Меня удивило ошеломленное лицо моего друга: растерянное, недоверчивое. Такое лицо бывает у человека, над которым зло подшутили.
- Умер?.. П. умер? Но это невозможно!
Я продолжал настаивать. Люди умирают - это не просто возможно, но и происходит прискорбно часто, пунктуально наверняка: вся разница лишь в сроке. [...]
- Когда-нибудь наступит и твой черед, - прибавил я. - Или мой.
- Не говори таких ужасных вещей!
Не говори таких ужасных вещей. Я долго думал над этими словами и, как видите, думаю до сих пор.
[...]
Задержитесь на мгновение, чтобы прочесть вот это: достаточно проскочить на красный свет, спуститься в банкомат и напороться на типа с ножом и замутненными наркотой мозгами. Достаточно, чтобы механик, обслуживающий самолет, забыл подтянуть гайку, чтобы кожи коснулся какой-нибудь вирус, чтобы посреди ночи случилось короткое замыкание и загорелась штора, или чтобы человек, которого только что уволили с работы, вошел в пиццерию, где мы сидим с детьми, и вскинул к плечу охотничье ружье, заряженное патронами двенадцатого калибра. Бывает, что человек сходит с тротуара на мостовую и не замечает приближающейся машины, поскальзывается под душем, в сосудах у него заводится резвый тромб, который принимается путешествовать по сердцу или мозгу, и тогда человек берет и умирает. Иначе говоря, приказывает долго жить. Загибается. Исчезает. Переходит в лучший мир или вовсе не переходит ни в какой. И тогда один из его друзей говорит другому: "А знаешь, такой-то умер". А тот, другой, который совсем недавно пропустил рюмочку вместе с покойным или только вчера видел его, вполне живого и цветущего, отвечает: "Такой-то? но это невозможно!" Вот что говорит этот кретин. Абсолютно уверенный в том, что уж с ним-то столь тривиальная вещь случиться никак не может.