«Бедные-несчастные»: Эмма Стоун в роли похотливого монстра Франкенштейна в пубертате

Возвращение творческого тандема Стоун-Лантимос (режиссер фильма «Фаворитка») — очаровательная работа от одного из голливудских мастеров некомфортного кино

Греческий режиссер Йоргос Лантимос прославился своими странными, внушающими чувство дискомфорта картинами, как то таинственно-жутковатое драмеди 2016 года «Лобстер» и циничная комедия 2018 года «Фаворитка». Его киноленты о подковерных играх за власть, о причиняемой друг другу боли и о жестоких и неумолимых мирах проникнуты трансгрессивным визуальным рядом с непредсказуемыми развязками (сцена с бегами лобстеров в королевских покоях «Фаворитки» до сих пор стоит у меня перед глазами).

Последний фильм Лантимоса «Бедные-несчастные» представляет собой совершенно иную историю: в нем царит менее злорадная и жестокая атмосфера, больше тепла, а саму работу проще понять. Картина изобилует причудливыми визуальными приемами, благодаря которым прославился Лантимос, начиная с его ставших уже фирменными невероятно широких ракурсов съемки и заканчивая резвящимся в огромной гостиной созданием с туловищем бульдога и головой утки. Тем не менее, картина «Бедные-несчастные», в основу сценария которой лег одноименный роман Бедные-несчастные (1992)  Аласдера Грея , с жизнеутверждающим удовольствием одновременно смакует собственную необычность и восторженно исследует мир своей вселенной. Смотреть этот фильм — сплошное веселье.

В основном это — заслуга Эммы Стоун, воссоединившейся с Лантимосом после своей оскароносной игры в киноленте «Фаворитка». В картине «Бедные-несчастные» Стоун проделывает одну из виртуознейших в своей карьере работ в роли Беллы Бакстер, взрослой женщины с мозгом (в буквальном смысле) младенца.

Перед нами очень приземленная игра на уровне тела. Так, походка Стоун представляет собой нечто потрясающее: легкий намек на неуклюжесть в стиле монстра Франкенштейна в сцене, когда Белла пытается с непривычки управлять конечностями. Она постоянно крутит головой по сторонам, стремясь впитать как можно больше от нового дивного мира. Сталкиваясь с чем-то, что ей не по душе, своими глазищами героиня испытующе таращится на это из-под черных соболиных бровей, а затем, как правило, может и кулаком врезать. «Бу-у-у-э», торжествующе выдает она, если у предмета ее антипатии начинает идти кровь.

Белла проживает в одном доме со своим опекуном доктором Боглоу Бакстером (Уиллем Дефо в роли этакого доброго дядюшки). Она зовет его Богом. Боглоу проводит хирургические эксперименты на передовой линии стимпанк науки XIX века. Он сам — результат бесконечных садистских научных экспериментов отца. Белла любит, когда Боглоу ночью забирается к ней в постель — ученый успокаивает своего обеспокоенного ассистента, что между ними нет никакой предосудительной связи. Во-первых, после экспериментов отца Бакстер стал импотентом, а, во-вторых, Боглоу считает Беллу своей дочерью.

Боглоу поощряет — однако, до определенной степени — природное любопытство Беллы. Ему приятно помогать ей совершенствовать свою речь и движения тела; он разрешает девушке принимать участие в его экспериментах, но только при условии, что она будет вскрывать тела мертвых, а не живых людей. Он даже находит ей ухажера — милого Макса (Рами Юссеф в режиме обаятельного котика).

Боглоу, однако, не позволяет Белле покидать дом — этот фантастический зверинец, населенный результатами его разнообразных экспериментов. Лантимос показывает его жилище в черно-белой меланхоличной гамме. После того, как Белла неминуемо начинает бунтовать, желая оставить Бога и увидеть мир, экран расцветает гипер насыщенными тонами, из палитры полностью исчезают синие оттенки, и героиня становится этакой Дороти, отправляющейся в путешествие по золотой стране Оз.

Чтобы увидеть мир, Белла совершает побег. В этом ей помогает распутник Дункан Веддерберн (Марк Руффало, который от души повеселился на съемках) — некий адвокат с щедро напомаженными усами и вечной ехидной улыбкой. Дункан находит наивность Беллы и ее жажду познания мира пьянящими, а героиню же покоряет его готовность открыть для нее секс (персонаж Макса целомудренно отказывает Белле, когда та предлагает ему потереться друг о друга гениталиями). После совокупления она в недоумении спрашивает Дункана, почему же люди постоянно этим не занимаются.

Оказавшись на большой земле, однако, Белла сталкивается с тем, с чем сталкиваются девушки в Европе — она открывает для себя философию. Благодаря этому ее кругозор расширяется, и она начинает косо поглядывать на своего узколобого любовника. Она сообщает Дункану:

Сердце мое потускнело от Ваших ругательств и слез.

Дабы выжить в Европе без Дункана, Белла вынуждена ненадолго погрузиться в мир социализма и секс-работы, что она и делает по доброй воле.

Аллегория здесь простая: Белла воплощает в себе весь инфантилизированный женский пол времен королевы Виктории — взрослая женщина, которую мужчины принудили вести жизнь ребенка. Она обретает спасение, взяв под контроль свою судьбу, тело и разум.

Причина, по которой аллегория удалась, заключается в том, насколько красочно показана та радость и открытость, с которой светлый младенческий разум Беллы принимает все, что предлагает ей жизнь — секс, еда, музыка, путешествия. Такое чувство, будто она, научившись у Бога Бакстера исступленной научной отстраненности, теперь с тем же самым чувством наблюдает и за собственной жизнью. Сталкиваясь с тем или иным выбором, Белла, как правило, осознает, как разумнее будет поступить. Однако, этим вариантом она обычно пренебрегает. Вместо этого она выбирает двигаться по интересному пути.

В финале «Бедных-несчастных», движимая жгучим желанием заниматься тем, что ей интересно, Белла начинает выяснять, какова была ее жизнь до имплантации детского мозга в тело. Этот момент самый слабый в фильме: аллегория становится скорее тяжеловесной, нежели остроумной; действие принимает скучный оборот; Белла практически перестает развиваться как личность. Вам с трудом удается отделаться от ощущения, что фильм мог бы закончиться и 20 минут назад и стал бы только лучше.

Несмотря ни на что, наблюдать за тем, как Белла исследует свой мир, каждый раз весело: то, как она объедается сладкой выпечкой, или рассекает бедрами воздух в своеобразном авангардно-балетном танцевальном стиле, или обсуждает со своими клиентами все тонкости выражения согласия на физическую близость. (Особое удовольствие доставляют остроумные костюмные решения Холли Ваддингтон — огромные горгеры, словно гламурный вариант болтов Франкенштейна, обрамляют шею героини). Белла — невероятно очаровательный персонаж, достойно воплощающий в себе душу этой очаровательной работы от одного из голливудских мастеров некомфортного кино.

Констанс Грейди (Constance Grady)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ