Почему ужасы как жанр важны для историй о представителях коренных народов

Об использовании историй ужасов для «внешнего выражения внутренних потрясений, связанных с жизнью в условиях современной колонизации»

Я увлекаюсь фильмами и книгами ужасов, пожалуй, с самого раннего возраста, но это пошло мне на пользу. Этот жанр сформировал меня как писателя и как личность. Я начала смотреть сериал «Баффи — истребительница вампиров» с премьерной серии, когда мне было восемь лет, и он долгое время был моим любимым сериалом. Родители показывали нам с сестрой «Дети кукурузы», когда мне было примерно столько же лет, перед походом в кукурузный лабиринт на Хэллоуин, а «Челюсти» — перед купанием в океане. Ни один из моих родителей не является большим поклонником ужасов, и я сомневаюсь, что они думали, что эти фильмы произведут такое впечатление — у меня они вызвали любовь на всю жизнь, в то время как моя сестра не может вынести даже трейлера к комедии ужасов.

Одна из сильных сторон ужасов как жанра заключается в том, что они способны вывести наружу внутренние переживания человека или общества, сделать явным страх, часто коллективный — смерти, чужеродности, вторжения, порабощения. Ужас находит свою аудиторию, возможно, потому, что мы боимся не в одиночку, что бы мы себе ни говорили. Мы хотим знать, что вызывает ужас у других, а иногда и у нас самих. У нас не всегда есть слова или образы для выражения этого грызущего, давящего чувства, или мы не знаем, почему мы боимся того, чего боимся. Ужас — это попытка познать себя на разных уровнях, разобраться в том, что не работает в нашей жизни. Монстры, которых мы создаем, становятся по-настоящему страшными, когда они способны затронуть истину внутри нас, независимо от того, была ли она известна нам ранее или нет. Это открытие истины может быть особенно впечатляющим, даже странно пронзительным, когда оно приходит к нам через ужасы.

Мне интересно использовать этот жанр для того, чтобы внешне выразить внутреннее потрясение от жизни в условиях современной колонизации, которое испытывают многие коренные жители. Колониальные общества порождают недовольство многими и многими способами, но меня особенно интересует, как проявляется насилие в колониальных условиях, как в отношении коренного населения, так и с его стороны. Мне интересно критически исследовать механизмы превосходства белой расы и колонизации, как явные, так и скрытые, и то, как они создают и поддерживают условия для различных видов насилия.

Коренные народы на Западе подвергаются многообразной маргинализации, что означает, что мы несем на себе основную тяжесть системного и индивидуального насилия. В Канаде уровень «домашнего» насилия (к чему это разделение на «частное» и «общественное» насилие?), убийств, самоубийств, полицейского произвола, конфискации детей и лишения свободы, с которым сталкиваются представители коренных народов, поражает воображение и зачастую в четыре и более раз превышает аналогичный показатель для белого населения. В то же время представители коренных народов также способны совершать насилие, что создает многоуровневый ущерб в сообществах.

Насилие имеет свойство порождаться как властью, так и ее отсутствием. В условиях прерий, как и во многих других колонизированных местах, насилие не имеет одной первопричины; это не какая-то миазматическая сила, окутывающая человека, не ядовитый туман из преисподней, не происки дьявола — это человеческое поведение, управляемое человеческими эмоциями. Оно может быть порождено привилегиями, правами, опустошенностью, безнадежностью, ревностью, яростью, праведностью, местью. Это не означает, что все люди будут склонны к насилию при благоприятных обстоятельствах, и уж тем более не означает, что все акты насилия являются продуктом обстоятельств в обществе — насилие все равно является индивидуальным решением, сделанным выбором, совершенным действием. Люди могут быть доведены до определенного состояния ума и могут быть жестокими, потому что им это нравится. Многое может быть, и почти всегда бывает, правдой одновременно.

Нюансы — это важный инструмент для освещения сложных идей и ситуаций, но не менее важно помнить, где находится центр власти в колониальном обществе. Экономическая, политическая, социальная и культурная власть не принадлежит коренному населению Запада; мы должны отстаивать и бороться за любое признание, которое мы можем получить в рамках любой формы власти, и все равно весы не хотят склоняться. Прерии восхитительно красивы, во многих городах есть яркие сцены культуры и искусства, коренные народы лидируют в инновационных социальных программах, в усилиях по примирению — но многое еще предстоит изменить, как в прериях, так и по всей стране.

Визуальный характер ужасов, способность вызывать у читателя или зрителя воплощенное чувство, может донести до аудитории правдивую информацию, чувство, перспективу так, как не могут другие жанры. Насилие — это реальный ужас, и я не заинтересована в том, чтобы воссоздавать или продлевать реальную боль, реальные страдания, используя их как простое зрелище. Использование ужасов в качестве социального комментария и исследования не всем по душе, но я считаю, что есть способы, которые позволяют нам представить себе различные возможности и увидеть общество, в котором мы живем, более ясно.

Меня привлекает исследование насилия, потому что его щупальца опутывают многие наши структуры, убеждения, идеологии и действия. Насилие проявляется столь же разнообразными способами, как и человеческие чувства, и при этом редко обсуждается открыто. А когда оно обсуждается, нюансы и сложности легко стираются эмоциями, которые также могут повлиять на наше отношение к преступникам, жертвам и определенным действиям. Некоторые виды насилия более терпимы, чем другие, что мне также интересно исследовать.

Мы склонны отворачиваться от более неприятных, тяжелых вещей или отмахиваться от них, считая, что это не наша проблема. Однако все мы придерживаемся одной основы. Мы должны уметь ясно видеть его, всю красоту, радость, беспорядок и боль нашей жизни и поведения, если мы действительно надеемся на создание общества, близкого к равноправному или справедливому. Я хочу использовать ужас, чтобы ясно видеть, чтобы знать себя, чтобы знать местность, в которой я живу, и идеологии, в рамках которых я живу, вольно или невольно. Основа держит нас или позволяет нам падать, и если она прогнила в самом начале, то будет прогнившей и через пятьсот лет.

Адриана Чартранд

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ