Как видим, Карл занимает место в длинном ряду поэтов, умевших показать силу в воспевании слабости. Твердой рукой он доводит до совершенства стихотворение, повествующее о несовершенстве меланхолической поэзии, и преодолевает бессилие письма в том самом произведении, которое о нем заявляет. Может быть, эти стихи написаны какими-то другими чернилами? Или, скорее, чернила меланхолии благодаря своей непрозрачности, напитанности мраком приобретают чудесную способность отсвечивать и мерцать? Темная глубина вполне может заблестеть— нужно только покрыть ее сверху каким-нибудь гладким веществом. Об этом догадывался Шекспир, когда говорил о чуде любви, которая способна воссиять в черных чернилах стихотворения, спасающих ее от неотвратимого действия Времени:
...светлый облик милый
Спасут, быть может, черные чернила!
That in black ink my love may still shine bright.
Так в результате этой высшей метафорической трансформации меланхолия, ранее ставшая чернилами, теперь становится зеркальной амальгамой, в которой блещет образ. Сгущенная до предела тьма ложится под лучи света отражающей поверхностью, и свет люциферически сверкает оттуда, изливаясь как бы из вторичного источника.