Моя тайная аннотация

В поддержку своего романа, который попал в лонг-лист Русккий детектив

Литература живет выдумкой, и чем больше в
ней встречается «понеже» и «поелику», тем
осязательнее ее влияние на мир.
М.Е. Салтыков-Щедрин. За рубежом.

Назвать текст романом, детективом, эссе, налоговой декларацией или товарной накладной – значит намекнуть на способ его про-чтения. Автор аннотируемого произведения жанр своего детища не определил, ограничившись многообещающим названием и многозначительным эпиграфом. Первое, как известно, должно запутывать, а не дисциплинировать мысль, последнее – наделять читательскую оптику стереоскопическим видением, иначе говоря, подвергать сомнению любое адекватное понимание текста. И если с эпиграфом автор не прогадал (с библейскими цитатами прогадать почти невозможно, поскольку любой фрагмент Писания склоняет как минимум к анагогическому восприятию), то с названием слегка переборщил. По части завлекательности. Не исключено, что сделано это было не по злому коммерческому умыслу, но во избежание недоразумений, чреватых читательским разочарованием. Действительно, назови автор свой опус ближе к тексту, скажем, «Ночной клуб», «Экономическая зона» или на худой конец «Лихие будни наркотрафика», потенциальный потребитель мог вполне вообразить, что имеет дело с занимательным производственным романом в духе Артура Хэйли. Между тем в аннотируемом сочинении этот серьезный читатель не обнаружил бы ни фактов, ни подлинных чувств, ни интереса к человеку, ни описания реальных людей с реальными преступлениями, ни тем более положительной идеи – словом, ничего из того, чем по праву славится упомянутый автор и все его бесчисленные последователи. «Большой облом» рассчитан на читателя несерьезного, покладисто полагающего, что в принципе в потребляемый им текст, пятизвездочно выражаясь, всё включено: любая мысль, взбредшая в его светлую голову в процессе чтения, любая ассоциация, возникшая в связи с конкретным фрагментом, метафорой, оговоркой, опечаткой, эмфазой, зрительной или слуховой галлюцинацией. Общий опыт автора и читателя в подобного рода вещицах хотя и желателен, но отнюдь не обязателен, поскольку даже сам автор, перечитывая свой текст, творит его заново, – уже не как взыскательный художник, но как покладистый реципиент.
Основное действие романа (назовем его ради краткости и удобства так, – подчеркнем прикладную сущность жанров, обязанных своим существованием не столько писателям, сколько издателям, рецензентам и авторам аннотаций) разворачивается в Южноморске, – «удачно спланированном и с умом расположенном городке, живописно раскинувшемся» на берегу Черного моря. Изредка – не чаще одной-двух подглавок в каждой главе – автор переносит читателя в Москву, Лондон, Париж, Крым, Вирджинию и другие населенные пункты, кажущиеся местами не более условными, чем означенный Южноморск. Текст, в полном согласии с законами массового упадочного криминального чтива начинается с драки и стрельбы в ночном клубе «Амфитрита», и заканчивается тем же и там же, правда, в куда более масштабном исполнении. Если в первой баталии принимают посильное участие пятеро персонажей, то в заключительном сражении, по самым скромным подсчетам, – не меньше полусотни.
Автор щедро оснастил свой роман множеством расхожих коллизий и действующих лиц, свойственных такого рода произведениям. Кого только там нет! Кого ни хватишься, все там теснятся (если, конечно, хвататься с умом – за первое за попавшееся). И бессовестные политики, и продажные полицейские, и беспринципные журналисты, и подлые шпионы, и героические контрразведчики, и неподкупные милиционеры, и щепетильные проститутки, и профессиональные киллеры, и сексуальные маньяки, и таинственные организации, опутавшие своими щупальцами весь мир, и, конечно же, наркодельцы, и, разумеется, супермены. При головокружительном обилии действующих лиц, нет ни одного, которого с чистой совестью можно было бы счесть сквозным или хотя бы главным. Психоаналитически выражаясь, всех их можно разделить на интровертов и экстравертов, поскольку одни персонажи подаются как бы изнутри, со всеми их думами, комплексами, надеждами, другие – исключительно «снаружи». Однако как бы данный персонаж не подавался, прежде всего и помимо прочего, он есть удобный повод для автора порассуждать на ту или иную интересующую его тему. Отсюда прискорбное пренебрежение емкостью и изяществом функционального стиля, анахроничное предпочтение витиеватой барочности, что закономерно приводит к не всегда удачному чередованию словесных проделок с сюжетными оплошностями.
Сказать, что сюжет интригующе запутан, было бы преувеличением, но ясным, связным, легко постижимым его тоже не назовешь. Автор явно руководствовался спорной истиной Марселя Оноре, утверждавшего, что последствия любого факта неуследимы, ибо неисчислимы: легче усомниться в самом факте и подумать о последствиях его отсутствия…
Вкратце фабула такова. Некоторые спецслужбы Запада проведали о том, что в России ведутся успешные работы по созданию психотропного оружия нового поколения. Дальнейший анализ оперативных данных сосредотачивает их внимание на небольшом курортном городе Южноморске, где согласно всем признакам, в одной из замаскированных под санаторную лечебницу лабораторий и пестуется эта излюбленная тема газетных сенсаций. Запад обеспокоен (в отношении к России это для него естественное состояние, с которым он упорно не желает мириться). Российская служба госбезопасности, намерено распустившая слухи о психотропном оружии, втихомолку торжествует, ожидая во всеоружии наплыва секретных агентов в указанный город. Тем временем в городе происходят странные вещи, побуждающие читателя подозревать, что психотропное оружие, возможно, не «деза», что оно действительно вышло из-под контроля и начинает исподволь действовать: смущать умы, вносить сумятицу, игнорировать порядок, поощрять хаос. Подозрения подогреваются устойчивыми слухами о каком-то «добром наркотике», пропагандой которого занят не самый солидный из персонажей, бывший наркоман лет двадцати. По его словам, этот наркотик абсолютно безопасен, так как не чреват ни абстинентным синдромом, ни привыканием, ни даже антиобщественным поведением. Международная наркомафия в жестокой тревоге: оптовые цены на базовые наркотики стабильно падают. Есть все основания полагать, что к этому безобразию причастен южноморский миллиардер Лядов и его правая рука, некто Жорж Алихан – человек с темным прошлым и загадочным настоящим. Каким боком все это касается пресловутой «Амфитриты», долгое время остается читателю неясным. Но каким-то боком все же касается, коль история не только скандально начинается и кровопролитно заканчивается в этом заведении (см. выше), но администратором в нем служит не кто иной, как Анна Берг – любимая племянница упомянутого миллиардера, преследуемая по пятам частным сыщиком Аникеевым, жаждущим наскрести через нее компромат на ее дядю…
Есть мнение, что автору, пишущему для массового читателя, совсем необязательно допускать реальность как таковую, ибо приемы ее описания настолько распространены, что надобность в подобном допущении отпадает . Те же самые авторитеты свято убеждены, что текст, претендующий быть романом, обречен изобиловать толстомясыми тонкостями намеков, отголосков и параллелей. Эпизодические аллюзии с «Героем нашего времени», способные сподобить излишне образованного читателя туманных аналогий, недвусмысленно свидетельствуют, что автор «Большого облома» эти предрассудки прилежно пытается разделить. Правда, объективности ради следует признать, что переклички отдельных сцен и ситуаций не всегда лишены приятности, то есть лишь в той мере, в какой им не достает нарочитости. Впрочем, даром в тексте ничего дается: всякая непреднамеренная удача неизбежно компенсируется неискупимым дефектом. Основные персонажи то и дело выпадают из фокуса, их колченогие философствования подвергают тяжким испытаниям цельность читательских впечатлений, а от некоторых описаний, ретардаций, плеоназмов и ориентаций изложения откровенно попахивает словесным распутством. Надо ли говорить, что все эти огорчительные детали не позволяют аннотируемому роману поспорить в легкоусвояемости с куриной сосиской на футбольном матче?..
Осилив примерно шесть глав (всего их двенадцать), вдумчивый читатель начинает понимать, что главный метод автора – опускать те сцены, которые, согласно традиции, почитаются ключевыми, повествуя взамен о самых незначительных вещах, таких как гигиенические обычаи мусульман, подлинные причины агрессии НАТО против Югославии или национальные особенности английского характера, не позволяющие чопорным британцам ввернуть в ответ на традиционное, набившее оскомину «Хау ду ю ду», оригинальное «Вашими молитвами». Et cetera. Et similis . Однако блистательного сочетания маловыразительных частностей, от которого, по мнению иных авторитетов, напрямую зависит художественное достоинство целого, обнаружить в аннотируемом произведении не удалось. Хотя в определенной связности (как минимум частей речи и главных членов предложений) отказать тексту было бы несправедливо.
Неубедительный финал свидетельствует о том, что автор «Большого облома» принадлежит к числу тех безжалостных сочините-ей, которые всегда готовы бросить своих героев на произвол читательских домыслов, полагая это безобразие признаком высшей художественности, и совершенно не догадываясь, что подобное обращение с персонажами и сюжетами говорит лишь о нищете веры и отваги того, кто видит в счастливом конце лишь грубо сфабрикованное потворство массовым вкусам.
Аннотация, в отличие от рецензии, должна быть краткой, доходчивой, информативной и чуждой ригоризма с его манией окончательных, не подлежащих обсуждению оценок. Вместе с тем ответственный в своем деле аннотант не вправе упускать из виду, что «Ныне из многого он лишь немногое вправе поведать», а его заключительный вердикт должен давать простор не только для психотерапевтических истолкований, но и для некоторых иных, и выглядеть в худшем случае так: «Чтение «Большого облома» разума не спасет, но и души не погубит».
Владимир Хачатуров - Большой облом
Роман «Большой облом» вошел в лонг- лист премии «Русский детектив» в номинации "Дебют года".
Проголосовать за "Большой облом" можно на Лайфлибе:
https://www.livelib.ru/detectiveawards/debutyear/2021