Меньше пейзажа, больше диалога: чему могут поучиться будущие писатели у Джейн Остин

Автор: Сэм Джордисон
Фото: Вечно зеленая выставка цветов в Парадных садах в Бате, посвященная двухсотлетию со дня смерти Джейн Остин 18 июля 2017 года

Ее повествования актуальны как никогда, и она по-прежнему служит тем образцом такого писателя, который позволяет читателям проникнуть в жизнь персонажей ее романов

На годовщину смерти Джейн Остин была отведена неделя. Ее портрет изобразили на купюре номиналом в 10 фунтов стерлингов; за это в парламенте ее назвали «величайшей писательницей», а заголовки поместили во всех газетах, от «The Basingstoke Fazette» до «The New York Times».

К ее всеобщему вниманию легко можно отнестись цинично. Говард Джекобсон в статье журнала New York Times напомнил: «Она не просто Джейн, ваш лучший друг. Она Джейн Остин, писатель-романист неизвестного нам гения».

Я никак не связан со всей этой заварушкой насчет 200-летней годовщины со дня ее смерти. Но причина празднования столь маленькой вспышки всеми любимой Джейн Остин все же существует, и меня впечатляет тот факт, что большинство людей чувствуют довольно тесную связь с фигурой из прошлого.

Почему близость к Остин не иссякает? Я слышал достаточно теорий по этому поводу: подобно Шекспиру, являясь писателем, она открыта к интерпретации и интерполяции ваших собственных тем и интересов. Правозащитники США считают ее любимицей публики и финансовым консерватором, однако левозащитники Великобритании видят в ней феминистку. Люди читают про рабство в ее книгах. Они же видят в них поставленный вопрос об общественных иерархиях.

Я подозреваю, что настоящая причина, по которой ее терпят, проста. В этом месяце чтение романа Доводы рассудка напомнило нам, что Джейн Остин чертовски хороша, и ее последний законченный роман остается образцом для будущих писателей.

У Остин есть, чему поучиться. Например, в отличие от большинства наших современников, она знает, как использовать время. Она умеет писать яркие и непосредственные сцены, не прибегая к помощи настоящего времени. В описаниях места действия она использует минимализм, например, всего лишь в нескольких словах она может передать много «сладких сцен из осени». Вот самый ироничный отрывок про осень:

Она старалась радоваться самой ходьбе и, глядя на прощальную улыбку года, какою провожал он поблеклые травы и порыжелую листву, перебирала в уме несчетные поэтические описания осени, совсем особенной поры, так воздействующей на воображение и чувства, что всякий сочинитель, достойный сего названия, уж непременно ей посвятил либо несколько нежных стихов, либо прозаический опыт…

(Отрывок из романа «Доводы рассудка»)

Несмотря на ее умалчивание о линиях чувств, она просто старается передать всю нежность яркости красок и чувство уходящего года.

А пейзажи становятся еще короче. В одной из своих заметок она пишет: «Выступ холма, на котором они пребывали, был местом для веселья». И этого достаточно, иначе пейзаж будет мешать действию героев (одно из правил для писателей-романистов от Элмора Леонарда).

Остальное время Остин посвящает диалогам. Как и Пэлем Грэнвил Вудхаус , Остин делает диалог настолько быстрым, насколько это возможно, острым и живым. Еще она частенько использует свободную косвенную речь, этакий метод повествования от третьего лица, который исходит от души героя (т.е. сам герой является рассказчиком). И получается стиль, подобный нейтральному, божественному голосу рассказчика – личный и более интригующий.

Некоторые говорят, что Джейн Остин изобрела эту технику совместно с Гёте . (Здесь я бы поспорил, что эта техника очень старая. Даже Вергилий проникает и выходит из головы Энея (в древнегреческой мифологии герой Троянской войны из царского рода дарданов). А как он размышляет над более безобидным способом обмануть Дидону (еще ее называют Элисса – легендарная основательница Карфагена конца IX века до н. э.) в 4 томе романа Энеида ). А у Остин получается лучше, чем у кого-либо другого.

Она особенно хороша в том, что заставляет нас чувствовать себя, словно мы находимся в сознании персонажа, сохраняя при этом авторское участие, чтобы заставить нас всех подвергнуть сомнениям:

Все, теперь выделена Луиза капитана Уэнтворта; ничто не может быть яснее, и где многие подразделения были необходимы, и даже там, где их не было, они шли бок обок почти столько, сколько и два других.

(Отрывок из романа «Доводы рассудка»)

Правда, здесь много чего может быть ясным. Энн (героиня романа «Доводы рассудка») ошибается. Или, по крайней мере, что вы чувствуете, когда читаете роман. А вот Остин блестяще удается оставить в предложении сомнение. А может, это голос рассказчика, и они действуют сообща? Нет. Должно быть, это сама Энн. Как и у читателя, у вас есть те же подсознательные дискуссии, и они заставляют вас глубже проникнуть в ее подсознание и оставить там двусмысленность.

В следующий раз, когда у меня появится группа студентов, будущих творческих писателей, я буду настаивать на том, чтобы они прочитали роман «Доводы рассудка».

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ