Новогодние сказки. Несколько дней до Рождества

До Рождества оставалась пара дней. Ветер завывал сильнее, и ставни яростно бились об окна. Маленькая хибара на окраине города, что пряталась в небольшой впадине под скрученными деревьями, пошатывалась из стороны в сторону, убаюканная ненастной погодой. В этом году декабрь выдался ветреным и дождливым, и рождественское настроение всего города увязло в болоте будничных дней, а городские новогодние украшения способствовали этому. Словно погода высмеивала радость декабря, его веру в чудо. И впервые за все время хибара издала странный звук, похожий на вздох, только на этот раз это был вздох облегчения, потому что она наконец-то совпадала с настроением города и по-настоящему стала его частью, даже несмотря на то, что была не видна. В этот раз она не чувствовала себя одинокой. Чуть позже раздался еще один вздох, то был скрип лестниц крыльца. Кто-то сделал шаг и остановился. Затем еще один и еще. Человек поднялся по ступеням и провел рукой по входной двери:

Дальше...

— Соскучилась, старушка? — в ответ на вопрос хижина накренилась в сторону вместе с ветром. Мужчина же запахнул полу пальто и поежился от холода. Помедлив, он повернул ручку двери и вошел внутрь. Хибара раньше была маленьким и уютным двухэтажным домишкой: внизу располагались совсем крохотная кухня, единственное место, где еще была вся гарнитура, и большая гостиная с камином и огромной лестницей, что вела на второй этаж, который сейчас служил чердаком. Из мебели в зале остались лишь два кожаных кресла да еще шкаф, что прятался на верхнем этаже. Точнее он находился там, потому что скрывал некоторые вещи. И, наверное, даже лучше, что убранства почти не было: так дом казался не таким убогим и забытым, хотя вокруг лежала годичная пыль, и, хоть мыши и другая живность спрятались по углам, в темноте отчетливо виднелись их маленькие красные глазки, и можно было почувствовать резкий запах падали. Мужчина улыбнулся, увидев в темноте зашторенные окна. Он подошел, чтобы впустить лунный свет, на ясном небе царил месяц. Он залил комнату мягким нежным светом, и все живое и неживое вжалось в стены.

— Да, на этот раз я появился здесь раньше, — произнес он, сначала еще улыбаясь, но скоро уголки его губ опустились.

Хижина заухала ночным филином и покачалась из стороны в сторону, она извинялась за свой неподобающий вид и, казалось, была не совсем довольна его словами.

— Да, на этот раз я… один. И у меня нет никакой уверенности, что он придет, — мужчина сел в одно из кресел. — Но у меня с собой подарки, — он покачал рукой с мешком. Обычно такие приписывают грабителям, и они прочно ассоциируются вместе с ними. Посидев так еще немного, он взглянул на часы, постучал по ним и поднялся:

— У меня не так много времени. Особенно если учесть, что делаю это впервые.

Мужчина стал медленно подниматься на верхний этаж, и существа, затаившиеся в углах, выждав немного, последовали за ним. Дверцы старого шкафа нехотя открылись. Перед мужчиной лежала большая шкатулка, и когда он приоткрыл ее, дом замер вместе со всеми обитателями. Небольшой щелчок оповестил о том, что шкатулку снова закрыли, так и не открыв полностью. Мужчина спустился вниз и положил ее на пол в то место, куда падал лунный свет. Дом ждал. Все ждали.

— Так странно это делать одному, — хрипло сказал Николас.

И как только слова слетели с его губ, дом наполнился сиянием: шкатулку наполняли различные праздничные игрушки: стеклянные и фарфоровые, дорогие, из самых лучших магазинов, и обычные, сделанные руками детей. Чудесное сияние наполняло комнату некоторое время, освещая улыбку мужчины, но вскоре в камине загорелся огонь, теплый и уютный, манящий посидеть около него. Дом выдохнул и немного осел, он хотел казаться немного меньше и спрятать все свои трещины, чтобы не пропустить сквозь щели холодный ветер.

— А теперь за работу, — громко сказал Николас, и дом засуетился, темные углы зашевелились, а входная дверь приотворилась, впуская новых ночных гостей.

Мирлик уверенным шагом шел вперед, его не останавливал ни холод, ни сильный ветер, а полная луна освещала ему дорогу. Он все удалялся от города, но когда ноги привели его к хибаре на самой окраине, что пряталась в небольшой впадине под скрюченными деревьями, остановился. К дому вела заросшая тропинка, но он все не решался вступить на нее: ведь иначе он бы пересек владения этого серого мирка, одинокого, застрявшего во времени и никому не нужного. Какое-то знакомое воспоминание шевельнулось в памяти, но быстро рассеялось.

Мирлик, невысоко роста мужчина лет сорока-сорока пяти на вид, с легкой щетиной и грустными глазами, прислонился к покосившемуся забору. Взор его направлен был на дом. Он смотрел на него, и тот менялся: года отступали, зелень вокруг расцветала, дом снова становился ярким и уютным, из него доносился смех. На глазах маленького мужчины выступили слезы, и краски былых времен смылись, оголяя реальность. Сколько времени прошло? Как так случилось? Мирлик начал перебирать в памяти числа.

— Шестое или девятнадцатое? — глаза его забегали. — Я уже и не помню дату своей смерти. Даже несмотря на то, что он был призраком, его тело задрожало, но не от холода, а от слез.

Как и тогда он не понимал, почему его убили, почему потребовали его жизни. Но еще больше он не понимал, почему ему пришлось остаться здесь. Почему среди всего мирского люда Мирлика мог видеть лишь его убийца? Наемный убийца. Для него Мирлик был всего лишь работой, но в последствии стал другом или теперь стоить говорить проклятием?

Мужчина вытер слезы и вновь посмотрел на дом.
— Даже когда про тебя все забывали, на рождество ты наполнялся огнями. Какого же количества скандалов мне это стоило, — Мирлик улыбнулся. — Столько веков я иду рука об руку с этим бессмертным убийцей, — улыбка превратилась в ухмылку, ведь правду он узнал лишь несколько дней назад. — Пусть он больше не убил никого, но видно забрал все жизни несчастных себе, потому что проживает день за днем, но назвать дату его кончины … я даже не берусь предположить. Как же много душ он загубил? — мужчина вздохнул. — Столько веков мы ругались, столько веков он не хотел принимать мое существование, столько отрицал… столько столетий я шептал ему, пел ему. Столько дорог было пройдено вместе, столько людей мы повстречали. Кто-то видел меня, кто-то нет, но я всегда оставался с ним. Как он упирался и не хотел приходить сюда, но всегда возвращался вместе со мной в день моего рождения. А сейчас мое призрачное существование действительно мне кажется таковым: прозрачным, бесцельным, холодным и пустым, наполненным горем… Неужели я действительно так наивен, раз верю, что встречу его тут?
— Что ты там бормочешь? — неожиданно рядом стал вырисовываться темный силуэт. Это был высокий стройный человек с небольшой белой бородкой и узкими глазами, которые все подмечали. Поежившись, он добавил:

— Снова чем-то недоволен?

Мирлик хотел уже возмутиться, но проследил за взглядом друга, тот смотрел на дом.

— Лучше посмотри сюда.

Мирлик повернулся, и на долю секунды ему пришлось зажмурить глаза от света. Дорожка к нему была устлана маленькими огоньками, как и сам дом. Прямо перед крыльцом расположилась большая праздничная елка, которую с любовью нарядили в самые лучшие игрушки. Дом снова покачался из стороны в сторону, довольный собой. В окнах плясали огоньки, а дверь с легким скрипом приоткрылась, приглашая мужчин внутрь.

— Ты идешь Николай?

— Николай? Теперь это твое имя. И я еще пока не хочу с тобой разговаривать, потому что обижен. — Мирлик демонстративно поднял кверху нос и зашагал в сторону дома. В ответ же ему донеслось:

— Прекрасная новость. Не люблю разбирать почту, когда ты беспрестанно болтаешь.

Николас недолго постоял в одиночестве. Он вспомнил время, когда был наемным убийцей. Вспомнил, как призрак Мирлика предстал перед ним, все года, проведенные вместе, слова друга «невинность приобретенная ценнее невинности рожденной» и все то, что Мирлик просил его делать, а если Николас не соглашался, то дух начинал изводить его.

Мужчина с любовью посмотрела на друга.
— Все же именно ты настоящий волшебник, а не я. Каждый год на рождество ты даришь мне частичку сердца. Я слышу и чувствую, как в моей груди что-то маленькое и теплое начинает биться сильнее и сильнее.
До Рождества оставался день.

Эпилог

Старуха приоткрыла штору, и лунный свет наконец-то пробрался в темную комнату. Дети, сидевшие в темноте на полу, ахнули и затаили дыхание. Девочка постарше поднялась и подошла к старухе, та казалась совсем древней в тусклом свете. Пусть внутрь пробрался всего лишь маленький лучик, но он очень ярко осветил испещренное морщинами лицо. Единственный глаз старухи заблестел.

— Сегодня странная луна. До полнолуния еще несколько дней, а ты посмотри на нее, — сказав это, она сплюнула, дети зашептались.

— А дом? Его видно? — обеспокоенно спросила девушка.

Старуха же странно покосилась на нее.

— Видно лишь тьму, — она оставила для лунного света щелку и, убрав руки за спину, проковыляла к детям. — Сегодня мы не будем выбирать с вами сказку, сегодня сказка выбрала нас, — женщина обвела всех единственным глазом, он светился зеленым огнем, а дети устроились поудобнее, и только та девушка, что стояла у окна, так и не сдвинулась с места, смотря куда-то в даль.
— Давным-давно жил мужчина, он славился своим румянцем на щеках, искренней улыбкой, заразительным смехом и добрыми делами. Уже позже люди причислят его к лику святых и будут использовать его имя в своих целях, но это никак не относится к нашей истории. Хотя часть тех завистливых людей, как раз очень хотела от него избавиться, ведь мужчина приносил радость в дом обычных людей, он был богат, но не кичился этим и добрую часть своих денег тратил на простой люд. Особенно в свой день рождения, двадцать четвертого декабря, он любил устраивать пир в своем доме и приглашал весь город к себе в гости, а на следующий день пускался в путь. Почти весь год он проводил в путешествиях, но всегда возвращался в канун двадцать чевертого числа. Но, как я уже говорила, у добрых и честных людей всегда есть враги и завистники, поэтому они задумали избавиться от мужчины и решили сделать это чужими руками. Исполнитель был полной противоположностью нашему герою: хмурый человек с серым лицом, которое пугало, но в то же время не оставалось в памяти. Он словно тень бродил по свету, исполняя волю своих нанимателей. Уже немало душ было на его счету, и каждый раз он так умело избавлялся от жертвы, что никому бы и в голову не пришло заподозрить неладное. То было шестое декабря, и наш герой уже направлялся домой, его путь пролегал через скалы, он был весел, потому что на этот раз нес много заморских подарков, но неожиданно его подхватил сильный ветер, и мужчина оступился на самом краю. Только это он думал, что то был ветер. Убийца сделал последние пометки в своем дорожном блокноте и направился в город — на ближайшее время у него не было дел, и он хотел отдохнуть. Почему-то он чувствовал странную тяжесть, накатившую на него. Вернулся в город он двадцать третьего числа и обосновался в небольшой таверне, где также можно было заказать себе кровать. Там было на удивление уютно, а люди, наполнявшие ее, были веселы и о чем-то возбужденно болтали, кажется, они готовились к чему-то. Хотя это описание можно было отнести не только к таверне, но и ко всему городку. Только на следующий день город изменился: таверна была пуста, не было даже трактирщика, город также был пуст. Только некоторые люди, огорченные и встревоженные, направлялись куда-то. Ему стало любопытно, и он отправился следом за ними. Народ собрался у небольшого красивого домишки на окраине. Они молча смотрели на пустой и темный дом в неком ожидании. Мужчина поинтересовался, в чем же дело. Ему рассказали о владельце дома, о том, как каждый год весь город собирался вместе, и все тогда были едины и счастливы. Время шло, и народ расходился, хотя многие отказывались верить, что хозяин не вернется. Некоторые даже спрашивали о нем у проходивших путников: может, они видели его, и он просто задерживается. Прошло несколько дней, но в дом так никто и не вернулся, над городом нависли тучи, а убийца, собрав скромные пожитки, отправился дальше в путь. Выйти из города он решил через тот самый дом. У ворот его внимание привлекла фигура, отчего-то очень знакомая, и он подошел. Стоявший человек даже не обернулся, он лишь что-то бормотал:
— Я не понимаю, как я мог опоздать. Ах, если бы не ветер, если бы быть немного осторожнее. Но почему я не могу войти...
Ни один мускул не дрогнул на лице убийцы, но ему потребовалось время, чтобы уверенно спросить:

— Не вы ли тот самый хозяин этого дома?

— Да, я…

— Он не вернется. Говорят, его тело нашли на скалах. Иду вот удостовериться, можно ли верить словам, — грустно произнес прохожий, который ненадолго остановился и снял шляпу. — Жаль, что вам довелось увидеть наш городок таким. Ну, доброго пути, как говорится, — мужчина ссутулился и побрел дальше.
Так выяснилось, что только убийца мог видеть нашего героя. Еще долгое время призрак провел у своего дома, не решаясь войти, он видел, как жители опечалены, видел их грустные лица, когда они приносили свечи и цветы, и тогда он решил отправиться на поиски мужчины, что мог видеть его. И нашел. Он просил лишь об одном одолжении, уверяя, что после не потревожит. И одолжение то было устроить пир двадцать четвертого декабря. На следующий год после смерти нашего героя, его дом снова наполнился огнями, смехом и подарками. Только жители так и не знали, кто это делает, и стали верить, что это возвращается дух Николая Мирликийского. И молва об этом стала разноситься. А дружба между нашим героем и его убийцей крепла, хотя правда так и осталась секретом. История меняется, но каждый год люди с нетерпением ждут, когда в канун Рождества один маленький домишко, спрятанный во тьме, наполнится огнями...
— Какая-то странная сказка, бабушка, — сконфуженно проговорил один из мальчишек.

— Ты так думаешь? — старуха направила свой зоркий глаз на ребенка.

— Бабушка, луна уходит, — тихо сказала девушка, что стояла все это время.

— Значит, всем пора спать, — но не успела старуха договорить, а дети расстроиться, как девушка открыла шторы, и вдалеке в темноте некий дом наполнился светом.

Старая женщина скривилась в улыбке и добавила:

— Хорошо, еще одну сказку на ваш выбор и можно зажечь елку, — она подмигнула единственным глазом, а дети радостно заулыбались и захлопали в ладоши.

Наступило Рождество.