Повести — цитаты из книг — стр. 2

В последнее время мы часто спорили, какой будет жизнь в двадцатом столетии. У господина предположения относительно будущего оптимистичны, я же ничего хорошего не жду. Да, люди научатся быстрее передвигаться по земле и воде, может быть, даже начнут летать по небу. Но все эти изменения затронут лишь материю. Дух же…

Воровство представляло собой форму подлинной лести. Что может быть приятнее, чем знать, что вещи, которыми ты обладаешь, интригуют, пленяют или достаточно важны, чтобы спровоцировать другого человека рискнуть всем ради них? Такова была цель жизни Кельсера – напоминать людям о ценности того, что они любят. Забирая это…

Когда-нибудь на пустом этом зеленом заборе повесят веночек и выбьют надпись неокисляющейся латунью: «Здесь была добровольно расстреляна алкоголем группа лиц прошедшего времени».

Затем она принялась кружить около стола Антипы с бешеной быстротою… и он, голосом, прерывавшимся от сладострастных рыданий, говорил ей: «Ко мне! Приди!..» Но она все кружилась, тимпаны звенели буйно, с дребезгом — так и казалось, что вот-вот разлетятся они.

..А когда понесли их, безногих и безруких, и заковыляли слепые и одноножки, и заиграла музыка, и стали отдавать честь военные - оборвалось у меня сердце, и заплакал я со всею толпою. Закрыл глаза и слышу: ни одного голоса, а топочут ноги и деревяшки по платформе, да музыка играет…

Опаснейший вид массовой эпидемии – не чума и не холера, а психоз, охватывающий целые слои населения. Вспомните детский крестовый поход. Или средневековую охоту на ведьм. А что такое война, как не психическое заболевание, поражающее целые страны, а то и континенты? Вспомните наполеоновские кампании, когда сотни тысяч, даже…

– Почему эта деревня такая богатая, господин? – спросил Маса. – Потому что здесь никогда не было помещиков. Кроме того, приверженцы этой веры не пьют водки и много работают.

Высоко в синеве беззаботно и вольно купалась крона, знать ничего не желая об Илье и его опрометчивом обещании.

Ну да ничего: на мне столько всего налипло – полтонны больше, полтонны меньше, теперь уж все равно!

Он добрый малый, — сказал Рослый. Для этого ума не надо. Мне иной раз даже кажется, что чаще бывает наоборот. Взять по-настоящему умного человека - такой редко окажется добрым. Нищие, эти неутомимые философы, стремящиеся до конца постичь природу своих ближних.. Нельзя желать чего-то слишком сильно: можно отпугнуть…

С чего люди, окружающие его, воображают, что они лучше его, отчего считают себя вправе презирать, гнать это существо, тихое, доброе, никому никогда не сделавшее вреда? И какой-то таинственный голос шептал мне: «Оттого, что и все остальные — юродивые, только на свой лад, и сердятся, что Левка глуп по-своему, а не по их».

– ...Мне только показалось, что вы слишком откровенны, а есть вещи, которые мы все знаем, по которых никогда говорить не надо. -("Рубка леса").

Он слишком жил честно и просто, чтобы простодушная вера его в ту будущую, небесную жизнь могла поколебаться в решительную минуту. -("Рубка леса").

– ...я чувствую, как я с каждым днем морально падаю ниже и ниже, и главное – то, что чувствую себя неспособным к здешней службе: я не могу переносить опасности… просто, я не храбр… -("Рубка леса").

– ...все мы, по преданию едущие на Кавказ, ужасно ошибаемся в своих расчетах, и решительно я не вижу, почему вследствие несчастной любви или расстройства дел скорее ехать служить на Кавказ, чем в Казань или в Калугу. -("Рубка леса").

– В России ведь существует престранное предание про Кавказ: будто это какая-то обетованная земля для всякого рода несчастных людей. -("Рубка леса").

...но действительно в нем много было истинно комического и неожиданного. Он в каждой вещи умел видеть что-то особенное, такое, что другим и в голову не приходило, и главное – способность эта во всем видеть смешное не уступала никаким испытаниям. -("Рубка леса").

...когда человек чувствует в себе силы сделать великое дело, какое бы то ни было слово не нужно. -("Набег").

Фандорин лишний раз признал справедливость максимы, гласящей: истинная храбрость – не бесстрашие, а сопротивление страху.

В том, что я доктор, а вы душевнобольной, нет ни нравственности, ни логики, а одна только пустая случайность.

– ...мне кажется, что в каждой опасности есть выбор, и выбор, сделанный под влиянием, например, чувства долга, есть храбрость, а выбор, сделанный под влиянием низкого чувства, – трусость; поэтому человека, который из тщеславия, или из любопытства, или из алчности рискует жизнию, нельзя назвать храбрым, и, наоборот,…

– Храбрый тот, который ведет себя как следует, — сказал он [капитан]... Я вспомнил, что Платон определяет храбрость знанием того, чего нужно и чего не нужно бояться, и, несмотря на общность и неясность выражения в определении капитана, я подумал, что основная мысль обоих не так различна, как могло бы показаться, и что…

И он [Хаджи-Мурат] вспомнил сказку тавлинскую о соколе, который был пойман, жил у людей и потом вернулся в свои горы к своим. Он вернулся, но в путах, и на путах остались бубенцы. И соколы не приняли его. «Лети, — сказали они, — туда, где надели на тебя серебряные бубенцы. У нас нет бубенцов, нет и пут». Сокол не хотел…

— У нас пословица есть, — сказал он [Хаджи-Мурат] переводчику, — угостила собака ишака мясом, а ишак собаку сеном, — оба голодные остались... Всякому народу свой обычай хорош.