Книги о приключениях — цитаты из книг — стр. 62

Интересно все-таки, прекратится ли когда-нибудь время, или оно будет течь вечно? Если верно последнее, то конец веревки должен совпадать с тем мгновением, когда исчезнет человек и на планете не останется никаких других видов. Чем станет время, если некому будет измерять его и нечем будет удостоверить его движение? Время…

– Настоящий мужчина? – удивилась Магда. – По моим понятиям, это тот, при мысли о котором у женщины не возникает вопроса: «Не слишком ли быстро я ему дала?» Что, я сегодня чрезмерно цинична? Амалия, но сейчас иной век. Прошлый – это когда девушка смущалась и должна была ждать, когда возлюбленный в ключевой момент стащит с…

– Это был настоящий британский мужчина, – постепенно отходя, сказала я. – Из тех, которые произносят слово «местный» так, что сразу определяешь оттенки кожи несчастного.

...гибли самые мощные, самые прекрасные империи, — и всегда оказывается, что виноваты несколько безвольных либо чересчур самоуверенных дураков, которых много-много умных людей в свое время побрезговали выкинуть вон…

...те действия, которые мне кажутся идиотскими, на самом деле всегда предельно логичны — для кого-то.

Есть такая типичная ошибка — думать, что все люди действуют исключительно умно и не совершают ошибок, а также гадостей.

...главное дело сделано. Но очень, очень многие вещи мы проскочили, оставили позади, добиваясь главной цели. А теперь может статься так, что эти вещи нас догонят. И ударят в спину.

Никогда не надо оскорблять своего врага, принимая его за идиота. Не надо убегать от разговора с ним и от серьезных тем в этом разговоре.

Лидер может ездить на лучшем коне и отдыхать, когда другие работают. Он может посылать своих людей на смерть. Но при этом он должен твердо знать две вещи. Первая-никогда не отдавай приказа, если у тебя есть хоть малейшие сомнения, что его выполнят. И вторая — бывают ситуации, когда ты должен первым встретить опасность…

В конце концов, мученики тоже нужны, они напоминают нам о жестокости Создателя и его зловещей изобретательности по части плетения человеческих судеб.

- Не ворчи, - сказала она. - Не понравится - улетишь. Насильно удерживать тебя я не стану. Разве можно улететь от того, с кем породнился душой? Глупенькая!

Всю взрослую жизнь, с тех пор, как впервые нажал на педаль газа, боишься именно этого: даже не столкновения с другой железной коробкой на колесах, а тошнотворно сочного звука, когда металл ударит в живо, и две судьбы полетят под откос - твоя и еще чья-то.

Русский убийца - это вам не англичанин какой-нибудь, который убивает с холодной головы и после так концы в воду спрячет, что не сыщешь. Русский злодей горяч и нерасчетлив, крушит на авось. Не попадется сразу - пойдет в кабак и проболтается спьяну первому собутыльнику. Или же на утро протрезвеет, схватится за голову да…

Time could only be seen in the falling leaves, a wound that healed, rust that spread, and hearts that grew weary. Without anyone to discern it, time was nothing at all.

As Wells saw it, negative criticism, however constructive, was invariably painful for a writer. It always came as a blow, whether he responded to it like a brave wounded soldier or was cast into abyss, his fragile ego in shreds.

For it seemed this was the way the universe worked: excluding nothing, allowing everything to happen that could happen.

Perhaps those troubling sounds we hear in the night, the creaking noises we assume are the furniture, are simply the footsteps of a future self watching over us as we sleep, without daring to disturb us.