Рецензии на книги издательства «Метропресс»

Как-то прочитала у автора книгу "Архив", очень сильно впечатлилась и нашла вообще все книги автора. Но вот какие дела... больше ни одно произведение мне так сильно не пришлось по душе. В надежде всё же наткнуться на нечто столь же прекрасное, начала "Нюма, Самвел и собака Точка".
Это книга о двух стариках, живущих, как я поняла, в коммунальной квартире. Эта история об армянине и еврее. О Самвеле и Нюме. Их одиночество прервалось в тот день, когда один мальчонка принёс им маленькую собачку, т.к. его мать не разрешала ему оставит животинку дома.
События происходят в 1992 году. В очень непростое время. Книга наполнена такими эмоциями, как тоска, уныние, смирение, тяжёлый дух. А собаку выставили какой-то циничной. Всё бы ей пожрамкать. Никакой преданности. Мне, как владелице славного пса было досадно и обидно.
По сути, особо каких-то событий мы не видим, а просто чувствуем настроение людей, живших в начале 90-ых через персонажей и их бесконечные споры, рассуждения. Это люди пенсионного возраста, одинокие, вдовцы и вдовы, всеми забытые, оставленные давно своими детьми на участь одинокого угасания.
Очень подходящая книга, если надоело радоваться прелестям жизни, и захотелось погрустить, впасть в депрессию, отчаяться.

В своей рецензии на роман «По небу полуночи ангел летел» Александр Беззубцев-Кондаков пишет: «порой может показаться, что сюжет эклектичен». Это верно, особенно если «порой» дерзко отнести ко всему тексту. История гласит, что прежде, чем сесть писать «Алису», Кэрролл провёл ночь, записывая в тетради все чудачества, которые ему приходили в голову. Возможно, Лукин также проделал нечто подобное.

Такое «написанное по принципу палимпсеста» (А.Б.-К.) мне обычно не очень близко – для людей определённого типа мышления поразвлекаться подобным образом просто и приятно, не стоит делать из этого литературное произведение; но Евгений Валентинович подаёт свой материал задорно, хорошим выпуклым языком с интересными метафорами, вот открываю на середине:

«струится голосок мимо зыбких растений зимнего сада и, взметнувшись, разбивается в серебряные дребезги»

– вполне приятное чтение. Чуть послабее дело с размышлениями, не удалось вдохновиться чем-то вроде

«одна маленькая цокотуха уничтожила всю магию телевидения»,

но хоть хорошо, что автор с Дыркой не переборщил.

Если от «Неба полуночи» веет некой осмысленностью, «Lustgarten» не предоставит вам такой радости: непривязанная цепочка ассоциаций летит в небе. «Памятник» единственный может погордиться сюжетом, и сразу чувствуется разница. Метафорам тоже, подозреваю, нравится быть привязанными к истории.

Меньше четырёх звёзд не ставится – мастерство автора ощущается, но темы и персонажей Лукин явно берёт пониже, чем... можно было бы или нельзя? Тут пусть автор сам решает. А то всё же хочется большей осмысленности.

Книга, которая, несомненно, заразит энтузиазмом всех любителей Серебряного века, книжников, а также тех, кто скучает по атмосфере послевоенного Ленинграда, которую автор Евгений Борисович старается воссоздать, отдавая должное всем, кто любил литературу. Отмечать как праздник годовщину стихотворения – идея, звучащая одновременно странно и привлекательно. А поиски по старым журналам и периодике произведений, часто запрещённых в своём «явном» виде, крамольных и малоизвестных сейчас творцов вызывают сильное желание познакомиться с выписками и записями, составленными Белодубровским.

Беда в том, что Евгений Борисович повествует взахлёб, и, чтобы «слышалась» его торопливая речь, использует все средства: скобки, кавычки, три восклицательных знака, многоточия, жирный шрифт – и почти всё зря, ибо читать его интонационно совсем не трудно. Но… Такие мы!!! Много субъективизма (иногда – самолюбования), ещё бы – прозвище у нас «Пушкин», и забыть читателю об этом не дают. Много метаний из стороны в сторону, иногда серьёзно мешающих следить за повествованием ненужными вставками, дело доходит до того, что Е.Б. поясняет читателю значение слова «эпиграф». Не всегда интересны и цитаты. Не думаю, что Твардовский хотел, чтобы из него цитировали «всё же, всё же», а Пушкин – чтобы его помнили по «чего же боле». На звание «трепача», так что, автор не обидится (наверняка уже слышал такое, и не раз), а читателя надо бы предупредить, что в шампанском много пузырьков.

Досадно, что пропущены ошибки в иностранных словах (ets., stepple chase). А вот «своелапно» у автора можно и подхватить на вооружение.

Книга рассказывает, например, о краткой и развернутой (пространной) иконографии святого, когда он изображается вместе с пророком Елисеем стоящим на земле, и одновременно возносящимся на огненной колеснице в небо.

Здесь также изображение пророка Ильи в пустыне: задумчивый, сидящий на камне, почти не замечающий, как к нему прилетает ворон с хлебом в клюве...

Интересные иконы, интересное описание.

Книга от автора "Владимирская икона Богоматери", повествующая теперь о чтимых списках иконы. Из книги мы узнаем, что "списки" - это не только близкие копии древней почитаемой святыни 12 века, но и иконы с особенными иконографическими чертами, прославленные, например, в 16 столетии. А они, в свою очередь, также имеют свои "повторения". Таким образом, читатель сможет ориентироваться в тех иконах конца 19-начала 20 века, которые всегда перед глазами в наших храмах - к какому образу "восходят" (или относятся) эти списки.

Нужно сказать, что "Владимирская икона Божией Матери" одна среди множества других книг из серии "Русская икона. Образы и символы": все они написаны специалистами по древнерусскому искусству.
В книге представлена история о древней иконе 12 века, а также рассказывается о ее поновлениях. В издании говорится о близких списках с иконы Владимирской, а также о копиях более позднего времени. В книге также приводится иллюстрированное Сказание об иконе.

Нужно сказать, что "Юродивые и Столпники" одна среди множества других книг из серии "Русская икона. Образы и символы": все они написаны специалистами по древнерусскому искусству.

В книге рассказывается о древнерусских иконах и фресках. Здесь говорится о месте изображения этих святых в храмах: например, в Деисусе - основном чине русского иконостаса, эти святые изображены на своих столпах (т. е. башнях), на которых они проводили свое житие.

Более всего мне понравилось следующая информация:
Согласно житиям, столпники нередко общались с внешним миром, но редко сообщались с лицами женского пола. "Впоследствии во многих скитах и некоторых монастырях, согласно уставу, женщинам было запрещено входить в обители". Такую трактовку "недопущения" женщин в мужские монастыри я вижу первый раз, и, думаю, она непросто имеет право на существование, в ней есть своя правильная историческая логика.

Нужно сказать, что "Святитель Петр" одна среди множества других книг из серии "Русская икона. Образы и символы": все они написаны специалистами по древнерусскому искусству.
В книге рассказывается о древних иконах Московской Руси - с изображением святителя Петра, 1-го первоиерарха Москвы, в том числе в Успенском соборе Московского Кремля (расположенную неподалеку от гробницы святого). В книге рассказывается о месте изображения этого святого в храмах: в Деисусе - основном чине русского иконостаса, изображающего моление святых небожителей Иисусу Христу; на столбиках Царских врат.

Центральная часть (средник) изображения Кремлевской иконы

Нужно сказать, что "Три Вселенских Святителя" одна среди множества других книг из серии "Русская икона. Образы и символы": все они написаны специалистами по древнерусскому искусству.
В книге представлены миниатюры (древние рукописные книги с творениями этих святых отцов иллюстрировались изображениями самих святителей). В книге рассказывается о месте изображения этих святых - творцов Литургии - на Царских вратах, в алтаре. А также говорится о редких иконографических изводах, например, о "Беседе Трех Святителей".

Беседа Трех Святителей. Начало 17 века. Государственная Третьяковская Галерея.

Хочется начать с того, что "Тайная вечеря" одна среди множества других книг из серии "Русская икона. Образы и символы": все они написаны специалистами по древнерусскому искусству.
Тайная вечеря - это не только Леонардо да Винчи - это еще древнерусские иконы Москвы, Новгорода и других художественных центров. В книге описывается стиль, иконография икон; в ней рассказывается о месте изображения этого сюжета в храмах (на царских вратах и в алтаре), а также об изображениях на богослужебной утвари.

Аннотация на задней обложке книги сразу предупреждает нас, что автор текста пожелал остаться неизвестным. Подобная сдержанность, в общем-то, понятна. История чудесной победы России состоит на треть из исторических сведений (самая интересная часть книги), ещё на треть - из слегка пережёванной истории революции 1917 года и на последнюю треть - из авторского приключенческого сюжета, вполне пригодного для младшего-среднего школьного возраста. Книга как будто бы писалась исключительно для того, чтобы донести до масс личные мнения автора по политическим, религиозным и социальным вопросам. Сам текст воспринимается как фанфик, заготовка для комикса или, в лучшем случае, наскоро набросанный черновик, подлежащий доработке, которая так и не была произведена (гипотеза, подтверждённая наличием нескольких опечаток и отсутствием нескольких запятых). Выводы о социальной ценности данного произведения предоставляю сделать специалистам, что же касается литературной составляющей, она разочаровывает.

Покров Богородицы... С этим днем, я уверена, связаны многочисленные, красивые и интересные русские обычаи, о чем нередко пишут даже в календарях огородника. А эта книга о другом - она об... иконографии. И это тоже очень интересно. Вы знаете, какие святые изображаются на образе Покрова Богоматери? Какие принципиально разные иконы Покрова бывают по иконографии - по расположению важнейших персонажей иконы и чем отличается Новгородский "извод" от Суздальского? А любые "иконографические схемы" рассказывают о том, какие исторические события повлияли на установление сюжета и, конечно же, о смысле, в данном случае, русской иконы.

Книга, предоставляющая собой смесь википедийного рода статей и воспоминаний Владимира Викторовича о личных встречах, посвящена судьбам российских эмигрантов с необычными, а часто и героическими, судьбами. Подпитываемая классовой ненавистью, молодая Советская власть безоглядно разбрасывалась яркими личностями, которые впоследствии прославили Россию в разных концах Земного шара, оставшись совершенно неизвестными на Родине. Многие судьбы вызывают изумление и гордость за то, сколько "собственных платонов и быстрых разумом невтонов Российская земля рождать." Возможно, некоторые люди и смогли проявиться именно благодаря эмиграции, столкнувшись с изменившимися возможностями и условиями, но многим просто мешали жить и творить. Ещё одно - очень нужное! - напоминание о том, что небрежение людьми со стороны государства ведёт к бесславному концу и позору для оного государства, не желающего понимать, что есть жизнь человеческая и Божий промысел. Особенно стыдно было, что уже в близких нам 60-х - 70-х силовики могли попросту устроить поджог на даче коллекционера, вызвав гибель произведений искусства.

Огромная благодарность Владимиру Викторовичу Малышеву за большой труд, вложенный в создание "Русской Атлантиды". После прочтения этой книги фраза "никто не забыт, ничто не забыто" зазвучит по-новому.