Это мое первое знакомство с Барикко, и оно было поразительно приятным! Я привык, что романы должны быть хотя бы раза в полтора-два толще, чтобы меня как следует взбудоражить. Но дело, конечно, не в количестве страниц, и я не подразумеваю (да и было бы глупо и опрометчиво это утверждать), что количество страниц прямо пропорционально глубине произведения (достаточно вспомнить рассказы Чехова, Акутагавы, Мопассана и т.д.), но роман в нынешнее время в основном идет за пределы трехсот страниц и именно за счет своей "эпопейности" и имеет столь сильно погружающее и катарсичное воздействие. Но тут...
Барикко все-таки чертовски талантлив. Он смог вложить очень многое в эти 224 страниц.
Я бы не сказал что он пишет простенько, или же, наоборот, витиевато. Его слог что-то среднее между этими двумя полярностями, и он берет своей как будто бы нечаянной, совершенно внезапно, возможно хаотично проявляющейся в разных сценках особой глубиной видения характеров своих героев: в жестах, в мимике, в каких-то иных социальных установках, которые мы привыкли не замечать, или же замечаем, но не отдаем себе вербального отсчета в этом. Думаю, именно это и делает писателя писателем.
А сюжет казалось бы незатейлив: писатель вдруг решил, что то чем он занимался всей жизнью оказалось ему не подходящим. Я видимо невнимательно прочел синопсис и почему-то думал, что он впоследствии просто стал художником и именно это меня заинтриговало при покупке книги. Как же я был удивлен, когда он вознамерился стать словесным художником! Узнав это по мере чтения, я остановился и попытался это представить. У меня, как и у Тома, никак не укладывалось в голове как подобное вообще возможно и что из этого может получиться. Но именно поэтому я с таким интересом дальше следил за разворачивающимися событиями.
Джазпер персонаж слегка чудаковатый и это видно сразу. Характер его внезапного отчуждения от лондонского общества и его 52 "не" говорят нам об этом. А впрочем, это пожалуй "нормально" для людей искусства. Именно это играет решающую роль в его дальнейшем открытии. Он как бы живет по какому-то смутному наитию, совершенно не представляя поначалу что делать со своей жизнью. Автор даже описывает, как он практиковал осознанность в самых простых вещах -- с тем же завязыванием шнурков и созерцанием гармонии каждого совершенного движения руки при этом (что кстати послужило, как мне кажется, фундаментом открытого им метода портретироования). Внезапная и загадочная встреча с дамой в непромокаемой косынке, тщательный подбор фурнитуры, особые лампочки "Катерина Медичи" от ходока из Камден-Тауна, студия с пятнами сырости, -- все это говорит не только о неординарном вкусе и необычной задумке писателя, но и о чем-то субтильном, что пробудилось в нем с внезапной, ошеломляющей по своей мощи силой.
Мне кажется Барикко в момент написания увлекался идеями Востока: то состояние которое Гвин вызывал у своих клиентов и описание Ребекки старичку того, что дает в итоге портрет уж больно напоминает опыты холотропного дыхания. Но я никак не ожидал, что это сплетется с пост-структуралистским видением текста, пронизывающим весь мир. Если подытожить, то по сути, кульминацией и лейтмотивом романа является то, что Гвин, очистившись от литературного "эгрегора" как будто приобрел способность проводить вивисекцию человеческой души, избавляя ее от нагроможденных наслоений абстракций, порожденных оным. Удивительнейшая концепция, и что поразительно, так это что она уместилась в столь маленький по объему роман!
А казалось бы при этом, на поверхности это книжонка, написанная простоватым языком, с вполне обыденной Лондонской обстановкой и какими-то минималистскими диалогами..
В общем, роман очень даже достойный. Барикко потрудился на славу, я в следующий раз в книжном возьму что-нибудь у него еще ^_^
