Ты узнаешь об этом… Второй

© Лена Коро, текст, 2020

© обложка storyboardwedding.com, 2020

Ты узнаешь об этом второй

Действующие лица:

Роман, сорокалетний неудачник

Полина (Павловна), его невеста

Нина, его сестра

Максим (Михайлович), муж Нины

Анечка, дочь Романа от первого брака

Вика, дочь Нины и Максима

Ольга – гадалка

Нотариус – женщина лет пятидесяти

Сергей >

Елена > друзья Романа и Полины

Ксюша >

Действие первое

Наше время. Санкт-Петербург.

Сцена первая

Богато отделанная, но неуютная квартира в сталинке. Зеркало на задней стене завешено черным платком. На стульях вычурные черные чехлы с бантами. В комнате большой стол, покрытый скатертью. На нем по центру портрет в раме с таким же черным бантом. Понятно, что это поминки. Нина сидит напротив портрета, подперев лицо руками. Максим слева, уткнувшись в телефон. Не глядя на стол, практически наощупь, наливает себе водки, кладет закуску, выпивает.

Нина. А подождать всех уже никак? Почему надо нарушать порядок, обычаи?

Максим. Кто ж их знает, где они? С кладбища вроде все вместе выезжали. Есть хочется.

Нина. Выпить тебе хочется.

Максим. А тебе поскандалить? В такой день? Не гневи Бога.

Нина. Тебе-то что за день? Это моя мамочка ушла в мир иной. Не твоя.

Картинно подносит платочек к глазам.

Максим. Ты хочешь сказать, что я твою мать не любил?

Нина. А что, не так? Между прочим, она к тебе нормально относилась.

Максим. Между прочим – нормально. А в череде событий (как бы помягче сказать?)… потребительски что ли. Прости Господи… за такие речи в день такой…

Нина. Пить перестань. Уже язык не держишь… Мама и потребительски… Да она только и хотела, чтобы ты ее дочь любил, как положено.

Максим. А как положено? (поет) Чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил… В дом зарплату отдавал, тёщу мамой называл?

Нина. Прекрати паясничать. Дети услышат. Что подумают…

Максим. Дети подумают то, что думают уже лет десять. Или не думают. А Вике, мне кажется, в принципе наплевать…

Нина. Есть с кого пример брать…

Максим. Конечно, я пример так себе. Инженер, не преуспевший в карьере. Муж, не сделавший маму счастливой. Но отец… я плохой отец?

Нина. Комплементов захотел? Принимай. Отец ты нормальный. Дочь тебя любит.

Максим. Спасибо, жена. Хоть тут ты со своей мамой не согласилась…

Нина. Как ты можешь? В такой день…

Слышен дверной звонок.

Максим (вскакивая). Я открою.

В комнату шумно, не прекращая начатый за дверью разговор, входит Роман. За руку за собой он тянет Полину. Она в короткой шубке, смущенная, молчаливая.

Роман. А вот и мы. А вот и мы. Кто-то еще будет?

Нина. А тебе компанию, как всегда, подавай? Ты даже в такой день… в день похорон нашей мамочки… не можешь свой гонор оставить.

Роман. При чем тут мой гонор? Ты, сестрица, тон-то смени. Я тебе не муж, чтобы мне указывать. Прости, Макс, я не хотел тебя обидеть… Но ты и сам знаешь – нашей Нинон палец в рот не клади. Вся в мамашу покойную.

Нина (вскакивает). Ты хочешь, чтобы я тебя выставила? Ты не понимаешь, что сегодня день траура? Неделя траура. Девять дней траура.

Роман (подходит к столу, не садясь, наливает себе водки, выпивает, не закусывая). То есть ты считаешь, что все девять дней вправе мне мозги промывать?

Роман вновь пытается налить стопку, но Нина вырывает ее из его рук.

Нина. Я вправе промывать тебе мозги по жизни. Было бы что промывать…

Роман. Не хами. Даже если ты и старше на двадцать минут, никто тебе такого права не давал. Особенно после смерти родителей. Я уже взрослый мальчик и сам буду решать, что мне делать, что говорить, с кем пить и где работать.

Максим. Ребята. Давайте жить дружно. Вон Полину смущаете своими разборками. Вы, Поля, не обращайте на них внимания. Они с детства дерутся, игрушки делят. Но разведенные по углам друг о друге забывают и даже счастливыми бывают иногда.

Нина. Стоп. Ты обо мне? Это я изредка счастливой бываю? Так кто мне это счастье не додал, не донес, не обеспечил?

Роман. Как верно. Ха-ха. Ты же трезвая. Ты же не пьешь. Это подкорка тебя подвела… Не донес… не обеспечил… Счастье – оно не товар, знаешь ли. Просто оно, счастье, хмурых сторонится.

Нина (срывается). Прекрати. Прекратите. Меня изводить.

Возвращается на свое место, закрывает лицо руками. Вроде как плачет. Но мужчины к ней не подходят. Оба обращаются к Полине, все еще стоящей на пороге.

Максим. Полина, позвольте я шубку вашу на плечики повешу. Посохнет, пока мы здесь событие справляем.

Нина (вскидывает голову, резко). Слова подбирай. Поминки не справляют. Их проводят.

Роман (подталкивает Полину к столу. Отодвигает стул, усаживает ее). Вот Полина сейчас скажет, как правильно. Ну, не бойся, она не кусается, это так, обыденная ее роль – поучалки. А ты нам, как специалист, как лингвист, скажи. Поминки справляют или проводят?

Полина (тихо, но уверенно). Думаю, и так и так можно говорить. В старом русском языке, у Толстого, насколько я помню, «справляют». Но можно сказать, что поминки и совершают, и устраивают (и совсем тихо). Главное же не в глаголе, а в памяти нашей. Мы вот задержались, потому что в церковь заехали. Свечи поставили, записочку на панихиду подали, помолились…

Нина. Это хорошо, мама крещеная была, вроде. А что нас не позвали? Мы бы тоже в церковь зашли.

Максим. Не надо тебе в церковь. Вспомни, как тебе хреново было последний раз. Ты потом месяц вареная ходила, работать не могла.

Роман. Может от того, что некрещеная она. Нас в детстве нянька как-то по-тихому окрестить хотела. Отец-то партийный был, к церкви близко не подходил. А чтоб детей крестить… Узнал бы, няньке не поздоровилось. Но она все равно решилась. Повела нас в парк гулять, а там храм действующий. Видно, с батюшкой уже уговор был. Потому что меня завели куда-то типа ризницы, помазали, молитву прочли, крестик повесили. А эта… уперлась – «не пойду». Попа попинала, куда-то убежала. В общем, осталась без креста.

Нина. Ну, что же ты никак не успокоишься? Балаболишь и балаболишь. Зачем посторонним знать наши семейные тайны?

Роман. Кто это тут посторонний? Полина что ли?

Полина (в смущении даже привстала). Действительно, Рома. Я, наверное, пойду.

Роман. Сядь, пожалуйста. Это такой же мой дом, как и ее. И я могу приводить в этот дом того, кого хочу. Тем более, тебя. Ты не посторонняя, ты не чужая мне… (пауза).

Максим. Ты невеста.

Роман. Вот. Макс сказал то, что я не решался. Ты – невеста. И давай, привыкай к нашей не слишком дружной семье. Если, конечно, хочешь… если я тебе дорог…

Сцена вторая

Авансцена, у правой кулисы. На мягком ковре сидят двое подростков, которым на вид лет по пятнадцать, – Анечка и Вика. Первая одета скромно, вторая стрижена под мальчика, в дорогом спортивном костюме, в серьгах и с золотыми подвесками на шее.

Анечка. …Там такая классная дискотека. Музыка живая. И балет…

Вика. Балет? На дискотеке?

Анечка. Там и мастер-классы по танцам, и всякий интерактив будет. Я же говорю, что это прилично. Почему ты боишься спросить родителей? Почему они должны быть против?

Вика. Они всегда против. Если не по маминой инициативе.

Анечка. Да брось. Твой папа такой добрый.

Вика. Он добренький. Это не одно и то же. Когда мамы нет с нами, он меня понимает здорово. А как она рядом, он все время на нее оглядывается. И уши, как ватой, затыкает.

Анечка. Да, дела. А меня мама отпускает. Она один раз со мной сходила на дискотеку… (смеется). Ей не понравилось. И теперь она доверяет самой ходить… Встречает, правда.

Вика. Хорошо тебе. Только с мамой договариваться. А у меня их двое. С одним утрясешь, второй точно будет против. А потом еще начнут ругаться, выяснять, кто прав, кто виноват… В итоге я себя виноватой считаю.

Анечка. А мой папа веселый, сговорчивый. Почему же твоя мама такая серьезная? Они же близнецы.

Вика. Да какие они близнецы? Только в паспорте одно число стоит. А так они очень разные. Если бы твой папа был моей мамой (подхихикивает), я бы точно с тобой на дискотеку пошла.

Анечка. Так давай его и подключим. Он с мамой твоей не боится разговаривать.

Вика. Нет, что ты. Когда-нибудь, но не сейчас. Слышишь, она и на него рычит сегодня.

Анечка. Понятно. День не самый удачный. Но дискотека-то завтра.

Вика (не хочет продолжать тему). Слушай, а твоя мама не пришла, потому что дядя Роман училку нашу привел?

Анечка. Ты это про Полину Павловну что ли? Да нет. Мама все равно бы не пошла на поминки. Она ж с работы отпросилась, у нее прием, больные, наверное, коридор истоптали уже перед дверью.

Вика. Я твоей маме удивляюсь.

Анечка. Чего это?

Вика. Я все время на нее на кладбище смотрела. Она как-то так спокойно себя вела. Ну, когда твой папа с Полиной пришел.

Анечка. Так она же знала. И потом, они же в разводе.

Вика. Ну, ты такая же. А ведь по сути Полина твоего папу увела. Не обидно разве?

Анечка. Наверное, было обидно… когда он сказал, что уходит… Мне было, если честно, так обидно… Он же хороший. Он никогда голоса не повысил, всегда веселый, компанейский.

Вика. И чего они не поделили тогда?

Анечка. Ничего они не делили. Я слышала, как папа сказал: прости, полюбил другую.

Вика. А мама что?

Анечка. Я думала, она заплачет, будет его уговаривать. А она просто так тихо-тихо сказала: я тебя понимаю.

Вика. И все?

Анечка. И все. А потом меня позвали и сказали, что поживут пока отдельно.

Вика (достаточно ехидно). Вот и пожили. Моя мама говорит, что мужа нельзя отпускать от себя дальше, чем на восемьдесят сантиметров.

Анечка. Почему на восемьдесят?

Вика. Это размер личного пространства.

Анечка. То есть нельзя выпускать его из своего личного пространства?

Вика. Выходит.

Анечка. А как же тогда твой папа, например, на работу ходит?

Вика. Ну, работа – это не отменить, он деньги должен зарабатывать для семьи.

Анечка. Ну, ну, тогда выходит, что на работу поводок спустить можно?

Вика. Какая ты грубая… Почему поводок? Никто папу на поводке не держит. Но контролировать же надо.

Анечка. Зачем? Если любит, не убежит.

Вика. Ну, вот твой же убежал…

Анечка. Мой разлюбил.

Вика. А мой, даже если разлюбит, не убежит.

Анечка. Почему это?

Вика. Потому что мама… (шепотом)… ты никому не скажешь?

Анечка. Если ты просишь, не скажу

Вика. Даже своей маме. Уговор?

Анечка. Ладно. Но моей маме можно… она не подведет, если что. И поможет.

Вика. Нет. Никому. Потому что помощь тут не нужна. Это просто тайна такая.

Анечка. Хорошо.

Вика (тоном заговорщика). Мама тут звонила кому-то, договаривалась о встрече. Я думаю, она звонила гадалке. Потому что говорила, что надо посмотреть, изменяет ли муж. И заговор сделать, чтобы привязать…

Анечка. Ты ничего не путаешь? Зачем ей такое? Это же только раньше, давным-давно, в сказках всяких… любимых… как это слово?., присушивали.

Вика. Да ничего я не путаю. Она, наверное, к этой гадалке сходила, потому что потом я видела, как она папе в подушку что-то зашивала…

Анечка. Может, подушка просто порвалась?

Вика. Вот Фома неверующий. Я же говорю, я видела. Она подушку сначала распорола, а потом туда что-то засунула и зашила.

Анечка. Ничего себе. Я не верю в такие дела.

Вика. А я верю. Папа как шелковый стал. Поддакивает. Чтобы она не говорила, со всем соглашается.

Анечка. Просто скандалов не хочет.

Вика. Это-то так. Но он теперь даже с друзьями не встречается. Никого домой не приводит. И звонит ей каждый час с работы.

Анечка. Так, может, любит… Вот и звонит.

Вика. Про любовь не знаю. Может, еще и любит… Хотя, знаешь, он раньше маму нет-нет да поцелует тайком, погладит… смотрел на нее так задумчиво, подолгу-подолгу… А сейчас с работы придет, пару слов кинет, поест и к телеку. И ничего не видит, не слышит. А я же знаю, что передачи эти он не любит… Он только футбол раньше смотрел. А теперь все подряд.

Анечка. А ты зачем за ними подглядываешь?

Вика. Я и сама не знаю. Но прямо руки… уши, глаза чешутся. Мне кажется, если твой папа ушел, вдруг и мой уйдет. А как я тогда?

Анечка. Как ты? Нормально. Мы с мамой даже очень хорошо живем.

Вика. Так это ты. Это с твоей мамой. А с моей разве договоришься? Она строгая. У нее все по правилам. Трусы здесь, носки здесь… Это в шкафу. Так и в жизни. Туда нельзя – неприлично, с этим не водись – из плохой семьи. Тройку получила? Ты меня позоришь.

Анечка. Завал. И ты терпишь?

Вика. А что, «без сладкого остаться»? Если я перечить буду, то вообще гулять не пустит.

Анечка. Но ты же на тренировки, в музыкалку ходишь…

Вика. Так все потому же. Мне и слон на ухо наступил, и йога эта уже достала. Я бы лучше на бальные танцы походила… Но это, говорят, не модно сейчас.