Навстречу северному ветру

Я лишь притворялась пустышкой

Ну всё, кажется улетаю. Вещи собраны, ничего не забыла. Пусть моя прошлая жизнь, будь она проклята, остаётся в этом городе. Выгляжу шикарно. Белое платье с чёрным пояском (ну и пусть, что на улице октябрь месяц и пилоты, пассажиры, грузчики смотрят на меня, и зябко передёргивают плечами), те элегантные босоножки с пуговками, словно влитые сидят на ножке (плевать, что лечу на север, в глухомань и в аэропорту их придётся снять), маникюр, боевой раскрас, всё в полном ажуре (120 лир в салоне красоты потрачено не зря и хоть выгляжу немного вызывающе, чувствую себя отлично). Только мужская шляпа с красной лентой не пишется, но она дорога как память.

Бросаю всё и не собираюсь оглядываться. Шесть лет, словно в мусорную корзину и всё сначала. Знала же, что ничего хорошего из этого не выйдет, но польстилась на симпатичную мордашку, красивую фигуру и приятный голос. Дура!

Ветер пролетел по посадочной полосе и мурашки побежали по моей коже. Это совсем даже не от холода, я уверена, это от того что я пережила.

Кто же знал, что шикарные рестораны, дорогие подарки и сказочные обещания сделают меня затворницей и без пяти минут алкоголичкой. Он запер меня в золотой клетке и пользовался по своему усмотрению, а я всё прощала. Даже побои.

Выход в свет (словно породистую сучку выгуливал), комплименты, завистливые и похотливые взгляды всё это распаляло мою гордыню. Застилало мне глаза, дурманило. Если бы я только с самого начала знала кто он.

Быть женой будущего «крёстного отца», не то что бы моя мечта с детства, но всё же престижно. Так казалось мне пару лет назад. Я даже терпела его папашу, этого жирного, потного паука и его садистку сестру, лупившую своего пекинеса почём зря. Потом были слёзы, одиночество и поиск спасения на дне стеклянного стакана с дорогой выпивкой.

Ему было плевать, он просто пользовался моим телом и бросив мне очередное: «Я люблю тебя детка», – покидал пентхаус застёгивая штаны. Я так привыкла притворятся дурочкой (ведь мужчины не любят умных женщин и боятся их), что стала таковой на самом деле. Если бы не тот вечер когда, одолев початую бутылку виски, я уснула прямо под столом зала совещаний. Никто не заметил меня. И как только меня угораздило услышать этот разговор? Хотя нет, всё правильно так и должно было быть.

Подонки, ради денег они сожгли целый квартал бедняков! Так просто распорядились жизнями трёхсот человек, среди которых были дети, женщины и старики. Построить элитный район для богатеев для них стало важнее чего бы там ни было.

– Сеньора Бьянка – посадка начинается, – склонился в учтивом поклоне молодой стюард в форменной одежде.

– Сеньорита, – рыкнула я на мальчишку. – Ещё минуту, будьте любезны.

Что-то сломалось во мне после кадров по телевизору. Прыгающие из окон люди, обожжённые, изломанные, плачущие, с дорожками от слёз на закопчённых лицах. Теперь уже всё позади, улетаю, и больше не буду вспоминать об этом. Ещё раз, взглянув на город моих рухнувших надежд, я вздохнула и поднялась по трапу, нарочно звонко постукивая каблучками.

Когда самолёт поднялся в небо, пассажирам первого класса принесли великолепное розовое вино и тарелочку с креветками. Гуляю в последний раз! Меланхолично работая челюстями, пережёвывая дары моря, я подумала, что счастлива. Даже не думала, что счастье бывает грустным.

– Что-нибудь ещё принести? – симпатичная девушка-стюардесса в изумрудной пилотке и такого же цвета форменном костюмчике, замерла передо мной.

– Меня немного мутит.

– Боитесь летать?

– Не знаю. Хотя возможно.

Подмигнув мне, стюардесса, шёпотом произнесла:

– Тогда может быть что-нибудь покрепче. Для храбрости?

Я не была пьяна, когда принимала решение покинуть свою «шикарную» жизнь и бросить ВСЁ. Я даже не взяла ничего из одежды. Улетела в том же, в чём познакомилась с Тони, тем жарким августом. Даже трусики и лифчик на мне были старые. На полке над моей головой покоится мой потрёпанный чемодан, в котором и вещей-то с гулькин нос. Но все важные. С улыбкой вспомнила поток из драгоценных камешков, золота и серебра бултыхнувшийся в унитаз. Туда этому барахлу и дорога.

– Виски, бурбон, коньяк? – продолжала соблазнять стюардесса.

– Определённо нет. Апельсиновый сок и чистый стакан, – приняла я окончательное решение.

Когда девушка ушла, взглянула в иллюминатор на проносящиеся внизу поля и рощи. Всё-таки я страшная трусиха. Убегаю, да, да убегаю, сверкая пятками. Вздохнув сняла видавший виды чемоданчик с полки и поставила к себе на колени, нежно погладив по поверхности.

Так что же я увожу с собой? Трофеи. Шляпу бывшего мужа, которому я разнесла голову из пистолета 45-калибра и даже не обернувшись, покинула комнату, пустую бутылку из-под цианида, которым я попотчевала его папашу и коллег (чёртова дюжина на радость полиции, хоть картину с их побледневших мордашек пиши), а также ворох корешков от чековой книжки. Подумать только клан Луккезе пожертвовал десятки миллионов на благотворительность. Вот разговоров то будет завтра с утра, когда выйдут газеты. Жаль не увижу.

"Нас северян просто так не сломать", – говорил мой покойный отец. "Мы из другого теста". Сейчас понимаю, что папа был прав и шесть лет жизни в "цивилизованной" Европе, красивая итальянская фамилия и личная служанка меня не изменили. Совсем. Разве что сделали сильнее.

И всё же я увожу с собой навстречу северному ветру что-то важное и заставляющее моё сердце биться быстрее. В унисон с маленькой жизнью внутри меня.