Обитель теней

Глава 18. "ГУСИНАЯ ПАСТУШКА"

– В некотором царстве, в некотором государстве жила-была старая королева, – читал мистер Фитцхаллен вслух. – Супруг ее давным-давно умер, осталась только красавица дочка. Так начинается сказка «Гусиная пастушка». Как вы думаете – о чем она?

Как обычно, первым поднял руку Бобби Холлингсуорс:

– О красавице дочке.

– Правильно. Итак, король умер, остались старая королева с молодой и прекрасной дочерью. Принцессе, уже наполовину сироте, вскоре, надо думать, предстоит разлучиться с матерью и пуститься в дальнюю дорогу. И действительно, об этом говорится уже в следующей фразе сказки: ее выдают замуж за принца, и она отправляется к жениху в далекую страну. Как видите, события развиваются по классическому для сказки сценарию… Кто скажет, что ее ждет дальше?

На этот раз ответил Хоуи Стерн:

– С принцессой отправляется служанка – жестокая и злобная. Она издевается над принцессой, а потом умудряется занять ее место.

– Совершенно верно. Помните, мы говорили о роли личности, индивидуальности, анализируя другие сказки? Вот и тут то же самое. Итак, служанка лишает нашу героиню индивидуальности, можно сказать, похищает ее личность. Волшебный талисман принцессы – лоскут с тремя капельками крови – пропадает, и злая служанка подчиняет ее своей воле, заставляя поменяться с ней одеждой. Одежда – это символ нашей индивидуальности: так мы сообщаем окружающим, кто мы такие, но одновременно можно скрыть при помощи одежды свою действительную сущность. Итак, служанка выходит замуж за принца, а настоящую принцессу отсылают помогать Конраду, который пасет гусей. Теперь скажите: может что-либо подобное произойти на самом деле?

– Ни в коем случае, – ответил Боб Шерман. – Помимо одежды есть множество признаков, по которым принцессу легко отличить от служанки. Например, речь… И даже ту же самую одежду они будут носить по-разному.

– То есть существует очень много мелких признаков, определяющих социальное положение человека, – подвел итог мистер Фитцхаллен. – Абсолютно правильно. Однако из сказки следует, что человека можно лишить индивидуальности, похитить его личность, подменив ее своею собственной. Так что ответил ты верно, тем не менее суть вопроса здесь гораздо глубже. Существует теория о том, что каждый человек обладает так называемой тенью, и эта тень способна вселяться в своего хозяина, подменяя его личность. Теория эта еще более невероятна, чем то, что происходит в нашей сказке, и одновременно она более пугающая. В самом деле, если существует сама возможность похитить, подменить личность, то, значит, и в каждого из нас может вселиться кто-то или даже что-то. – Учитель сделал паузу, давая время нам осмыслить это неожиданное заключение. – Кто-нибудь знает, каким образом принцессе удалось вернуться в свое прежнее качество?

Тут заговорил Дэл:

– Отец принца заставляет ее поведать свою историю перед камином, а сам подслушивает через дымоход и таким образом узнает, кто она на самом деле.

– Да, но что его побудило к этому?

– Фалада, – ответил уже Том Фланаген.

– Правильно, Фалада. Лошадь, подаренная ей матерью.

– Это волшебство, магия, – с улыбкой пояснил Дэл. – Она вновь обрела собственную личность при помощи магии.

– Ты далеко пойдешь, – заметил Фитцхаллен. – Точно, здесь имело место волшебство. Злая служанка приказала отрубить Фаладе голову и, словно охотничий трофей, повесить ее на стену. Как-то раз Конрад, тот самый, что пас гусей, услышал, как его помощница заговорила с лошадиной головой и та ответила ей: "О, моя несчастная принцесса, если б королева-мать узнала про твою беду, сердце ее разбилось бы навеки". Таким образом, то, что нам знакомо и привычно – здравый смысл, признаки, характеризующие социальное положение, и тому подобное, – здесь обращается в ничто, и мы вступаем в некий потусторонний, волшебный мир, мир, в котором невозможного нет. Помните начало сказки? "В некотором царстве, в некотором государстве…" Неважно, что за этим последует: слова эти уже сами по себе дают понять, что перед вами – необыкновенный мир, где общепринятые правила не действуют. Здесь звери говорят, а люди превращаются в зверей – в общем, все становится с ног на голову.

Но в конце концов…

Он вопросительно взглянул на нас.

– В конце концов все возвращается на свои места, – сказал Дэл. – Разумеется, волшебным образом, иначе говоря, с помощью магии.

– Временами, Найтингейл, твоя голова работает просто великолепно, – поставил точку мистер Фитцхаллен.

***

Звонок возвестил окончание урока. Я в очередной раз восхитился чувством времени, которым обладал мистер Фигцхаллен. Оно представлялось частью того мира, что мы сейчас обсуждали, а вовсе не обыкновенного школьного мирка.

Мистер Фитцхаллен и мальчики принялись складывать книги, как вдруг сидевший со мной Том Фланаген что-то проворчал себе под нос, скорее рассерженно, чем изумленно.

А изумиться было чему: карандаш его парил в воздухе, примерно в футе от тетрадки. Том тут же схватил его, причем, как мне показалось, сделал это с некоторым усилием, словно карандаш приклеился к тому месту, где завис.

Слегка смутившись, Фланаген быстро сунул карандаш в карман рубашки, пожал плечами и буркнул в мою сторону:

– Ну что ты так уставился? Что-нибудь забавное увидел, да?

В конце концов я решил, что Том просто проделал нелепый, хоть и ловкий трюк: подбросил карандаш, а я взглянул на него как раз в тот миг, когда он, достигнув верхней точки траектории, должен был упасть.