Зарубежная драматургия — цитаты из книг — стр. 6

"Имогена: ...Ведь предвкушенье горя Порой страшней уверенности в нем; Коль зло непоправимо - с ним миришься, Но, вовремя узнав о нем, возможно Предотвратить беду."

"Второй вельможа (в сторону) Его шпага избегала противника, как должник кредитора; она ходила стороной."

"Первый вельможа Принц, я бы советовал вам переменить рубашку. Вы так распалены неистовым поединком, что пар валит от вас, как от только что принесенной жертвы. Ветер входит туда же, откуда выходит, но никакой ветер так не благоухает, как то, что испускаете вы."

"Постум Что? Другой? О небеса, мне эту сохраните! Ее одну! Пусть смерть меня избавит От ласк другой жены"

Шут  Можешь ли ты сказать, почему нос на лице у человека посредине? Лир Нет ШутЧтобы иметь по обе стороны от себя по глазу. Чего не разнюхает нос, то глаза досмотрят.

ні, раніш таким несмілим я ніколи не бував. Можна вільно йти до дами просто родичам, знайомим, не турбуючись прийомом; а полюбиш до нестями, наберешся враз біди: прагнеш зустрічі й страшишся, говорити — й то боїшся, в гості хоч і не ходи.

Т е о д о р о То дозвольте ж і мені взяти вашого. Д і а н а Бери. Хоч сховай, хоч роздери — все одно. Т е о д о р о Роздерти? Ні! Д і а н а Невелика буде шкода, часом більше ми втрачаєм.

В какой-то момент я оказываюсь перед входом в огромный виадук, он возвышается над долиной, которая угадывается в свете луны, я иду ночью, один, между небом и землёй. Я думаю (об этом я и хотел рассказать), что хорошо было бы закричать во все горло, испустить долгий радостный крик, который отзовется по всей долине, что я…

Я самый счастливый человек на свете, со мной никогда ничего не происходит, а если происходит, то можно только радоваться, потому что «обычно» со мной никогда ничего не происходит.

Мы думали, и множество людей, как я теперь понимаю, множество людей, мужчин и женщин, тех, с кем ты должен был жить с тех пор, как нас оставил, множество людей наверняка должны думать так же, мы думали, что ты был прав, что для того чтобы повторять это так часто, чтобы кричать об этом, как выкрикивают оскорбления, это…

«я это знаю, самое худшее, что может быть, это влюбиться, того не желая, самое худшее, я это знаю, я подожду, будет время любить, самое худшее…»

СЮЗАННА. – Мы такие не всегда. В обычные дни каждый сам по себе, мы друг друга не трогаем. АНТУАН. – Мы друг друга понимаем. СЮЗАННА. – Это любовь.

ЛУИ. – Это как ночь в разгар дня, ничего не видно, я слышу только шум, я прислушиваюсь, я потерялся и никого не нахожу. МАТЬ. – Что ты сказал? Я не расслышала, повтори, где ты? Луи!

Обычно думают, что люди, которые всегда молчат, хотят услышать других, но иногда я молчал, ты этого не знаешь, только чтобы показать вам пример.

АНТУАН. – Я не хочу здесь оставаться. Ты сейчас опять начнешь говорить, ты захочешь со мной поговорить, и мне придется слушать, а я не желаю тебя слушать. Я не хочу. Я боюсь.

А себе ты ничего не говорил, потому что ты меня не знаешь, ты думаешь, что знаешь меня, но ты меня не знаешь, думаешь, ты меня знаешь, потому что я твой брат?

Еще иногда мне случалось, «в последнее время», улыбаться самому себе как бы для фотографии «на память». Ваши пальцы гладят её, осторожно, чтобы не запачкать и не оставить на ней преступных следов. «Именно таким он и был», и в этом такая неправда, если вы на минуту задумаетесь, то согласитесь, что это неправда, я просто…

Я ни во что не верю. Но когда однажды вечером, на перроне вокзала (довольно подходящий образ), в номере отеля, скажем, «Отеля д’Англетер, Невшатель, Швейцария», или «Отеля дю Руа де Сисиль», мне всё равно, или во втором зале ресторана, набитого прожигателями жизни, где я ужинал в одиночестве посреди равнодушного гула,…

Мы даем прощальный тур, я и моя будущая Смерть, гуляем, расхаживаем ночью по пустынным улицам, слегка окутанным туманом, и очень друг другом довольны. Мы элегантны и непринужденны, мы привлекаем своей загадочностью, мы не даем возможности о чем-нибудь догадаться, и администраторы отелей, ночью, испытывают к нам большое…