Я - это он.

Мое детство. Чудесная избалованность, беззаботная беспечность, огромная всеобщая любовь. У меня и сейчас есть это детство. Точно такое же. Оно везде - вокруг моего отца. Словно его окружает мягкая аура - спокойствие, надежность, доверие. Он - это я. Одинаковые разноцветные глаза, пальцы ног, форма ушей, привычка громогласно отстаивать свою правоту. У нас в доме всегда было громко. - Доча! - орет он. Причем так, что дребезжат стекла. Мое, писклявое и тоже ужасающе громкое - "Иду!" - с топотом несусь к нему, туда где он, если по какому-то недоразумению оказалась не рядом. Хотя вообще-то всегда рядом, верчусь как маленький неуемный зверек, мешаю, любопытничаю, сую нос во все, к чему притрагиваются его руки. Золотые, как говорит бабушка. Нежные, как говорит мама. Сильные и теплые, гранитно надежные - вокруг меня.
Папа - моя стена, моя защита, мой дом. Мой первый и самый лучший друг. Мой учитель, мой критик. Единственный в мире, кто может невозбранно высмеивать меня. Чьи насмешки помогают, поддерживают, придают сил. Мой папа - это благородство, сила и честь.
Помню, два года и я сломала нос. Перед операцией надевают маску, и в полунаркотическом состоянии вижу бледное бескровное лицо моего папы. Тогда в первый раз в жизни я испугалась. За него.
Помню, как прочитала первые строчки книги сама, без подсказок - и он притворно расстраивался, что больше ему не придется читать мне по четыре часа перед сном.
Помню, как меня в виде эксперимента отправили в детский сад, и я сказала, что "все дети глупые, не знают даже английского алфавита и я ухожу, потому, что мне тут скучно.". Одна из воспитательниц пробормотала, что-то вроде "невоспитанная и грубая девчонка" и папа, услышав это, молча собрал меня и увез домой.
Помню как вместе собирали железную дорогу, как папа смешно ругался и кричал на кусочки металла и пластика, как я так же кричала на них рядом с ним.
Помню как каждый раз, когда я влезала в то, чем он был занят, он терпеливо объяснял что делает и я тут же загоралась - Сама! Требовательно и звонко, и он со смехом разрешал мне попробовать.
Помню все споры до хрипоты во время просмотра матчей - потому что я всю жизнь болею за Ювентус, а он - за Милан. И как дружно мы издеваемся над дядей, который не любит футбол.
Помню, как он светился гордостью на моих выступлениях, как с серьезностью оценивал мои танцы, как указывал на недочеты. Помню, как был счастлив, когда я все-таки уступила и пришла на это его фехтование и сразу же в него влюбилась. Помню, как переживал на всех моих экзаменах, соревнованиях, конкурсах.
Помню, как спрашивала, не хотел ли он сына вместо меня. Конечно же не хотел,(да если бы даже хотел не признался бы ни за что) но я на всякий случай выросла своим парнем, мальчишечьей душой. Для него.
Запоминаю все его советы, все нотации и выволочки - для меня нет ничего важнее. Потому, что это - его мнение. Оно - выше всего.
Я всегда была самой красивой и расчудесной, самой-самой - enfant terrible, маленький очаровательный монстр. Эгоистична от кудрявой макушки до пяток. Непослушна и всегда права. Но зато вся пропитана любовью, сияя и лучась ею. Счастливая.
Говорят, только в детстве родители для ребенка - Вселенная. Как будто с возрастом что-то меняется. Как будто этот огромный теплый мир становится меньше или тусклее. Ведь совсем не важно, пять тебе лет, или тридцать, сколько пространства за пределами своей Вселенной ты освоил - внутри нее ты по-прежнему свободен и любим. Семья - это сфера. Сталь и гранит, стойкость и поддержка. Внутри все слабости, вся мягкая и жалобная плоть. Все слезы, предательства, обиды, горечи - все можно принести внутрь, разделить и вздохнуть расслабленно - ты дома. Семья - это внимание и вера. И единственное мое, бескрайнее и вечное желание - еще как можно дольше, еще вечность, еще дециллионы раз говорить и говорить: Папа, я люблю тебя.