Наталья Кочеткова: рецензия на книгу «Строгие суждения» Владимира Набокова

Критик: Наталья Кочеткова
Рецензия на книгу Строгие суждения
Оценка: *

«Я мыслю как гений, пишу как выдающийся автор и говорю как дитя», — так начинается сборник, в который вошли интервью, письма редакторам и статьи (в том числе по энтомологии) Владимира Набокова. Эти тексты в первую очередь раскрывают читателям Набокова-человека и проливают свет на то, что в научной среде принято называть «выстраиванием литературной репутации» писателя.

Скажем, среди прочего Набоков признается, что «всегда был скверным оратором», а потому предпочитает размышлять письменно, а не устно, что «переписал — зачастую по нескольку раз — каждое из своих когда-либо опубликованных слов», а его «карандаши переживают свои ластики». Соответственно, интервью, вошедшие в данный сборник, не только собственноручно написаны Набоковым, но и тщательно отобраны.

Несмотря на сложные отношения с ораторским искусством, писатель называет беседу с журналистами «роскошной возможностью поговорить о себе самом». Отсюда избыточная анкетная декларативность: «Я горжусь тем, что никогда не стремился к признанию в обществе. Я никогда в жизни не напивался. Никогда не употреблял мальчишеских слов из трех букв. Никогда не работал в конторе или угольной шахте. Никогда не принадлежал к какому-либо клубу или группе. Ни одно учение или направление никогда не оказывали на меня ни малейшего влияния. Ничто не утомляет меня больше, чем политические романы и литература социальной направленности».

Или: «Я не состою ни в одном клубе и не принадлежу ни к одной группе. Я не рыбачу, не готовлю еду, не танцую, не рекомендую книги, не даю автографов, не подписываю декларации, не ем устриц, не напиваюсь, не хожу в церковь, не посещаю психоаналитиков и не принимаю участия в демонстрациях». Надо сказать, что психоаналитикам вообще доставалось в публичных высказываниях Набокова.

В ответ на традиционный вопрос о русском и английском Набоков объясняет, что рос двуязычным ребенком и «в возрасте пяти лет присовокупил к ним французский». Я не думаю ни на одном языке. Я думаю образами. Я не верю, что люди думают на языках. Думая, они не шевелят губами. Только неграмотный человек определенного типа шевелит губами, читая или размышляя. Нет, я думаю образами, и лишь иногда русская или английская фраза вспенится мозговой волной, но вот, пожалуй, и все».

Объясняет, почему решил переводить «Евгения Онегина» не стихами, а прозой, придерживаясь буквалистского подхода. Печалится, что «в далеком будущем кто-нибудь переведет «Лолиту» на русский». И поясняет: «Я направил свой внутренний телескоп именно на эту точку в отдаленном будущем и увидел, что любой абзац, притом что каждый из них усеян ловушками, чреват ужасными переводческими ошибками. В руках какого-нибудь вредоносного работяги-переводчика русский вариант «Лолиты» окажется совершенно убогим, неумело скроенным из вульгарных выражений или промахов. Поэтому я решил перевести книгу сам».

Иными словами, предстает перед читателем еще большим снобом, чем можно было бы о нем подумать. Что делает этот сборник чтением не менее увлекательным, чем собственно романы Владимира Набокова.

* Оценка указана редакцией Livelib