Падение

Пролог

"И когда все казалось предрешено, явилась она в солнечном ореоле, с горящим факелом, поднятым над головой; в венке золотых цветов. И шли за ней два верных ее товарища, и везде, где бы ни появлялись они, отступала черная тьма. И зажигалось солнце, подобно факелу в ее руке, и бежала нечисть перед клинками ее спутников. И явились они воплощением воли свыше, воплощением воли тех, кого никогда не знал эльфийский народ. Назвались они Заступниками, и с тех пор не ведали эльфы иных покровителей. Когда пришел черед им вернуться вновь на небосклон, отчаянье охватило обывателей: некому будет теперь защитить и уберечь. И поклялась тогда она, Лиранель Светлая, очей не смыкая беречь мир в странах эльфийских и упреждать заранее, коли беда надвигается. И поклялся спутник ее Дарнарт Верный стать щитом и оберегом народу эльфийскому, дабы удары отводить незримые. И поклялся третий товарищ их, Элиремал Безликий, что коли будет в нем необходимость, спустится он вновь с небес и станет во главе армии, против зла и тьмы обращенной. И с тем исчезли они, пропали, как не было, но клятвы их жили в сердцах эльфийских.

И минули века. И не сыскать уж очевидцев тем событиям, да память жива по сей день. И по прошествии веков этих вновь пала на земли эльфийские тьма, над ордой нечисти сгустившаяся. Но молчали немые статуи в высоких храмах, и не было жрецам знаков-предостережений, и не прошла стороной напасть – обрушилась, точно волна штормовая на берег песчаный.

В час тяжких лишений и перед ликом гибели неизбежной воззвали жрецы к Заступникам, прося защиты и спасения. И дрогнула земля. Разверзлось небо. Явился Элиремал Безликий, вняв слезной мольбе и помня клятву свою. И с новой силой вспыхнул бой, и враг был назад отброшен армией, ведомой посланцем самих небес. И новая победа и спасение уж забрезжили впереди рассветным сиянием, только радость преждевременна была: самозванцем оказался бог.

И вновь поднялся плач по эльфийским землям, но сколь в отчаянии ни взывали жрецы к Лиранэль, не ответила она; не откликнулся и Дарнарт – тем, кто в слепом поклонении устремился за лжезаступником, прощенья и сочувствия не было.

Этим утром погас вечный огонь на алтаре Элиремала Безликого, зажженный еще им самим пред возвращением на небосклон. Даже когда в жестокой войне храм разрушен был до основания, а алтарь расколот надвое, пламя сияло во тьме негасимым маяком сквозь метель и стужу, сквозь ветра и дожди, покуда не пришли мы восстановить постройки – а теперь потухло, и нет здесь иного знака, кроме знака конца всего, что мы знали. Теперь мы остались одни. И тьма объяла нас.

Помогите нам, Заступники. Помоги нам, Безликий…"

Жрица Кайра, духовная наставница и смотрительница храма Элиремала Безликого.

Глава первая.

Метель однообразно выла и хлесткими порывами гнала снег в черном небе. Ветер крепчал. Храпели и фыркали, выдыхая клубы белого пара, взмыленные лошади. Копыта их проламывали прочный наст, и снег волнами разбрызгивался из-под подков, искристым серебром разбавляя позднюю ночь. Кавалькада мчалась галопом; эльфы пригнулись к лошадиным холкам, но то и дело привставали на стременах, вглядывались вперед, перебрасываясь друг с другом обрывистыми фразами. Командир всадников с красными, будто кровь, перьями на шлеме, пришпорил белую в черных пятнах кобылу, и та легко перемахнула через вынырнувший из тьмы присыпанный снегом исполинский валун. Держащиеся за ним всадники разделились на два рукава, подобно ручью обтекая преграду с разных сторон и вновь выстраиваясь за ним.

Одна лошадь не выдержала долгой скачки: колени ее неожиданно подогнулись, и она с хрипом свалилась в колючий снег, сбросив наездника и едва не придавив его собой. Отряд не заметил ни потери бойца, ни тяжкого дыхания изможденного животного.

– Вперед! Окружай!

Командир дважды взмахнул коротко свистнувшим бичом, понуждая свою кобылу пуститься еще быстрее. У нее тоже недобро свистело в горле и часто ходили бока, а грациозная иноходь сбилась с привычного шага, но она послушно перемахнула еще одно препятствие и, не сбавляя скорости, круто повернула за преследуемым. Всадники окружили свою пешую жертву, торопливо смыкая кольцо и хватаясь за оружие. Но, окружив, остановились, и несколько мгновений в морозном воздухе раздавалось лишь тяжкое дыхание загнанных коней.

В центре круга в снегу лежал, раскинув руки, тонкий силуэт. Черт лица и деталей одежды видно не было сквозь ночную тьму, но и без того жертва травли ничтожно мало походила на опасное чудовище. Пока рыцари замерли в замешательстве, капитан отряда спешился и, бросив поводья стоящему рядом, шагнул в круг. Большие карие глаза лежащего на земле сверкнули во мраке отблеском занимающейся зари, но тот не проронил ни слова, лишь молча смотрел, как глава его преследователей медленно подходит к нему по глубокому снегу и опускается на одно колено, пытаясь рассмотреть.

Это оказалась девушка. Босая, в длинном платье с истрепанным подолом, с совершенно отвратительно спутанными коротко остриженными волосами. Ее смуглая загорелая кожа синела обморожениями и ушибами, под левым глазом наливался синяк. В кулачке она сжимала оберег со священным символом на порванной серебряной цепочке.

– Милосердия, – прошептала жертва. – Я прошу только милосердия, сэр рыцарь.

Капитан выпрямился.

– Слишком много ты просишь, – прозвучал ответ. – Ты недостойна даже быстрой смерти. По коням. Ее свяжите. Она все расскажет.

– Нет! Я не причастна! Я не знала… – возражения захлебнулись, когда кто-то захлопнул ей рот тяжелой ладонью.

В полном молчании отряд повернул обратно, пустив коней легкой рысью и то и дело оглядываясь на умолкшую пленницу. Девушка, которую перекинул через седло один из замыкающих, не двигалась и почти не дышала, по-видимому, лишившись чувств от холода и долгой погони. Кавалькада пересекла занесенное снегом поле и двинулась по широкой дороге к столице.

Вставало солнце. Посветлело небо за спинами всадников, поползли по снегу длинные тени. Стали видны гербы на щитах. Два перекрещенных меча, под которыми свернулась черная змея с сияющими глазами-щелочками – знаки Заступника Элиремала Безликого. Метель поутихла, но за спешащей кавалькадой все одно оставался издалека видный шлейф белых снежных клубов.

Нэртельвей был безрадостен и сер. Пустые флагштоки на главной башне и одиноко вздымающиеся вверх шпили трех храмов упирались в небо, давящее на них всей своей твердью. Не было движения ни в облаках, ни под ними, и если еще несколько дней назад они еще шли низко и медленно, предвещая похолодание, то теперь и вовсе остановились.

Отряд скорым шагом въехал на площадь перед храмом Безликого, и часть воинов, почтительно склонив голову напротив дверей, повернула обратно. Двое солдат увели пришедшую в себя и вновь попытавшуюся протестовать пленницу. Капитан отряда передал взмыленную лошадь оруженосцу и, бросив быстрый взгляд на шпиль, поднялся по ступеням, где в тени колонны ждал его серый силуэт.

-Жрица Кайра, – церемониально поклонился командир.

-Рыцарь Сильвер, – кивнула в ответ она и указала в ту сторону, куда увели пленницу. – Возможно ли, что сия леди…

-Несомненно. Ее потрепало, но… Приглядитесь. Узнаете?

-Узнаю. Мне горько видеть это. Заблудшая душа, потянувшаяся к свету светлячка, потому что он был белее, чем чадящее пламя факела. Теперь светлячок потух, а она… Неужели вам ее не жаль?

-Я не стану жалеть еретичку, – отрезал тот. – Кто будет судить ее? Что говорят Верховные?

Жрица спрятала в широкие рукава платья покрасневшие от холода руки и прямо поглядела на рыцаря веры.

-Боюсь, у Верховных есть покуда иные дела, требующие внимания куда настойчивей.

-Мы схватили сообщницу и первую помощницу того, у кого хватило наглости назваться Заступником! – повысил голос командир. – Что может требовать внимания настойчивей?

-Только сам Заступник, – эльфийка осталась спокойна, хоть и в пору было одернуть Сильвера и напомнить ему, с кем он разговаривает. – Алтарь погас. Мы пытались зажечь священное пламя вновь, но оно сразу гаснет. Это последний знак, ибо остальных мы не увидели. Едва ли в очах Безликого мы достойней, чем эта леди.

-Оно не могло..!

-Довольно! – жрица взмахнула рукой, прерывая собеседника. – Покуда Верховные не скажут своего слова, сию леди… жрицу Черли, как она назвалась нам… Черли стоит держать под надзором, но произвола с вашей стороны я не потерплю. Отправьте к ней целителя. Ждать суда надлежит в приемлемых условиях. Посмейте только бросить ее в темницу, и, именем Безликого, я… – Кайра помолчала, и продолжила уже с прохладным спокойствием. – Помните, что сэр Мартериар также предлагал свою помощь. Если вдруг мы с вами разойдемся во мнениях касательно сей леди, ваше участие в этом деле закончится немедленно – есть другие, к кому я могу обратиться за поддержкой. Надеюсь на понимание.

-О. Разумеется, – процедил тот. – Я сам прослежу за… Черли.

И, запахнув плащ, скорым шагом заспешил прочь. Кайра тоже поторопилась вернуться в храм – снаружи стремительно холодало, а жреческое одеяние никак не помогало согреться.

С тех пор, как обман со скандалом раскрылся, ей становилось все неспокойнее с каждым днем, и не только потому, что она, как и остальные, поверила самозванцу. Мучили дурные предчувствия. Настойчиво преследовали страшные сны-видения. И сколь ни думала она о них, требовательно вглядываясь в потолок кельи, к пониманию не приближалась ни на шаг.

К тому же жрица еще не до конца оправилась от ужаса, обуявшего ее при взгляде на потухшее пламя. Она видела, как оно гаснет. Видела, как алый язычок мигал, то разгораясь, то вновь превращаясь в искорку на фитиле – и как он в конце концов погас, а вместо него взвилась вверх тоненькая струйка дыма. Кайра не собиралась обращаться к рыцарю Мартериару, но теперь ее перестали волновать пересуды остального жречества – какие бы слухи не распускали о них, он действительно был готов по первой просьбе помочь словом и делом. Отправленная к нему с письмом птица достигнет поместья к полудню – а значит, уже на следующий день можно ждать верного соратника, если он, разумеется, не в отъезде. О том, что придется предпринимать тогда, Кайра предпочитала не думать.

Осень в этом году выдалась скупая, мрачная; совершенно незаметно она перетекла в такую же мрачную зиму. Сильвер вздрогнул, когда пришлось снять перчатки с озябших ладоней, чтобы зажечь свечи в подсвечнике. В городе было немало мест, куда можно упрятать с глаз подальше преступницу, но из уважения к просьбе жрицы он выбрал именно это подземелье – здесь были выше потолки, а решетки в окнах утопали в землю только до половины. Да и до храма было недалеко. Пленницу его воины доставили сюда уже некоторое время назад, и вполне вероятно, что она могла успеть освоиться и даже заскучать.

Обитая железом дверь подалась почти бесшумно, рыцарь даже встревожился, что ее забыли запереть – но пленница была на месте, здесь же был слуга, принесший ей бинты и какие-то алхимические снадобья. «Стало быть, сострадание проснулось не только у Кайры», – отметил Сильвер. Слуга поприветствовал вошедшего лорда молчаливым кивком и, передав тому ключ, поторопился выскользнуть в темный коридор.

Комната была обставлена достаточно скудно, но на тюремную камеру в прямом смысле этого слова не походила – сложно было сказать, какую роль выполняло это помещение прежде. Возможно, здесь была караулка стражи. Или, может, еще до Смуты здесь жили слуги, а потом она невесть сколько лет так и простояла без дела…

-Милорд? – окликнула его Черли из дальнего угла, в который поспешила забиться, как только он вошел. – Сэр… Не имею чести знать вас…

-Сильвер, – несмешливо подсказал он, с глухим стуком опуская тяжелый подсвечник на стол. – Держи руки так, чтоб я мог их видеть.

Девушка с покорностью продемонстрировала обе открытые ладони. Красноватый свет трех свечей заплясал на худых запястьях.

-Где он?

-Я не знаю, о ком вы говорите, – прошептала пленница, глядя, как рыцарь годами отточенным движением извлекает меч из ножен. Бегущие по его лезвию руны вспыхнули и тут же погасли. Девушка прижалась к стене.

-Где он? – повторил Сильвер, сверху вниз глядя на темноволосую эльфийку. – Где лжезаступник?

Черли только зажмурилась, когда сильная рука схватила за ворот истрепанного платья и вздернула на ноги. Послышался треск – тонкая ткань не была рассчитана на такое обращение.

-Говори, ведьма.

-Я не знаю! – всхлипнула та. – Я не знаю, милорд!

Хватка у горла исчезла, а в следующий момент скулу и висок обжег удар, от которого подкосились ноги. Девушка упала на колени. В грудь уперлось острие меча.

-Говори, или, именем Безликого…

-Я не причастна! Это не я! Это…

Загнанная в угол комнаты эльфийка разрыдалась, пряча лицо в ладонях и еще пытаясь говорить сквозь рыдания, очевидно, надеясь, что количество слов компенсирует отсутствие оправдания.

-Милорд Сильвер, – раздалось от двери.

Рыцарь оглянулся. На пороге стоял отрок в форме регулярной армии, но без каких-либо отличительных знаков. Гонец.

-Жрица Кайра прислала меня узнать, как устроилась наша гостья, – жизнерадостно пропел тот. Конечно, выдал то, что ему велели, и теперь готовится дословно запомнить ответ, чтобы быстрее передать его обратно, да и идти себе дальше. Ему, разумеется, нет никакого дела, что никакая это не гостья, а опасная еретичка и отступница, которую вздернуть бы – не ему же разбираться.

Сжав в кулак свободную левую руку, рыцарь медленно отступил назад. Сейчас мальчишка растреплет все жрице, та поднимет панику, потребует объяснений, а потом все же вызовет выскочку Мартериара. Из простолюдинов в рыцари – уже много чести, но считаться надежнее потомственных дворян – верх наглости. А тому было все ничего. Он удивленно приподнимал бровь и в ответ на откровенный вызов предлагал поговорить. Поговорить, во имя всех Заступников, когда истинному воину пристало браться за оружие.

-У гостьи все отлично, – кивнул Сильвер гонцу, и парень по глазам понял, что лучше бы убраться, и поскорее. Когда рыцарь вновь взглянул на девушку, та догадалась, что стоит ей возразить, и он не побоится свидетелей, а сверх того ему еще и будет глубоко наплевать, что она скажет перед смертью – и скажет ли вообще что-нибудь.

Пока только присутствие любопытного гонца и покорность самой пленницы заставили Сильвера остановиться. Он вернул оружие в ножны и решительно направился прочь, в дверях задев плечом зазевавшегося посыльного.

Когда дверь камеры закрылась, в замке трижды повернулся ключ, а шаги в коридоре стихли, Черли без сил упала на жесткую кровать, безуспешно пытаясь унять рыдания. Голова гудела, скулу саднило, волосы на виске слиплись от проступившей крови – должно быть, стальные вставки на перчатке глубоко порезали кожу. Болели полученные раньше синяк и разбитая губа, немилосердно ныли сбитые в кровь ноги. Спасаясь из Нэртельвея несколькими днями ранее, она действовала по наитию, и очень многого не предусмотрела. Ума хватило только на одно – выбираться с такой же напуганной толпой народа. Почему, во имя Заступников, схватили именно ее? Там были, несомненно, десятки похожих эльфиек – загорелых, темноволосых, кареглазых, до смерти напуганных суматохой… И все же рыцарь был уверен, что не ошибся.

Среди принесенных настоек оказалось несколько полезных – по крайней мере, исчезло предположение, что ее собираются попросту отравить. Черли обработала синяки и ссадины, как могла привела себя в подобающий вид, хотя потрепанное и местами порванное платье портило впечатление. Кто там должен будет говорить с ней? Верховные? Пусть приходят. Она встретит их достойно.

Глава вторая.

Стремительно опускалась тяжелая глухая ночь. Мало где горел свет; окна домов были плотно затворены ставнями в ожидании сильной метели. Это был тот короткий час, когда городская толпа расходится по домам. Эльфы спешили вниз по улицам от главной площади к жилым кварталам, переговариваясь между собой и даже смеясь – словно бы не было совсем недавно восстания и низложения ложного Заступника. На повседневной жизни это сказалось мало – также шла торговля, также ждала дома жена, также просили внимания дети. Куда уж там до проблем мироздания.

В потоке спешащих фигур легко рассеивалось даже самое пристальное внимание. Чужака не замечали. По нему скользили равнодушными взглядами, иногда задевали плечами, но значения этому никто не придавал. Даже огненно-рыжие волосы с седой прядью у правого виска бросались в глаза не сразу.

Чужак плутал по городу долго. Уже зажглись фонари и поредела толпа; вскоре на улицах остались лишь стражники да случайные прохожие. Закрылись многие таверны; те, где еще шла работа, показались на редкость неприветливы. Когда дорога, наконец, вывела к небольшой площади перед тремя храмами, незваный гость оживился, поднимая взгляд к трем молчаливым изваяниям в центре.

Лиранэль Светлая, простершая руку к небу и пустыми глазами глядящая в низкие тучи. Дарнарт Верный, смотрящий на восход и положивший руки на гарду меча. Элиремал Безликий, замерший одинокой тенью за спинами соратников.

-Помогите мне, Заступники, – прошептал чужак, обращаясь к смотрящим вдаль Лиранэль и Дарнарту. – Направь меня в добрый путь, Светлая. Не дай оступиться, Верный.

-Тебе следует и к Безликому тоже воззвать, – ворчливо одернула невежду задержавшаяся до позднего часа проповедница. – Негоже пренебрегать его покровительством.

-Мне лучше знать, к кому обращаться, – возразил эльф. – И лучше знать, чьей милости спрашивать. Мне лучше знать, – задумчиво повторил он, безразлично скользнув взглядом по стоящему напротив изваянию Элиремала. Единственная обезличенная статуя из всех трех. Символично до оскомины.

-Еретик, – пробормотала женщина. – Безликий не любит шуток.

-Я не шутил, – кивнул сам себе чужак, переводя взгляд на подвеску черного камня в своей ладони. Полустершийся от времени герб на ней не соответствовал знаку ни одного из Заступников, как успела заметить проповедница, да и оправа была из тусклого золота – кровавого металла, которого Дарнарт и Лиранэль не любят, да и Элиремал не жалует.

-Еретик. И сектант, – заключила она.

-Как скажете, – согласился чужак.

***

Мартериар прибыл в Нэртельвей ранним утром. Его оруженосец сонно тер глаза, пригибаясь к лошадиной холке и не оставляя надежд досмотреть сны, в то время как рыцарь на ступенях храма пререкался с гонцом. Жрица Кайра прислала записку, но не вышла встретить сама. Гонец наотрез отказался передавать ответное послание и, коротко поклонившись, вновь скрылся в храме. Мартериар еще несколько секунд стоял на крыльце, глядя на кованые створы с серебряным орнаментом, втайне надеясь, что Кайра все же выйдет встретить его, а потом перевел взгляд на клочок бумаги в своей ладони. Письмо было короткое, спешное, в неровных строках улавливались волнение и дрожь руки. И вновь ни одной подсказки: позвали ли его потому, что нужен был именно он, или выбор ее был случаен – так стоит ли искать личной встречи?

-Сэр Мартериар, – окликнули его.

Он обернулся. На нижней ступени стоял, держа на поводу коня, его брат по ордену. Мартериар спешно спрятал записку в небольшой кошель у пояса.

-Сэр Сильвер, – кивнул он в ответ.

-Я говорил со жрицей Кайрой, – как мог небрежнее бросил тот. – Она просила вас… принять участие в допросе пленницы. Нам нужно ее признание. Я вас провожу. Идемте.

Мартериар кивнул оруженосцу, чтоб не отставал, и, не спуская глаз с красных перьев на шлеме провожатого, молча последовал за ним.

Дверь в келью пленницы отворилась бесшумно, но Черли, глядящая в маленькое окошко под потолком, спиной почувствовала вошедших. Девушка оглянулась, вскочила с кровати, неосторожным движением смахнув с края низкого столика со звоном разбившуюся склянку. Несколько секунд длилась неловкая немая сцена – девушка смотрела на рыцарей, как смотрит осужденный на плача, а Сильвер только ухмылялся.

-Что вы с ней сделали? – потребовал ответа Мартериар, переводя взгляд с пленницы на спутника.

За последние сутки кровоподтеки проступили отчетливей, на темной коже обозначившись багровым, в волосах еще виделись корочки запекшейся крови. Порезанные руки, которыми забившаяся в уголок девушка закрывала лицо, показались особенно худыми и хрупкими.

-Это не должно иметь для вас значения. Жрице Кайре, как всем женщинам, свойственно излишнее сочувствие, но мы-то с вами понимаем…

-Нет. Я не понимаю. Кайра просила вас не трогать ее, а вы… Оставьте нас. Я с ней поговорю, а вы ее только пугаете.

Сильвер несколько секунд стоял неподвижно, но все же кивнул второму рыцарю и вышел в коридор, не забыв за плечо утянуть с собой зазевавшегося оруженосца Мартериара и прикрыв дверь.

Когда из трех возможных палачей с ней остался лишь один, Черли заметно осмелела. Девушка отняла руки от лица и расправила плечи.

-Что вам нужно? Кто вы? Впервые вас вижу.

-Мое имя Мартериар; и видите вы меня действительно впервые. Последний год я пробыл вдали отсюда по просьбе жрицы Кайры – ее вы, вне сомнения, помните и знаете. Нашествие нежити застало меня на самых границах, а потому о вашем друге, назвавшемся Заступником, я только слышал.

Он замолчал. Черли задумчиво склонила голову. Он не вынуждал ее говорить; казалось, затянувшееся звенящее молчание не доставляет ему неудобства. Неожиданно она поняла, что отрицать свою дружбу с лжезаступником поздно – нужно было оскорбляться сразу. Теперь этот невозможно странный рыцарь веры ни за что не поверит ей.

-Я непричастна, – на всякий случай напомнила она.

-Верю, – спокойно кивнул Мартериар. – Но давайте подумаем: будет ли вам достаточно одной лишь моей веры, чтобы оправдаться перед Верховными? Буду честен – нет. Без доказательств меня никто не станет слушать, если я заговорю в вашу защиту. Я не сторонник кровопролитий, и мне искренне жаль каждого невинно осужденного, и говорить в вашу защиту я готов – но без доказательств сделать этого не могу. Вы меня понимаете?

-Вы готовы защищать меня перед Верховными? – вскинула голову пленница. – Даже под страхом навлечь на себя их гнев? Зачем вам это?

-Затем, что если вы действительно невиновны, клятва и совесть обязывают меня вступиться за вас. И не хватает только доказательств вашей невиновности.

Черли нахмурилась и скрестила на груди руки.

-Какого рода доказательства вам нужны? Желаете видеть письма? Все сгорело. Может, отправите солдат обыскать мой дом? Он далеко; я много лет не была там – почем знать, может, его и вовсе смыло прибоем. Хотите поговорить с моими близкими? У меня никого не осталось – все, кто был, предали. Мое последнее доказательство – слова. И я говорю: я не причастна к его деяниям. Ничего иного предложить я вам не могу.

Материар кивнул. Он был, несомненно, готов к такому ответу. Пленница испытующе вглядывалась в его лицо, желая различить каждую проявленную эмоцию.

-Я знаю, что может оправдать вас перед Верховными, и готов помочь в этом. Я уже говорил, не застал начала событий, в то время как вы знаете многое. Итак. От вас пока нужен один только шаг навстречу: расскажите, как все началось, расскажите, что связывало вас со лжезаступником.

-Это имеет значение? – подняла бровь Черли.

-Возможно.

И Мартериар замолчал. Молчала и Черли. Он продолжал стоять у стены, не делая попыток приблизиться к ней и не хватаясь за оружие; она колебалась. Рыцарь ее не торопил, но в какой-то момент она вдруг поняла, что еще несколько секунд молчания – и он просто уйдет, оставив ее один на один с ее проблемами.

-Я не знаю, как все началось, – не стала кривить душой она. – Я пришла позже. Знаю зато, что с ордой нежити он сладил сам; могли бы и благодарить. Что до остального, – она досадливо поморщилась. – Остальное значения не имеет. Мы все ошибаемся. Я ведь пошла не только за красной мантией Заступника – я пошла за идеалами. Ваша вина, что разглядеть их вы не сумели.

Черли открыто сверкнула глазами в сторону рыцаря. Пробный шар, чтобы задеть безупречные принципы истово верующего. В тишине раздалось приглушенное закрытой дверью ругательство – Сильвер, конечно, слышал разговор. В коридоре ему ответил другой, гораздо менее слышный голос. Мартериар вздрогнул, обернулся на дверь, прикидывая, не пора ли одернуть своего оруженосца, осмелившегося высказать что-то в ответ вспыльчивому рыцарю – но миг спустя решил, что это ждет.

-Я услышал ваш ответ, – холодно кивнул собеседник. С его стороны не последовало ни словесной оценки, ни осуждающего взгляда. – Но не услышал, что вас связывало. Кто вы ему? Последователь, друг, соратник?

Черли видела, что он может предположить еще несколько вариантов, но молчит, не желая подсказывать более.

-В равной мере, – усмехнулась она, накручивая на палец длинную прядь темных волос.

Совсем осмелев, она отошла от окна и присела на край кровати, глядя на так и оставшегося стоять у порога эльфа с едва уловимой усмешкой во взгляде. Комната был освещена скудно – из трех принесенных вчера свечей горела лишь одна. Ее отсветы плясали на невероятно правильных чертах его лица, отражались в полуприкрытых серых глазах, золотили кожаную броню без особенных знаков. Черли насторожилась. Он определенно принадлежал к духовно-рыцарскому ордену, об этом говорила в первую очередь манера держаться, но тогда должна была быть причина, чтобы выделять его среди остальных. Почему жрица прислала именно его, а не велела Сильверу завершить допрос пытками? Чем он был такой особенный? Куда его отсылали на целый год? Чем он занимался это время? При всем желании Черли не смогла поставить под сомнение правдивость его слов – не верилось, что столь располагающий к себе спокойный и рассудительный собеседник с открытым лицом мог бы солгать.

-Даже теперь?

-Даже теперь, – подтвердила она. – Я вам ответила. Ответьте и вы мне. Вы сказали, что знаете, как можно доказать мою невиновность. Я слушаю.

К ее удивлению, Мартериар замолчал и отвел глаза.

-Я… не уверен теперь, что вы на это пойдете, – сказал он после секундной заминки.

Черли удивленно приподняла брови и немного подалась вперед. Интересно, он набивает цену, или…

-Говорите, – потребовала она. – Я сама решу, на что готова пойти.

Рыцарь устало потер лоб.

-Я ждал другого ответа, когда спрашивал о ваших отношениях со лжезаступником, – счел нужным пояснить он. – Думаю, вы оскорбитесь на такое предложение, но ничто не оправдает вас в глазах Верховных более, чем помощь в его поисках. Итак, вы его друг – это значит, что он доверял вам более, чем другим. Возможно, доверяет по сей день. Вы его последователь – вы знаете, каков его склад ума и можете догадаться, что он предпринял. Вы его соратник – вам должны быть известны его планы и замыслы.

Черли вскочила, в гневе притопнув ногой и обиженно поджав губы.

-Да за кого вы меня держите? – воскликнула она. – Вы просите – чего? Предательства! Вы предлагаете мне спасти свою жизнь ценой жизни Ховарда – кто вы сами после этого? – она вдруг рассмеялась тихим, надломленным смехом. – А знаете, вы правы. Я знаю, где он. Но не скажу вам этого, не скажу, не скажу! Его вера – не та монетка, которой можно разменяться. Мне терять больше нечего. Зовите палачей – умру в муках, но не скажу ни слова!

За дверью вновь выругался Сильвер.

-Вы ошибаетесь, – спокойно возразил Мартериар. – Потерять вы можете еще очень и очень много. Лжезаступника… Ховарда, я верно понял вас? Мы, так или иначе, найдем – и тогда я позабочусь, чтобы вы как можно детальнее видели, как палачи приводят в исполнение приговор. Представляете, каково будет наблюдать его смерть? Вы ведь так ему верите – даже после того, как он бросил на произвол судьбы всех, кто шел за ним, и бежал в безвестную глушь, чтобы сохранить свою жизнь – ценой вашей. Говорите, в одиночку сладил с ордой нежити. А с отрядом рыцарей тягаться не смог. Подумайте. Если вы окажите нам содействие и убедите Ховарда сдаться… Церковь милосердна – милосерднее своих воинов; милосерднее, чем я или сэр Сильвер. Ховарду оставят жизнь, а вам – свободу. Всего-то нужно указать нам верное направление.

Пока он говорил, выражение лица пленницы менялось с неконтролируемого гнева на холодную задумчивость и даже расчет. Она несколько раз прошла из одного угла комнаты в другой, постояла у окна, снова села к столу, стала бездумно постукивать холодными пальцами по его шершавой поверхности. Мартериар ждал.

-Скажите мне, Мартериар, – фамильярно улыбнулась ему девушка. – Если бы вас предал самый что ни на есть близкий вам человек – как вы бы предали его в ответ? Во имя мести? Ради мнимой справедливости? Потому, что он заслужил такую долю, обманув вас?

-Прошу прощения? – удивился тот.

-Хочется знать, чем обычно утешают себя предатели – может быть, мне тоже какое-нибудь оправдание подойдет.

-Я никого не предавал, – подчеркнуто холодно отозвался рыцарь. В спокойном голосе, наконец, послышалось раздражение. Услышь его Черли на десять минут раньше, продолжила бы упрямиться в надежде и вовсе вывести его из себя.

-Почем мне знать? – пожала плечами Черли. – Вы говорите столь уверенно… Впрочем, Заступники с вами, – она зажмурилась и глубоко вдохнула, собираясь с силами и пытаясь сдержать подступившие слезы бессилия. – Я не знаю точно, где Ховард сейчас, – продолжила она упавшим голосом. – Но знаю несколько мест, где может быть. Я могу провести небольшой отряд неприметными тропами, чтобы мы до времени оставались в тени – но только небольшой отряд. Два десятка, не более. Считайте это моим обещанием помочь вам. А теперь подите прочь и дайте мне в полной мере раскаяться в измене.

Мартериар кивнул ей на прощание и тенью выскользнул в коридор, осторожно закрыв за собой тяжелую дверь. Сильвер молча закрыл замок на несколько оборотов и, спрятав ключ в карман, кивком позвал второго рыцаря за собой. Оруженосец увязался следом.

Заговорили только выйдя из полуподвальных застенок на узкую людную улочку. До этого момента Сильвер лишь пристально разглядывал спутника, да так, что тому не по себе стало.

-Какого демона вы ей наобещали? Как она вообще поверила, что вы можете заступиться за нее перед Верховными? Вы – и перед Верховными!

-Я могу, – сухо подтвердил Мартериар. – Вам не приходило в голову, что она действительно не при чем? То есть, замешана-то была во всем, – поспешил исправиться он. – Но далеко не обо всем знала. Вы, как я слышал, тоже в первых рядах за этим… Ховардом шли.

Идущего рядом Сильвера слова будто обожгли.

-Как вы смеете! – тихо воскликнул он. – Да, я поверил, когда он явился – да и кто угодно уверовал бы. Но да будет вам известно, что именно я и жрица Кайра разоблачили мерзавца. Не верьте девице: весь героизм вашего «Заступника» – обыкновенное шарлатанство!

-О как, – неожиданно вклинился в разговор оруженосец. – А именно?..

-Патриция, – Мартериар с укором посмотрел на мальчишеского вида эльфийку, которую взял в оруженосцы около года назад. – Прошу ее извинить – но, в самом деле, о чем вы?

-О том, что настоящего нашествия не было, – мрачно кивнул сам себе Сильвер. – Нежить повылезала изо всех углов – в то время как легенда гласит, что пред возвращением на небосклон Заступники уничтожили все ее подземные логова. Это первое. Второе: о нашествии в приграничных государствах не ведали. Будь это действительно кара народу эльфийскому, материк дрожал бы до основания; как дрожал в свое время Благословенный архипелаг. И, наконец, третье: я своими глазами видел, как этот ваш Ховард ночами уходил из столицы за стены – встречался с вождем нечисти, которого после красиво одолел в бою и великодушно пощадил. Вам этого мало? Я видел договоренности; я видел цену, которую Ховард обещал нечисти за этот хаос. Цена была не в серебре, не в золоте – в эльфийских душах. И если еще остались у вас сомнения в этом вопросе, то подумайте: будь это настоящим нашествием, невзирая на все прочее, было бы сейчас так тихо? Армии нежити исчезли вместе со лжезаступником; и откуда он только взял их.

-Я вас понял, понял, – чуть улыбнулся Мартериар, наблюдая самую что ни на есть воинственную решимость на лице спутника, приводящего, видно, давно заготовленные доказательства с таким жаром, что остаться спокойным было невозможно. – Благодарю. Теперь, кажется, понимаю. Только я не совсем о нем – я о ней. Как думаете, она знала?

-Определенно, – неожиданно сухо, как бы в противовес секундной горячности, отозвался Сильвер. – Знала, и знала все.

-С самого начала?

-С самого, – еще раз подтвердил рыцарь.

Дорога круто повернула, раздаваясь в стороны, как вливающаяся в море река, и вывела всех троих к храму Элиремала Безликого. Просителей здесь почти не было – только самые отчаянные осмеливались приходить к святилищу ставшего вдруг неоднозначным Заступника. Площадь почти пустовала. Сильвер остановился на нижней ступени и оглянулся на спутника.

-Жрица Кайра наверняка захочет узнать новости, – словно бы ни на что не намекая произнес он. – Я могу отложить некоторые дела, чтобы встретиться с ней… Не хотелось бы, право, откладывать (аристократия нынче обидчива), но и добытые сегодня сведения важны. Вы наверняка заняты, в столице ведь бываете нечасто – я слышал так, во всяком случае, а посему придется…

И поднялся на несколько ступеней, краем глаза продолжая наблюдать за внешне спокойным Мартериаром. Пожмет плечами и отпустит товарища по ордену докладывать самому? Или остановит, удержит, на все четыре стороны отправит, лишь бы только повидаться с ней?

-На ваше счастье, сегодня я совершенно свободен, – слишком быстро отреагировал тот. – Аристократы и впрямь обидчивы – вам ли не знать. Ступайте. Я… сообщу ей.

На долю мгновения Сильвер позволил себе усмешку: сплетни-то не лгали – но когда он вновь обернулся к Мартериару распрощаться, лицо его было спокойно. Казалось бы, что он и вовсе скучает, если бы в синих глазах не мелькали смешинки. Оставалось только надеяться, что Мартериар и впрямь не слишком проницателен.

Сильвер скоро зашагал прочь и через минуту вовсе потерялся в толпе на соседней улицы – у него и впрямь было назначено несколько встреч с представителями знатных домов, в обществе которых он так или иначе вынужден был вращаться. Мартериар остался стоять на крыльце, задумчиво глядя на приоткрытые кованые ворота храма. Он еще раз припомнил утреннюю записку. Что если Кайра вовсе не хочет его видеть? А если, наоборот, ждала, что навестит, то теперь наверняка обижена, что не пришел сразу.

-Я пойду комнаты сниму, – сообщила оруженосец. – В том трактире, где еще над дверью большая такая вывеска с красивыми буковками. Найдешь.

И тоже ушла. Мартериару ничего не оставалась, кроме как подняться по ступенями и осторожно толкнуть створку низких ворот.

Глава третья.

В храме было пусто. Вился в тенях под высокими сводами тонкий белый дым кадильницы, возвышалась посреди залы одинокая статуя Заступника, за которой в глубине помещения располагался алтарь; скользили по стенам синие отблески тусклого света, преломляемого хрусталем на подсвечниках. Мартериар плотно прикрыл за собой двери и прошел дальше вдоль возвышавшихся по левую руку колонн – с другой стороны коридора, за колоннами справа, дверцы уводили во флигель с кельями. Туда заходить точно не стоило.

Он отлично помнил свой последний визит сюда – а ведь прошел с тех пор невыносимо долгий год. Прежде ему нравилось в храме: здесь были тишина, прохлада и успокоение. Однако теперь безмолвие показалось заговорщицким, прохлада сменилась холодом, а вместо успокоения пришла тревога, когда взгляд коснулся потухшего алтаря. Мартериар слышал об этом – его вездесущий оруженосец, эльфийка Патриция, принесла ему новость еще прошлым вечером. Однако увидеть воочию оказалось все одно тяжело. Мартериар, происходящий из бедного сословия, не имел возможности получить иного образования, кроме церковного, а потому был солидарен с мнением жречества. Заступник отрекся от последователей – вот то единственное, о чем возвещал знак.

В храме было пустынно, но подле алтаря все же нашлась одинокая послушница. Она оглянулась на осторожные шаги и смиренным кивком поприветствовала вошедшего:

-Я могу чем-нибудь помочь? Службы временно остановлены, покуда Верховные не скажут своего слова, но, может, вы кого-то ищете?

-Ищу, – подтвердил Мартериар. – Я из тех, кому жрица Кайра поручила пленницу.

-О, я слышала об этом, – встрепенулась девушка. – Жрица Кайра в библиотеке – она так и велела передать, коли ее спрашивать будут. Проходите.

И отвернулась, вовсе позабыв о нем.

Жрица Кайра действительно обнаружилась в небольшой тесной библиотеке, заставленной огромными шкафами с пыльными свитками. Девушка сидела за круглым столом, склонившись над рукописью и осторожно выводя на тонкой бумаге острым перышком изящные руны. Мартериар замер в дверях и затаил дыхание, опасаясь потревожить. Подумать только, вот она, ровно такая, какой он ее помнил. Даже русая коса с такой же сияющей белой лентой, какая была год назад, даже сосредоточенно сведенные тонкие с изломом брови – все было как в день прощания. Минул только год – но показалось, будто враз прошла мимо вся жизнь.

Она почувствовала на себе его взгляд или догадалась о постороннем присутствии. Сначала чуть повернула голову, не отрываясь от работы, но, встретившись с ним глазами, замерла и изумленно заморгала. Перо выскользнуло из тонких пальцев и упало, размазав последнюю руну и поставив кляксу на угол листа.

-Кайра, – Мартериар осекся. – Жрица Кайра.

-Мартериар.

Девушка встала со скамьи и сделала несколько настолько острожных шагов навстречу рыцарю, словно не по каменным плитам шла, а по тонкому ненадежному льду.

-Позволите руку?

Кайра растерянно глядела в синие глаза, еще не веря, что видит перед собой не какое-нибудь тревожное видение. О Заступники, целый год…

-Не надо, – прошептала она, когда он коснулся губами ее холодных пальцев. – Не положено.

-Я знаю, – также шепотом ответил ей Мартериар, продолжая держать ее руку в теплой ладони и с надеждой замечая, что Кайра не торопится разрывать прикосновение.

Жрица только вздохнула и подняла глаза на единственное высокое окно с бледным витражом. Молчание было натянутым, принужденным, крайне неловким. Обоим было о чем говорить, но оба продолжали молчать, старательно не глядя друг на друга. Мартериар боялся начать разговор, произнести хоть слово – боялся, что, как и прежде, она перебьет его, стоит лишь только ему заговорить, тут же уведет разговор в сторону, не дав высказать всего, что было уже обличено в слова, только лишь не произнесено. Об изначальной цели визита он уже и вовсе позабыл.

Кайра молчала с каким-то особенным смирением, с готовностью выслушать что угодно – и начинала тревожиться тем сильнее, чем дольше он молчал. Она ждала его слов – знала, что перебьет, но ждала, понимая, что ни с одной стороны год разлуки не убил чувства. Она была более чем наивна, полагая, что этот год расставит все по местам и заставит образумиться хоть одного из них. Не заставил.

-Черли согласилась помочь нам, – нашелся он наконец. Сказал это, сосредоточенно рассматривая витражи в окне и стараясь не глядеть на собеседницу. Как будто так было проще.

-Это прекрасно, – с готовностью подхватила Кайра, но взгляд голубых глаз был требователен.

«И в этом вся новость? – спрашивали они. – И только-то? Ты пришел лишь за этим?»

«Ты сама запретила вспоминать об ином», – словно бы напомнил его растерянный вид.

Они объяснились достаточно давно. Тогда Мартериару иногда удавалось добиться редких встреч наедине; они подолгу гуляли по городу. Набережные, городские сады, иногда даже ярмарки – они много где побывали в эти короткие свидания. Кайра знала, что не должна ни давать ему надежд, ни привязываться сама, но привязывалась с каждым днем все сильнее. Когда же ползущие о них слухи разной степени правдивости игнорировать стало нельзя, она оказалась вынуждена отослать от себя рыцаря, выдумав ему якобы важное поручение в дальних краях и надеясь не только пресечь сплетни, но и все прояснить.

Но год ничего не прояснил; не прояснила бы, верно, и вся жизнь. А между тем, она была жрицей – однажды распорядившись своей судьбой, власти над ней более не имела.

-Мартериар, – вырвалось вдруг взволнованно. Она не знала, зачем его окликнула и что дальше.

-Кайра? – отозвался он.

Девушка потупилась, растерянно пряча глаза. Она чувствовала, что рыцарь продолжает выжидающе смотреть на нее, понимала, что следует сказать что-нибудь. Что-нибудь спокойное, рассудительное, что-нибудь, что касалось бы пленницы или ложного Заступника, но удалось прошептать только:

-Ты ни разу за весь год не дал знать, где ты и что с тобой.

-Ты сказала тогда, чтобы я не смел даже писать тебе, – напомнил он. Спокойно, словно бы говорит о том, что произошло совсем не с ним. От обиды и горечи, которые она нет-нет, да слышала год назад, в его голосе не осталось и следа.

-Пару писем мог бы и отправить. А еще я просила больше не приходить без повода. Об этом мог бы и вспомнить. Письмо можно сжечь, а от сплетен потом…

-Я же по делу, – возразил Мартериар. – Я говорил с Черли. Она готова помочь нам.

Кайра кивнула ему, чтобы продолжал рассказывать, и вновь села за работу, даже написала еще несколько строк. Мартериар сел рядом, продолжая подробно пересказывать беседу с пленницей, Кайра лишь глядела на него, иногда кивая в такт словам. Она вдруг поймала себя на мысли, что они снова держаться за руки, но отнимать своей не стала. Сделала вид, что не заметила – больше, конечно, притворялась перед собой, чем перед ним. Но неужели следовало лишать себя и такого незамысловатого счастья?

-Я видел алтарь, – сообщил вдруг Мартериар. – Скверно это. Скажи, ты пыталась дозваться Безликого?

Кайра бросила работу.

-Безликий и без того не похож на других, – нехотя созналась она. – Лиранэль и Дарнарта не приходится просить об ответе дважды – Элиремал же в иное время молчит неделями. Я не слышала его уже месяц, когда потух огонь – а теперь его и вовсе будто нет. Он оставил нас. Кто бы мог подумать, что все вот так закончится!

Она уронила голову на руки. Просторный рукав церковного облачения задел чернильницу. Та покачнулась и едва не опрокинулась.

-Безликий проклял нас. Мы прогневали Заступника, Мартериар! – воскликнула она в ответ на его сомневающийся взгляд. – Все кончено. Вспомни мое слово – завтра же поднимется и утопит нас Великое море. Или нападут кочевники севера. А, может, над нами уже летают драконы Юга. Их пламя уничтожит все, что нам дорого. Это конец!

-Кайра, – рыцарь за подбородок поднял ее лицо, осторожно стер со щеки пробежавшую слезу. – Кайра, мы… Увидишь, мы найдем этого… Ховарда. Приведем сюда; Верховные вынесут приговор, дозовутся Безликого – и все будет хорошо, слышишь? Обещаю, ничего еще не кончено. Тише, не плачь…

Кайра лишь зажмурилась и упрямо помотала головой, будучи решительно не в силах говорить сквозь душащие слезы отчаяния. Она уткнулась лбом в грудь собеседнику, позволила обнять себя за беззвучно вздрагивающие плечи и ласково гладить по голове, как беспокойного ребенка. Мартериар продолжал говорить что-то – и сам не очень понимал, что именно. Сердце щемило от ее слез, от осознания, что он действительно не может ничего сделать и не может ничего обещать ей.

На улице, за высоким витражным окном, взвыл ветер, взметнув снег с крыш соседних зданий. Потемнело. Поземка побежала по улице, ударила в стекло. Стало холодно и тревожно. Мигнул огонек свечи. Неплотно закрытые оконные створы неожиданно распахнулись, со стеклянным звоном ударились о стены, Кайра вскрикнула. В комнату внесло горсть колючего снега, засыпав подоконник и пол перед ним, сквозняк задул свечу, скрипнула и тут же хлопнула дверь.

-Ой. Я правда не хотела, – начал оправдываться голос от порога, когда Кайра сорвалась с места и метнулась закрывать окно. – Я того… этого. Здрасьте. Я Патси. Мар, я за тобой. Там тебя ищет этот… Ну, тот.

-Патриция, – многозначительно укорил ее рыцарь и обернулся к Кайре. – Это Патриция, оруженосец. Не взыщи за манеры, она росла с людьми и не в лучшем обществе.

-Понимаю, – тихо отозвалась жрица после секундной заминки. – Что ж, раз тебя ищут… то и мне пора вернуться к работе, – она тоскливо оглянулась на лежащие на столе недописанные листы. – Иди. Благодарю за новости. Обязательно зайди ко мне, если узнаешь еще что-нибудь. Можешь и просто так, но… тогда лучше сделай вид, что все же с вестями.

Мартериар коротко поклонился ей, вспомнив, наконец, как следует обращаться с представителями жречества, и поспешил оставить девушку одну, вытащив за собой и любопытного оруженосца.

-Пойдем отсюда, – буркнула Патриция. – Не люблю я храмы всякие. Дома меня из них камнями гоняли.

Оруженосец снова заговорила, лишь когда за спиной закрылись церковные ворота, площадь с изваяниями Заступников осталась позади, а по сторонам вновь зазвучал городской гул. Она и Мартериар спешным шагом направлялись к въезду в город, где Патриция и заприметила тот трактир с красивой вывеской. Рыцарь, в отличие от девушки умевший читать эльфийские руны, знал, что гостиница называется «Двойное дно». Название доверия не внушало, но он счел за лучшее уступить – не так уж и долго они намеревались пробыть здесь, да и в столице девушка не бывала еще ни разу.

-Там к тебе этот явился, – заговорила Патриция. – Ну, этот, как бишь его там. Пришел сразу, как я хозяину деньги передала – уж не следил ли, с такого станется!

Иные лорды ужаснулись бы только мысли о том, что оруженосцу можно доверить не только чистить мечи, но и распоряжаться средствами – однако, зная Патрицию уже около года, Мартериар от таких предрассудков вполне избавился. Знал, что у той за душой ни гроша, но чужого она не возьмет – нет, то есть, очень даже возьмет, но только если будет считать себя «в полном праве» на подобный поступок. Например, если деньги достались ей после честной драки или хозяин недостаточно внимательно смотрит по сторонам – мало ли к чему приучила эльфийку полуголодная жизнь в подворотнях людских городов. Так или иначе, прежде за Патрицией в своем отношении Мартериар подобного не замечал, хоть и осуждал, насколько открыто и запросто она признавалась в грабежах и прочих незаконных деяниях. «Если б я еще нос вздумала воротить, то сейчас бы перед тобой не стояла», – ответила она как-то на очередную мораль, которую пытался было привить ей рыцарь, и на том нравоучения прекратились.

-Говори яснее. Какой «этот, как бишь его там»?

-Ох, этот. Как ж его? Ну, тот, который утром еще какого-то вашего «Заступника» хаял. Ложного, по-моему, хотя они там все не очень-то настоящие.

-Сильвер, – кивнул Мартериар. – Что ему нужно?

-А, почем знать-то, тем паче мне? – эльфийка пятерней взлохматила черные волосы. – Он сперва вокруг таращился, тебя искал, и только потом подошел ко мне – и лицо у него такое было, как если бы в грязь в новых сапогах вступил.

-Что ты ему сказала?

-Тьфу, прям допрос, – девушка ловко пнула валявшийся на дороге камушек, и тот резво заскакал по мостовой. – Хотела сперва как есть сказать, что, мол, в храме ты. Он уж, поди, сам бы сообразил, в каком из трех (и зачем вам их столько?). Но у него, говорю, лицо было такое, – эльфийка хихикнула и скорчила брезгливую гримасу, – как будто вокруг все, вот совершенно все, что ни тронь, грязь. Короче, оставила его там ждать, пусть посидит немного, пообвыкнется.

-О, Заступники, – пробормотал Мартериар. – Он будет зол до демонов.

-Так ему и надо.

В трактире «Двойное дно» вечерами собирались толпы, но днем он почти пустовал. Сильвер сразу заметил переступивших порог и, поднявшись с места, заступил путь Мартериару.

-Как это, во имя Безликого, понимать? – возмутился он. – Вы, друг мой, донельзя распустили свою… – он неопределенным жестом указал на шмыгнувшую мимо Патрицию. – Настоятельно требую, чтобы девчонка получила причитающееся наказание. Какая дерзость!

Та, уже на лестнице, расхохоталась и, проказливо показав язык, скрылась наверху.

-Рад видеть вас вновь, – учтиво, но холодно кивнул Мартериар. – Чем обязан?

-Я лишь хотел вас уведомить, что собрал отряд, – скупо бросил Сильвер. – Выступаем завтра с восходом. По предписанию… Нет, по требованию одной нам обоим известной жрицы, вы должны будете отправиться с нами. Только без этой своей, – вновь неопределенный жест в сторону, откуда слышался задорный голос оруженосца. – Прошу вас.

Мартериар хотел было кивнуть в ответ брату по ордену и заверить, что он и не собирался отсиживаться в столице, пока идет преследование ложного Заступника, но слова неожиданно застряли в горле, а дыхание перехватило. Хлопнула, закрываясь за вышедшим, входная дверь, и только тогда рыцарь тревожно оглянулся. В дальнем углу, куда не долетал свет масляной лампы, на миг померещилась открыто глядящая на него тень, пропавшая со следующим ударом сердца. В то же мгновение обнаружилась в руке сложенная втрое записка:

«Есть разговор. Жду вас наверху».

Глава четвертая.

На проверку «Двойное дно» оказалось тем еще местечком.

Здесь действительно было грязно – что в прямом, что в переносном смысле. Ужасно чадили подвешенные на балки под потолком светильники, едкий дым щипал глаза. Народу было мало, но Мартериар сразу понял, что компания за ближним столиком едва ли поприличнее мошенников. Он, конечно, и сам был из простонародья, но при всем при том ему удалось получить приличное церковное образование, и сейчас он был достаточно неприятно удивлен. Перед ним сидели, смеялись, о чем-то говорили представители той самой прослойки общества, существования которой знатные эльфы не признают – достаточно маргинальный народ, одним словом. Он бы не был удивлен, если бы Патриция сказала, что чувствует себя как дома.

Кроме того, он едва успел войти, и уже получил от кого-то сомнительное предложение поговорить. Что он может обсуждать с одним из… таких? Или, что важнее, им что за дело до рыцаря? В таких условиях он был даже особенно рад стремлению Сильвера выдвинуться в дорогу как можно скорее. Со следующим рассветом, верно? Осталось только дожить до этого самого рассвета, не ввязавшись ни во что сомнительное.

Поднимаясь по скрипучей лестнице наверх, куда приглашал неизвестный автор записки, Мартериар на всякий случай проверил, хорошо ли лежит в ножнах меч и удастся ли в случае чего выхватить его одним движением. Разумеется, он не предполагал всерьез, что это ловушка – такие мысли были бы верхом безумия, верно? – но ему крайне не понравилось то, что он почувствовал за миг до того, как записка легла в ладонь. Как будто рядом что-то пронеслось – холодное, пустое, как дыра в окружающей действительности. Оно на миг коснулось и тут же пропало. Затем рыцарь поймал на себе острый пристальный взгляд, а спустя миг даже не нашел смотрящего.

Сколько последователей Ховарда еще гуляло на свободе?

На втором этаже рыцарь остановился. Перед ним был длинный коридор с множеством дверей, ведущих в небольшие и наверняка неаккуратные комнатки, по левую руку – лестница на чердак. Где именно его ждали?

-А пусть его все к Безликому, – пробормотал Мартериар и, махнув на все рукой, направился вперед по коридору. Путь до столицы был недолог, но достаточно труден, да и автору записки он, так или иначе, ничего не должен.

Одна из дверей была приоткрыта, и за ней виднелись спина и растрепанный затылок с ногами забравшейся на стол Патриции. Девушка приникла к мутному пыльному стеклу, испещренному мелкими трещинками, и с интересом разглядывала улицу за окном. Мартериар переступил низкий порог и сбросил с плеч подбитый мехом плащ, снял грубые перчатки. Патриция оглянулась на рыцаря.

-Чего там этот? Ушел? – Мартериар рассеянно кивнул ей, и оруженосец вся оживилась. – Прекрасно. Пойду погуляю.

-С теми, кто в доспехах, не связывайся, – предостерег Мартериар прошмыгнувшую мимо девушку. – Или стражники, или церковники. В любом случае будет лучше, если пройдешь мимо.

-Ага, помню, – закивала она. – По чужим карманам не лазать, драк не затевать, стражу не дразнить. Я помню.

Когда Патриция захлопнула за собой дверь, Мартериар еще несколько секунд стоял посреди комнаты, прислушиваясь к торопливым шагам за дверью и гулу голосов за окном. Он несколько раз прошел из одного угла комнаты в другой, остановился перед камином, разворошил остывшие угли, развел огонь. По маленькой комнатке заплясали мягкие блики теплого цвета; угасающий день за окном показался тяжелее и ненастнее. Рыцарь вскользь просмотрел две полученные за сегодня записки – одну от Кайры, одну от неизвестного – и швырнул в камин обе. Пламя охватило клочья бумаги кольцом, и вскоре они рассыпались горячей матовой золой.

В комнате было холодно и серо; пылающий камин почти не добавлял ей жизни. Мартериар присел на край одной из низких коек, поднял глаза и вдруг понял охватившую Сильвера брезгливость. По стенам и потолку вилась паутина, в ней висели клоки пыли и виднелся большой ленивый паук. «Двойное дно» местечком оказалось весьма посредственным, но оставаться здесь хотелось больше, чем в начинающейся метели искать по городу более приемлемые условия. На одну-то ночь, что он, в самом деле…

Он не услышал ни скрежета дверных петель, ни надрывного скрипа половиц под легкой, но решительной поступью.

-И все же я настоятельно требую уделить мне минуту внимания.

Мартериар вскинул голову. Незваный гость остановился в центре комнаты, уверенно расправив плечи и скрестив на груди руки. Глаза его были прикрыты, словно он через силу смотрел на столь бедное обиталище.

-Я вас звал. Вы не пришли.

Ражие волосы, словно жидкий огонь, падали на плечи и колыхались на сквозняке. Казалось, самое пламя вырвалось из камина и запуталось между прядей, трепеща и вздрагивая, но в костер этот туго вплелась серебристо белой лентой метель. У правого виска белела издалека заметная седая прядь, единственная из всех заткнутая за вычурный металлический обруч. Из брони на незнакомце были только поблескивающие наручи, и, с сомнением глядя на потрепанную черную с множеством кармашков куртку, какие носили обычно искатели приключений и ловцы удачи, рыцарь чувствовал, что начинает сомневаться. Куртка и плащ как у путешественника – значит гость из низшего сословия, едва ли не вовсе никто. Прикрикнуть за наглый тон, поставить на место? И все же наручи, да и за плечами видны эфесы парных мечей. Воин? Приветствовать как равного? Голову венчает обруч, на шее поблескивает медальон с вычурным символом. Занятная тяга к побрякушкам. Аристократ? Извиниться за ожидание?

-Позволите говорить? – голос тихий, почти шепчущий, но надтреснутый, какой-то неловкий, словно оратор долго-долго молчал и речь теперь дается с трудом.

-Чем могу быть полезен? – насторожился рыцарь, поднимаясь на ноги и протягивая руку незнакомцу.

Тот ответил на рукопожатие молча, ладонь его без перчатки была горячей, несмотря на прохладу вокруг.

-Лир, – представился он. – Вы Мартериар. Рад… знакомству? Встрече? – но потер лоб рукой. – Все забыл. Прошу прощения.

Мартериар молча ждал.

-Позвольте, перейду к делу, – Лир повел плечами. Лязгнул в ножнах один из мечей, потревоженный движением. – Я знаю, что завтра с рассветом ваш друг ведет отряд за лжезаступником. У вас его сподвижница. Я хочу говорить с ней.

-Кто вы такой?

-Я, – Лир запнулся. – Паломник. Странник. Скиталец. Как хотите.

-Обращайтесь сразу к жречеству, – сухо посоветовал Мартериар.

-Нет! Жречество слепо. Они не видят. Не хотят видеть. Не могут. Они не будут говорить со мной. Они увидят лишь когда заговорит с ними статуя Безликого. Пусть их. Я хочу увидеть пленницу. Я отправлюсь вместе с вами.

-Распоряжаюсь этим не я, – предупредил рыцарь, отворачиваясь к окну и пытаясь показать, что разговор окончен. – Обращайтесь к сэру Сильверу или жрецам.

-Вы не представляете, от чего отказываетесь. Я знаю такие дебри, каких нет на картах. Не думаете, что девушка заведет вас в глушь и бросит?

-Не думаю. Не бросит. Она раскаялась. Она обещала.

Лир улыбнулся краешками губ, и нельзя было сказать, действительно ли его начала забавлять ситуация.

-Вот поэтому я нужен именно вам. Жрецы как сидели в храмах, так и будут сидеть; сэр Сильвер, вне всякого сомнения, ждет ножа в спину – и окажется готов к нему. А вы?

-Распоряжаюсь не я, – повторил Мартериар. – Если это все, что вы хотели рассказать мне…

-Понял, – Лир вскинул руки, словно защищаясь, и улыбка стала заметнее. – Понял. В таком случае, я вас покинул. До встречи. Да направит нас Светлая.

Мартериар поспешно обернулся. Комната опустела. Вновь ни скрипа половиц, ни скрежета дверных петель.

Поздно вечером разошлась наконец давно собиравшаяся метель. Ветер свистел, сотрясал стены трактира, швырял снегом в потрескавшееся оконное стекло. Пурга гудела в печных трубах.

До темноты Мартериар оставался в комнате, ответив на несколько принесенных голубем писем и с серой, неприметной птицей отправил Кайре записку – как раньше, прочти ни о чем. Если она сочтет это возможным – ответит, если нет – что ж, ее право.

Когда совсем стемнело, вернулась Патриция. Дрожащая от холода, со снегом в волосах и мехе воротника, с раскрасневшимися щеками. Оруженосец широким движением сбросила плащ с налипшим на него снегом на ближнюю койку и, вздрагивая, села на пол перед камином, протянула к огню озябшие ладони.

-Т-там т-такое, – заметила она, стуча зубами от холода и криво улыбаясь. – Как метлой метет.

Она обняла себя за плечи и огляделась по сторонам.

-Пошли вниз, что ли. Там печи растопили – теплее, да и пахнет вкусно. Пошли. И еще: расскажу кое-что.

Мартериар спустился в общую залу только ради принесенных оруженосцем новостей – попусту она с рыцарем не говорила. Раньше, бывало, принималась вспоминать о перипетиях своей прежней жизни, но такого рода рассказы рыцарь зачастую обращал в мораль, а потому заканчивались они угрюмым молчанием. Едва ли ей хотелось повторения.

-Видела я одного, – начала Патриция, садясь с рыцарем за одним из дальних столов, подальше от шумных компаний, обхватывая руками миску с горячим супом в надежде согреть ладони. – Такого, как ты с этим… Сильвером.

-О чем ты?

-О Заступниках ваших говорил. Вишь, я по улице шла; темнело уже. И холод собачий, а он за мной идет, шаг в шаг, даже снег хрустит одинаково. Я уж за нож взялась – улица почти пустая, а у него непонятно что на уме, – девушка поморщилась, не то от досады, не то оттого, что горячий суп обжег кончик языка. – Я в него ножом швырнуть-то швырнула, только промахнулась знатно – со мной едва не впервые такое. А он и не вздрогнул даже.

-Ты его рассмотрела? – встревожился Мартериар. – Это не стражник?

-Нет. Рассмотреть-то рассмотрела: высокий, рыжий, страшный, но полезный – я пока от него уйти пыталась, сама заплутала, так он меня обратно привел.

-К делу, – поторопил Мартериар. – Что ему было надо?

-Он с нами хотел, – откликнулась девушка. – Только и всего. С нами за этим вашим лжезаступником по лесам бегать. Сказал, не впервой ему.

-Надеюсь, ты ему отказала.

-Зачем же? Хороший парень, даром что страшный. Нет, лица я не видела, просто есть в нем что-то этакое. Сильвер такой, когда злится. Пусть идет с нами. Чем больше, тем веселее.

Мартериар нахмурился.

-Разрешила?

-Разрешила. От твоего имени. Он ж прав – а ну как девчонка нас кинет?

-Патриция, – укорил ее рыцарь. – Снова жаргон.

-Бросит, в смысле, – исправилась она. – Но Кайра и так поняла.

-Ты говорила с ней?

-Ага. Привела его к ней; она решила, что это ты нас послал; без всяких вопросов одобрила участие этого Лира. Отправила гонца к Сильверу. Словом, я все решила.

Мимо прошла, оживленно переговариваясь и жестикулируя, шумная компания сомнительного вида. Они странно покосились на рыцаря, на несколько секунд замолчали. Тому явно стало не по себе, но он не проронил ни слова, дожидаясь, пока они отойдут в сторону, и лишь тогда заговорил, понизив голос. Все-таки «Двойное дно» оказалось тем еще местечком. Не хотелось развлекать здешних завсегдатаев громкими беседами.

-Я был против, – заметил собеседнице Мартериар. – Никто не давал тебе права говорить за меня.

-Теперь у тебя нет выбора. Что тебе до него? Хочет сложить голову – пусть сложит.

-Где он сейчас?

Рыцарь мрачнел и хмурился, то и дело косясь на исцарапанные и чем-то заляпанные окна трактира. За ними бушевала метель. Хотелось бы знать, где бродит этот настойчивый и странный эльф. Проницательная от природы и недоверчивая после пережитого Патриция не учуяла подвоха – и это только уверило Мартериара в его подозрениях. О пленнице мало кто знал: даже Верховных еще не известили. Так откуда к Лиру просочилась информация? Отряд Сильвера, эти воины, клявшиеся умереть над телом павшего в бою командира, но не отступить, связаны обетом молчания. Кайра покуда хранила поимку сподвижницы Ховарда втайне от других жриц и послушниц – в этом Мартериар был уверен так же, как и в том, что не проговорился сам. Оставался Сильвер. Но, если бы это он известил Лира, что мешало ему сразу принять того в отряд? Зачем было затевать такую канитель и оставлять попросту пропасть возможностей оставить непрошеного спутника здесь? Неужели кто-то из слуг? Но они, верно, и не знали, с кем имеют дело…

-Почем мне знать? – пожала плечами девушка, в самой развязной манере закидывая ноги на стол. Поймав осуждающий взгляд, убрала их, но продолжила

без зазрения совести качаться на стуле. – Ушел, когда Кайра гонца отправила. Я этого Лира к нам позвать хотела, но оглядываюсь – а его нет. Ха! Представляешь, как во всех этих дрянных сказках, где драконы уносят непослушных детей. Был дракон – и нету. Мне мама читала в детстве. Та, человеческая мама, к которой меня подкинули, – помолчала. – Н-да. Мрачный ты. Случилось что-то?

-Я с твоим Лиром тоже говорил. Он мне не нравится. Я думаю…

-Знаешь что? Ты слишком много думаешь.

Патриция в который уже раз заинтересованно оглянулась на собравшихся через два стола от них эльфов. По меньшей мере дюжина сгрудилась вокруг двух, сидящих друг напротив друга. Они играли в карты. Зрители кричали и спорили, махали руками, давая противоречивые советы. Неподалеку возвышалась кривая стопка золотых монет и валялось несколько откатившихся.

-Я пойду к ним, – решила девушка.

Мартериар молча встал и направился прочь, уже с лестницы напоследок бегло оглядев компанию, к которой присоединилась оруженосец. Игрок, сидевший лицом к рыцарю, едва заметно улыбнулся ему самыми краешками губ. Прежде, чем отвернуться и исчезнуть из его поля зрения, взгляд Мартериара выхватил в общем полумраке только рыжие волосы, седую прядь и вычурный обруч.

Глава пятая.

С восходом отряд собрался за городскими воротами. Советов Сильвера Мартериар во внимание не принял: Патриция тоже была с ним, а вскоре появился и Лир. Он догадался снять свой вычурный обруч и стал теперь не таким заметным, разве что огненные волосы, взлохмаченные ветром, да поблескивающий камень на шее продолжали притягивать к нему взгляды любопытных зевак. Лир тронул поводья пегого коня, заставляя его попасть шаг в шаг с лошадью Мартериара, и протянул тому руку. Отвечая на рукопожатие, Мартериар вновь поймал себя на мысли, что у странника слишком горячие ладони. Некоторые рыцари из отряда Сильвера проводили их странными взглядами, но сказать ничего никто не посмел – за несколько минут до появления Лира кто-то вскользь обронил, что Лир, мол, присоединился к отряду по распоряжению руководящей поисками жрицы Кайры. Позже, когда слух захотели проверить и стали оглядываться в поисках его источника, никто не мог толком понять, откуда взялась информация.

Пленницу привели под конвоем в последнюю минуту. На нее бросали короткие настороженные взгляды, но никто не нарушил молчания. Черли, до этого опустившая взгляд на связанные руки и позволявшая солдату вести ее лошадь под уздцы, прямо взглянула на Мартериара, стоило ему только поравняться с ней, и кивнула на туго оплетающие запястья веревки, словно говоря: «Смотри, я связана. Заступишься?». Мартериар совсем уж было решил окликнуть Сильвера, когда Лир схватил его за локоть и, перегнувшись с седла, тихо проговорил:

-Она пленница. Преступник, который еще себя не оправдал, должен находиться под надзором, как и всякий другой.

Мартериар натянуто согласился, краем глаза заметив, как закивала тоже слышавшая это Патриция, а Черли бросила на Лира острый презрительный взгляд.

Отряд тронулся в путь под заливистый перезвон колоколов. Оглянувшись назад, Сильвер видел поднявшуюся на колокольню фигуру в жреческом одеянии. Ему оставалось только понадеяться, что никто больше не заметит ушедшую с утреннего молебна смотрительницу храма. Последствия этого поступка могли обойтись ей потерей авторитета среди других жриц столицы, уже несколько лет старающихся занять ее место.

Были вопросы, в которых Сильвер ненавидел лгать больше, чем в других. Если бы его спросили, он бы прямо ответил, что ее отставка его не огорчит, он будет служить любой другой жрице так же, как служит ей. Однако сейчас смещение Кайры с должности было бы крайне несвоевременным, с ним было бы сопряжено столько хлопот… Да еще нашлись бы, Сильвер не сомневался, рыцари вроде Мартериара, которые выступили бы в ее защиту даже в случае ее добровольного отречения, а это повлекло бы раздоры внутри ордена. Так что он искренне пожелал Кайре остаться неузнанной.

Город остался уже далеко позади; отряд миновал поля, в которых прежде преследовал и наконец окружил Черли; несколько часов проехали в молчании. На развилке Сильвер остановил отряд и, поманив к себе Черли, пустил ее вместе с одним из конвоиров вперед. Девушка сразу заставила коня свернуть с дороги, ступив на старое, заросшее бурьяном и покрытое снегом поле. Его никогда не вспахивали, на нем не сеяли; причудливые узлы сухих веток торчали из-под сугробов наподобие тонких рук с крючковатыми пальцами. Черли стала перегибаться с седла к земле, словно стараясь различить на снегу невидимые следы, коротко остриженные каштановые волосы закрыли ее лицо. Остальной отряд тянулся следом вереницей по одному, только Сильвер ехал вровень с пленницей, все еще крепко стискивая в руках конец ремня, другим концом закрепленного на упряжи ее лошади – рыцарь настоял на этой мере, даже развязав пленнице руки и разрешив взяться за поводья.

Отряд двигался медленно. Патриция, ехавшая третьей с хвоста колонны, вертелась в седле и поминутно вставала на стременах, стараясь рассмотреть впереди что-нибудь интересное, но разглядывать кроме спин и затылков было нечего.

Замыкающий цепочку Лир откровенно скучал, а через какое-то время и вовсе задремал в седле, позволив пегому коню самому подстраиваться под шаг едущих впереди. Умное животно послушно пробиралось по проторенной между сугробами тропе и не делало попыток свернуть в сторону, однако, неожиданно провалившись в глубокий снег, все же разбудило всадника.

Мартериар, оказавшийся между оруженосцем и странником, оглядывался то на одного, то на другого. На фоне темнеющего неба и белых степей Лир смотрелся как-то странно, словно живописец, задумавшись, вписал его не в ту картину. Рыжие волосы совершенно безобразно спутались на ветру, не напоминая больше пламя, одна рука вцепилась в медальон на шее. Странник смотрел в серое небо, но было неясно, что он высматривает – для звезд рано, для солнца поздно, оно садилось за горизонт где-то в стороне, скрытое плотными тучами.

-Мар, эй, Мар, – свистящим шепотом позвала спереди Патриция.

Девушка указывала рукой вправо. Там, далеко-далеко, почти у самого горизонта ползли друг за другом крошечные рыжие точки – поздний караван еще не остановился, планируя к ночи достигнуть какого-нибудь поселения.

-Помнишь, помнишь, – зашептала она, обернувшись к рыцарю. – Помнишь, мы этой дорогой в этот твой Нортел… Нартел…

-Нэртельвей.

-В этот твой Нэртельвей, – девушка сделала над собой явное усилие, – ехали? Помнишь, да? А помнишь, справа еще горки забавные были? Так вот какая штука получается: мы ж ехали в другую сторону, чем сейчас, и наше тогдашнее право получается нашим теперешним лево. То есть вот тут, прямо тут, где мы сейчас, и должны быть эти… горки.

-Не горки, а курганы, – многозначительно поправил Мартериар и всмотрелся в темноту. – Они, наверное, еще левее, мне не видно – а, может быть, мы до них еще не доехали.

-Нет! Мы именно там! – воскликнула она.

-Тебе мерещится в темноте, – предположил рыцарь. – Мы едем по равнине. Посмотри вокруг. Все ровное, здесь никогда никаких курганов не было. Успокойся. Утром вокруг будет хорошо видно – найдешь свои курганы.

Патриция обняла себя за плечи и поежилась.

-Курганы же это… склепы в земле, правильно? – Мартериар кивнул, девушка вздрогнула. – Брр. Чтоб ее, Черли эту. Нельзя было не на ночь глядя сюда соваться? Мне не по себе. Нехорошее это дело – так близко ночами шататься. Да и днем не надо. Мне не по себе.

-До них еще далеко, – стоял на своем Мартериар. – Не бойся.

-Не бойся мертвых – бойся живых.

Оба обернулись на приглушенный голос. Это была первая фраза, которую Лир потрудился вставить в общий разговор, и, судя по его виду, счел, что этого достаточно.

-Как прикажешь это понимать? – полушепотом отозвалась Патриция.

-Ты и сама знаешь, – отмахнулся Лир. – Ты не хочешь подъезжать к курганам, потому что боишься мертвых. Боишься, что потревожишь их покой, а они в ответ покарают тебя. Но на деле бояться следует живых – они куда опаснее. Это ты тоже знаешь, но только днем, а ночью тебе страшно, как ребенку, которого выгнали босого в темный чулан. Не бойся. Лиранэль Светлая…

-Чтоб тебя! И ты туда же? Да можете вы заткнуться и не болтать о своих Заступниках? Лиранэль то, Лиранэль это!

Последняя фраза была сказана слишком громко, едущие впереди стали оглядываться. Патриция съежилась – имя Заступницы, казалось, утонуло в тишине степи. Черли остановила коня.

-Дальше мы можем сбиться с пути. Давайте остановимся, – шепнула она Сильверу. Тот кивнул. Земля под конскими копытами уже была видна с трудом, так действительно недолго потерять путь.

Черли указала места, где можно расположиться, чтобы точно не затоптать ориентиров, и отряд рассредоточился по ним. По пять-шесть эльфов собирались к одному костру, лошадей привязали к воткнутым в землю мечам поодаль. Палаток не было, отряд шел налегке, и все расположились вокруг огня кто на что горазд – в основном стелили на землю плащи, но Патриция ухитрилась расположиться на невесть откуда взявшемся одеяле и завернуться в другое. Ветер налетал слабыми холодными порывами и забирался во все складки, но все кроме оруженосца холод дружно не замечали.

В сотне шагов впереди костер пылал ярче, а тепло его, казалось, доходило и до остальных – там была Черли, которой Сильвер, скрепя сердце, разрешил развести колдовской огонь. Патриция демонстративно отвернулась от него, показывая, что не хочет иметь с магичкой ничего общего.

Вскоре из темноты вынырнула высокая фигура Лира. Он намеренно перебрался к костру Патриции, намереваясь продолжить разговор:

-Так значит, тебя вырастили люди? – без предисловий, но с какой-то странной жалостью начал он, садясь на землю напротив нее.

-Я тебе никогда не… – начала было она, но мигом позже решила, что откуда бы он об этом не узнал, значения это не имеет. – Да. И что с того?

-Теперь я понимаю, почему ты… такая.

-Такая? – с вызовом передразнила его девушка. – Какая еще – такая?

-Другая, – объяснил Лир. – Не похожая на нас. Но это не страшно – теперь ты дома. Хочешь, расскажу о Заступниках? Если ты поверишь, тебе сразу станет проще.

Девушка подавилась ломтем хлеба, который жевала, прокашлялась, сделала глоток из небольшой фляги и подняла на странника злобно сверкнувшие глаза.

-Другая! Да это ты сам другой. Я самая что ни на есть обычная, и про дом ты мне давай поменьше – дом у меня дома, меня там сестра и мать ждут. Человеческие сестра и мать, если тебе это так важно. А про Заступников я, думаешь, не знаю? Знаю, еще как, мне Мар рассказывал, только совсем дураком надо быть, чтобы верить в это.

-Я? – рассеянно переспросил явно удивленный собеседник. – Другой? Немного. И все же, раз сэр Мартериар рассказывал, а ты не веришь, то значит ли это, что ты и его тоже… дураком считаешь?

-Временами, да и то совсем чуть-чуть, – без всякого стеснения согласилась оруженосец. – Он до последнего отпираться будет, но как по мне, так он к Заступникам вашим пошел только чтобы выбраться из того дерьма, в котором жил. Понял, да? Это было по-своему умно.

-Патриция, – многозначительно укорил ее сбоку Мартериар.

-И все же, – склонил голову Лир. – Давай поговорим о Лиранэль. О Дарнарте? Ты ведь вместе с нами ищешь лжезаступника. Ты должна…

Патриция так замотала головой, что небрежно остриженные короткие волосы взметнулись и черным облаком упали на лицо. Она, совершенно о них не заботясь, пятерней пригладила их назад.

-Ничего я тебе не должна. Мар, когда меня в оруженосцы звал, сразу сказал, что я могу не верить в них, если не хочу. Он мне только один раз всю эту темную историю рассказал, да и то только чтоб я понимала, когда хвалят, а когда ругаются. Держи свое «должна» при себе.

Оруженосец подскочила на ноги и принялась перетаскивать свои одеяла на другую сторону костра, подальше от недоумевающего Лира.

-Я только хотел сказать, что сочувствую ей, – обратился он к оставшемуся на месте Мартериару.

-Брось, – посоветовал тот. – Вот у нее где все наши сочувствия.

Замолчали. У других костров разговоры тоже постепенно смолкали, только от главного, пылающего магическим пламенем костра еще доносились сетования Черли – девушка умудрилась порезаться случайно подвернувшимся под руку кинжалом. Вскоре затих и ее голос. Сквозь подступающий сон Патриция видела, как пленница еще сидит у костра, глядя на свои руки и растирая, должно быть, зудящий порез на ладони, но уже через несколько секунд смежила веки.

Снилось оруженосцу нечто достаточно странное. Во сне она бродила в темноте, не видя ни земли под ногами, ни неба над головой, вокруг тоже не было ничего и никого. Изредка только что-то невидимое касалось ее – сначала мимолетно, едва заметно толкало плечом, потом уже настойчивее принялось цепляться за рукава и грубо лохматить волосы. Вот дотронулось до ладони, и девушка поняла вдруг, что это холодная тонкая рука, протянутая откуда-то снизу, и оруженосец пожала ее в ответ – помнится, Мартериар просил ее быть вежливей. Рука отдернулась и пропала, а потом другая – или эта же? – легла ей на плечо, чуть сжала, опять исчезла. Появилась, потрепала волосы, погладила по щеке, задержалась. Еще одна ладонь легла на грудь, ровно над стучащим сердцем, рванулась вверх и сжала горло; первая рука в мгновение ока зажала рот. В нос ударил резкий запах. Девушка дернулась, замычала, и десятки рук вцепились ей в запястья и лодыжки, обняли за пояс, намотали на кулак волосы и откинули голову, словно огромная многорукая змея обвилась вокруг и сжала в кольцах.

Оруженосец хотела закричать и вырваться, но руки держали крепко, а из горла вырывался только жалкий хрип. Несколько секунд она еще билась в удерживающих ее тисках, а потом нехватка воздуха ударила в голову, с новой силой заболело сдавленное горло; девушка затихла. Тьма вокруг постепенно стала рассеиваться, Патриция мутным расфокусированным взглядом успела выхватить из окружающей тьмы зажимающую ей рот руку – мертвенно бледную, с местами истлевшей плотью. Со всех сторон потянуло могильной сыростью и гнилью, Патриция еще раз вскрикнула – и ее крик прорвался сквозь навязчивый морок, расколол наваждение, мертвая рука отдернулась и исчезла, ослабли остальные. Девушка с шумом втянула сырой затхлый воздух, закашлялась, отчаянно пытаясь дышать, уловила лязг стали и змеиное шипение. Еще одно мертвое касание – и ее грубо схватили за волосы, и, запечатлев на губах мертвый поцелуй, отпустили.

Патриция рывком села, в совершенном неверии огляделась по сторонам. Низкая комната с земляным полом и потолком, по стенам развешаны истлевшие гобелены. Сама она сидела на стоящем в центре прямоугольном черном камне, по размеру как раз подходящему для неподвижной эльфийской фигуры, в ногах лежал пробитый щит с исполосованным гербом. Какому бы вождю не принадлежал склеп, его тела здесь уже не было, а воины, некогда похороненные с ним в саркофагах в нишах у стен, теперь отпустили ее и сгрудились у дальней стены, в которой виднелась сорванная с петель дверь.

Мертвецы выли, рычали, остервенело бросались на кого-то в другом конце склепа.

-Мар! – вскрикнула девушка, но голос раздался грубый, скрипящий. Она захлопнула себе рот ладонью и не почувствовала прикосновения. Отдернула руку, подняла к глазам. В неверном, непонятно откуда сочащемся свете она видела свою ладонь – мертвую, давно истлевшую, с виднеющимися суставами и сухожилиями, с повисшей безобразными кусками плотью. Ее лицо исказилось от ужаса, рот раскрылся в беззвучном крике.

Мертвецов отбросило к камню, огненный сполох прорвался сквозь тьму, яркой вспышкой осветив на миг склеп и саркофаги.

От двери вперед шагнул Лир, пробив, наконец, заграждение мертвецов и сжимая в каждой опущенной руке по мечу. По лезвиям их бежал, капая на землю, жидкий огонь. Твари с хрипами бросались в стороны, заслоняя худыми руками выпученные глаза. Лир несколькими уверенными шагами преодолел расстояние до камня, вонзил один из мечей в землю – огонь стал разбрызгиваться в стороны и гаснуть, касаясь стен и пола – и схватил замершую от ужаса девушку за плечо, выталкивая прочь из могильника. Та могла только слепо повиноваться ему, чувствуя, как ее бьет крупная дрожь.

Они взбежали по короткой узкой лестнице, Лир толкнул еще одну дверь и, перехватив поудобнее, вышвырнул Патрицию вперед. Над головой воронкой разверзлось небо, оруженосцу показалось, что сами звезды пляшут какой-то проклятый танец, она упала на колени, упираясь в землю ладонями, Лир вновь исчез за дверью склепа. Девушка невидящими глазами смотрела на свои изуродованные руки мертвеца, словно во сне подняла руку к нагрудному кармашку, в котором обычно хранила зеркальце, негнущимися пальцами вытряхнула его на траву. Из отражения глядела на нее она сама, но давно постаревшая и десятки лет назад умершая. Глаза покрылись мутной пеленой и ввалились, кожа истлела, открывая взгляду тронутые тлением мышцы и сухожилия.

Сзади хлопнула, закрываясь, тяжелая каменная дверь склепа. Лир, размахнувшись, ударил по ней лезвиями обоих мечей – и две огненные полосы крестом рассекли холодный камень. С другой стороны в нее ударилось несколько трупов, стремящихся вырваться наружу, но проход был уже надежно запечатан каким-то особенным колдовством жидкого огня.

-Лир, – прохрипела до смерти напуганная Патриция, пытаясь только не дать локтям согнуться и не упасть носом в землю. Хотя, ее нынешнему облику не должно было быть разницы.

-Патриция, – позвал Лир, отбрасывая в сторону мечи и опускаясь перед оруженосцем на колени.

Он схватил ее за хрупкие плечи, встряхнул, заставил сесть. Устроился так, чтобы оказаться с ней лицом к лицу, прижал ко лбу два пальца, откинув в сторону взметнувшуюся седую прядь, а потом этими же двумя пальцами дотронулся до лба девушки. За ними в воздухе остался прозрачный рыжий след, а потом Патриция увидела вдруг глаза странника, словно не видела никогда раньше. Что-то особенное почудилось ей в его расширившихся зрачках, в морщинке между сведенных бровей, в поднимающихся и опускающихся веках. По телу прокатилось волна тепла. Всего пара ударов сердца, после которых Лир отпустил Патрицию и поднялся на ноги, отходя в сторону и подбирая брошенное оружие.

Патриция дрожащей рукой схватила валяющееся поблизости зеркальце. На нее снова смотрела она прежняя – почти детский веснушчатый носик, густые ресницы, темные зеленые глаза, отчаянно дрожащие губы. Девушка бросила зеркало и обхватила себя за плечи, продолжая сидеть на земле и, как безумная, повторять:

-Живая. Живая. Живая.

-Это последний. Все наши здесь, – отчитался Лир у нее над головой. – Слышите, Сильвер?

-Слышу, – раздалось сбоку. – Сэр Мартериар, мы нашли тут эту… вашу.

Раздались шаги, рыцарь схватил оруженосца за плечи и, поддерживая под локоть, повел к трещащему костру.

-Ч-что… Ч-что это, мать вашу, было?

-Я не знаю, – слабым голосом отозвался Мартериар, набрасывая ей на плечи плащ и протягивая флягу с чем-то, по запаху напоминающим крепкий алкоголь. – Лир очнулся первым, храни его Заступница, если б не он…

И, прерываясь, чтобы отхлебнуть из фляги, и то и дело поминая Заступников, он рассказал ей, что весь отряд проснулся в склепах под невесть откуда взявшимися курганами. Колдовство не подействовало только на Лира. Первым он освободил сопротивлявшегося Сильвера, потом вытащил из могильников еще несколько воинов. К этому времени смогла своими силами освободиться Черли. Чародейка была так напугана, что упала в обморок прямо на руки выбравшимся из могильников рыцарям. Лир отправился вскрывать другие склепы. Некоторые оказывались пустыми, он понапрасну терял время и силы, но в конце концов отыскал всех спутников до единого – и только Патриция, найденная последней, полностью познала на себе действие страшных чар, которые Лир, к счастью, сумел обратить.

-Ведьмино отродье! – разразился проклятьями Сильвер. – На смерть нас завести хотела, окаянная. Казнить ее, здесь, сейчас, немедленно! Дайте мне меч! Дайте меч!

Черли вскрикнула, со смертельным ужасом в лице отшатываясь от командира, попыталась спрятаться за спины рядом стоящих воинов, но они выстроились в ряд, не оставляя ей возможности сбежать. Кто-то обнажил меч и протянул его рыцарю рукоятью вперед.

-Нет, прошу, – простонала девушка, падая на колени. – Это не я!

-Ведьма! – бросил ей в лицо Сильвер, взмахивая оружием.

-Нет!

Уверенный мужской голос вклинился в свершающийся скорый суд и словно бы задержал занесенную для удара руку Сильвера.

-Нет, – повторил Мартериар, бросаясь вперед и пытаясь оказаться между Сильвером и пленницей. – Вы ее не тронете.

-Прочь с дороги, – потребовал рыцарь. – Эта тварь…

-Она была схвачена вместе с нами. Она не при чем, – примирительно сообщил Мартериар так, словно втолковывал капризному ребенку простейшую истину, но даже не подумал отступить в сторону. Черли вцепилась ему в руку и навзрыд расплакалась. – Мы знали, что путь будет опасен. Не значит ли это, что мы движемся верно?

-Она смогла выбраться сама, а мы погибли бы, не окажись здесь вашего друга, – возразил Сильвер, не опуская оружия, но с явным уважением кивнул в сторону, где должен был находиться Лир. – Это была ловушка. Не верь ведьме – убийство не удалось, вот она и воет. А ты веришь. Дурак.

-Во всяком случае, я умнее того, кто собирается ни за что убить безоружного, да еще и поднял руку на женщину.

Патриция закрыла глаза, снова прикладываясь к опустевшей фляге. Сильвер с мечом наголо и безоружный Мартериар продолжали стоять друг напротив друга, рыдающая Черли сидела на земле, отчаянно цепляясь за ладонь защищающего ее рыцаря, остальные воины выстроились полукругом за ее спиной, не вмешиваясь – Сильвер не приказывал действовать.

-Сделай что-нибудь, – сорванным шепотом попросила оруженосец сидящего рядом Лира. – Что угодно. Пусть только замолчат.

Он только отрицательно покачал головой, судорожно сжимая в ладони снятую с шеи подвеску со странным символом и стеклянным взглядом глядя в светлеющее небо над очертаниями ближнего кургана. Патриция оглянулась на странника, повинуясь порыву, протянула руку и коснулась сжатых в кулак пальцев. Они были холодны как лед и заметно дрожали.

-Лир? – встревожилась она, со стыдом понимая, сколько сил он, должно быть, потратил, сперва разыскивая ее, совершенно чужую и только недавно ему нагрубившую, а потом вырывая из лап самой смерти. А она ведь даже и не подумала помочь…

-Все хорошо, – прошептал он. – Смотри, рассвет.

Небо над курганами окрасилось в золотисто-рыжий. Длинные тени поползли по земле. Утихла возня за запечатанными дверьми потревоженных склепов. Потухли кресты, высеченные на них уверенными ударами. Сильвер бросил меч на землю и отступил назад. Мартериар поднял с колен всхлипывающую, совершенно разбитую и бледную как мел Черли. Рыцари, повинуясь приказу командира, отправились ловить сорвавшихся с привязи коней, но животные только испуганно ржали и не подпускали к себе наездников.

-Пепел, – тихо позвал Лир, и его пегий конь, осторожно ступая большими копытами, подошел к костру и ткнулся носом в макушку сидящего на земле хозяина. – Приведи их, Пепел.

И умный конь, громко всхрапывая, порысил к остальным испуганным лошадям и безуспешно подзывающим их эльфам.

Глава шестая.

Все еще бледная и дрожащая то ли от страха, то ли от холода Черли сразу сменила направление. Едущий рядом с ней Сильвер не пытался даже скрывать своего раздражения и то и дело осыпал ее язвительными замечаниями. «Ведьмино отродье» звучало часто.

По полю проехали еще совсем немного, ровно столько, сколько потребовалось, чтобы, минуя потревоженные курганы и петляя между насыпей, выйти в степь. Черли сверилась с положением солнца, оглянулась на дорогу в отдалении и, не пригибаясь больше к земле, уверенно направила коня к виднеющейся вдали темной громаде деревьев.

-Нет, – остановил ее Сильвер. – Знаю я этот перелесок; он маленький, обогнем – круг всего полмили. Не вздумай нас под деревья вести. Еще что-нибудь выкинешь.

Девушка обиженно поджала губы.

-Объезжать его нельзя, – веско сообщила она. – Иначе Ховарда мы никогда не найдем. Он должен был оставить знаки последователям, которые захотят отыскать его – и один из этих знаков должен находиться в лесу. Вы, конечно, можете остаться и отпустить меня одну, – лукаво предложила она, не сомневаясь, что рыцарь ни за что ее не отпустит.

-Ведьма.

Дальше ехали в молчании.

После ночного происшествия отряд плелся медленно и неохотно. Мартериар старался держаться поближе к Черли и Сильверу, а Лир и Патриция вновь оказались в хвосте. Девушка с самого утра вертелась рядом, стараясь подгадать момент, чтобы извиниться за резкие слова и поблагодарить за спасение, но момента все не предоставлялось – Лир то объяснял что-то Сильверу, то заговаривал с едущим рядом рыцарем, то окликал Мартериара. Так и получилось, что пока оруженосец только преследовала его взглядом, в котором смешались в равной мере вина, уважение и благодарность.

Изредка оглядывалась на него и Черли. После того, как Мартериар защитил колдунью от вспыльчивого Сильвера, почти весь отряд так или иначе выказал свое отношение к ней – в большинстве своем рыцари были согласны с командиром, лишь некоторые разделили убеждения Мартериара. Патриция собственной точки зрения не имела и высказывать ей было нечего, но отряд единодушно решил, что оруженосец поддерживает мнение своего сеньора, да так и оставили. Патрицию это волновало мало. А вот Лир до сих пор оставался единственным, кто ровным счетом ничего не предпринял – даже презрительным взглядом с пленницей не разменялся. Он ее не обвинял, но и не торопился защитить; не обращал особенного внимания, но и не делал вид, будто ее вовсе нет – и, казалось, именно за это особенно не понравился колдунье.

Патриция бросила нервный взгляд назад, на оставшиеся позади курганы, вздрогнула, словно вновь ощутив прикосновения мертвых рук, и подергала Лира за рукав.

-Ты колдун, да?

Тот открыл глаза и поднял голову.

-Нет.

И снова отвернулся. Пегий конь умело выбирал дорогу по снегу, Лир сидел ссутулившись, с закрытыми глазами и опущенной головой, но оруженосец видела, что он не дремлет – одна рука крепко сжимала конский повод, другая – каменную подвеску.

-Знаешь, ты можешь рассказать мне, – заметила девушка. – Я, в конце концов, видела, как ты с тварями расправился. А потом еще и меня… ну… оживил, что ли? Колдун ты, не отпирайся.

-Нет, – повторил странник. – Не колдун. Есть много способов унять нежить, и далеко не все они – колдовство. Тебе следует это помнить. Кто знает, что еще нам преподнесут живые.

-Так ты все же думаешь, что это она? Занятно, занятно, – Патриция так оживилась, что напрочь забыла, зачем вообще потревожила уставшего спутника. Оруженосец кивнула на девушку впереди, которая гордо выпрямилась, словно чувствуя, что разговор идет о ней. – Подробнее.

-Я лучше промолчу, – решил Лир после короткого молчания. – Мое слово на чаше весов окажется лишним. Будь что будет. Решения должны принимать те, кто этому миру более… принадлежит.

Патриция удивленно подняла брови, растерянно глядя, как странник подстегнул коня и поравнялся с Мартериаром, сразу завязав разговор.

Полутьма перелеска накрыла их с головой. Патриция, как истинная горожанка, не замечала ничего особенного, а вот привычный к путешествиям Мартериар заметил вдруг, что голые ветви редких лиственных деревьев отбрасывают слишком много теней. Но тревога эта прошла и забылась, когда отряд ступил под сень огромных, невероятных по высоте елей.

-Будьте начеку, – предупредила Черли, обернувшись к следующим за ней всадникам. – Здесь водится кое-что, так что старайтесь не шуметь. И лучше спешиться – чем дальше, тем ниже ветви.

Никто не двинулся, пока Сильвер не повторил ее совет приказом. Спешившись и ведя на поводу вздрагивающих и машущих хвостами коней, спутники двинулись за колдуньей нестройной толпой, благо, стволы стояли достаточно далеко друг от друга.

Над степью занимался день, заливая светом белые поля, но под сводами разлапистых ветвей клубился вечерний сумрак. В прямом смысле клубился – Мартериар уже дважды отгонял от себя сгустки тумана, возникавшие на уровне лица и грозившие заслонить обзор. Да еще из земли, скрытой слоем опавших игл, поднималась тоненькими струйками белесая дымка, как от прогалин по весне.

Снега здесь, к слову, не было вовсе; в хвосте кто-то предположил, что он весь осел на верхушках и ветвях деревьев, но удивляло отсутствие не только снега и ветра, но и холода – почва под ногами ни в коем случае не могла называться мерзлой. Напротив, достаточно рыхлый грунт легко продавливался под сапогами, оставляя отчетливые следы.

-А чего вы хотели? – ответила вопросом на вопрос Черли. – Мы приближаемся к магической сердцевине перелеска. Заклинание на ней сильное, долговременное – вот и потеплело вокруг. Скажите еще, что вы не рады!

Мартериар только кивнул сам себе. Холод действительно отступил, после почти бессонной ночи навалилась приятная усталость. Он мельком оглянулся на Лира, бредущего на несколько деревьев позади. В густой полутьме на лицо странника легли лишние тени, добавляя ему прожитых лет, в рыжих волосах почудились новые седые проблески – про себя Мартериар отметил, что не было бы ничего удивительного, если бы за минувшую ночь кто-нибудь поседел полностью, – но Лир шел спокойно, и даже вполне праздно глядел по сторонам, а ко всему прочему и камень свой обратно на шею повесил.

Спустя несколько минут успокоилась последняя тревожившаяся лошадь. Пепел перестал трясти серой гривой и тревожно ржать – умиротворяющее тепло подействовало благотворно на растревоженные нервы. Ленивые разговоры вполголоса утихли, и рыцари продолжали спокойно ступать вслед за выбирающей дорогу Черли. Сама девушка была плохо заметна в полумраке, но шедший рядом с ней Сильвер оказался надежным ориентиром благодаря пучку красных перьев на высоком шлеме, который он теперь нес в руке.

-Мартериар.

Рыцарь оглянулся. Его позвали откуда-то сзади, из неровного строя идущих. Он отступил на обочину импровизированной тропы, пропуская вперед Лира, и оглядел остальных. Негромкий голос если и сказал что-то еще, то остался неуслышанным.

-Патриция? – переспросил он, пропуская мимо еще несколько спутников. Одному из них он вручил поводья и пошел по обочине навстречу движению, отыскивая оруженосца. Девушки видно не было. Может быть, она уже ушла вперед?

-Нет, не Патриция, – также тихо поправил голос. – Иди сюда.

Мартериар остановился. Голос был женский – очень красивый, к слову, голос – и принадлежать он мог, разумеется, только женщине, а их в отряде всего двое: Патриция да Черли. Обе во главе колонны идут впереди. И не на одну не похоже.

-Иди сюда, – настаивала невидимая незнакомка. – Иди же. Нельзя, чтобы меня заметили.

Почему незнакомка? Голос был знакомым. Он его, конечно же, прежде слышал не раз. Вспомнить бы…

-Иди же, – послышались раздраженные нотки. Мартериар оглянулся на продолжающих идти мимо эльфов, успокоил себя, что их еще много – и шагнул с тропы в сторону, где, как ему казалось, находилась говорившая.

Ветви елей стали чаще и опустились значительно ниже, они били по лицу и царапали руки при попытке оттолкнуть их. Подошвы сапог оскальзывались на топкой почве.

-Мартериар! – позвали его еще раз. Голос стал громче, рыцарь понял, что избрал верное направление.

-Кто? Погоди… Кайра?

Сердце забилось чаще, рыцарь сорвался на бег. Неважным и ненужным стал вдруг оставшийся за спиной уходящий отряд; какое ему было, в общем-то, дело до Сильвера с его лжезаступником? Другое дело – Кайра. За нее в огонь и в воду, для нее все, о чем ни попросит. Сейчас она звала его откуда-то оттуда, из-за ветвей, которые вдруг начали подниматься и редеть. Мелькнула вдруг странная мысль, что Кайры быть здесь не должно, что это попросту невозможно – но он слышал такой родной голос; как можно было теперь обмануться? Решительно никак. Кайра не может быть здесь? Но она была. Наверно, отыскала их следы в степи и ехала следом, да заблудилась в перелеске; может, что-то случилось, может, их помощь нужнее теперь в столице. Заступница с ним, с этим Сильвером, который так бредит этими поисками, пусть ищет дальше, если хочет.

Деревья вдруг пропали, открывая взгляду новую картину, Мартериар остановился у крайнего дерева, опершись рукой о ствол и переводя дыхание. Перед ним раскинулось озерцо с мягкими, устланными мхом берегами. В его середине виднелся маленький островок с одиноким деревом, оплетающим корнями клочок земли. Из-под воды чуть показывались выступающие вверх камни, сверкающие в ярком свете, падающем через прорехи между разлапистых ветвей. Рыцарь поднял голову, глядя в ясное, по-весеннему голубое небо.

-Мартериар, – вновь позвала Кайра.

Он вдруг увидел ее. Девушка находилась там же, на островке, руки ее были связаны, а удерживающая их веревка несколько раз обматывалась вокруг древесного ствола. Запястья, стертые в попытках выбраться, заметно покраснели, коса расплелась, в волосах запутались опавшие иглы. Рыцарь бросился к ней, оскальзываясь на скользких камнях.

-Как ты здесь оказалась? – спросил он, пытаясь разрезать мечом грубые путы, не навредив эльфийке. Она покачала головой.

-Я отреклась, – тихо сообщила она. – Я ехала за вами. Звала. Вы не слышали.

-Отреклась? – рыцарь замер, не веря услышанному. – Отреклась от… от церкви?

Девушка только кивнула – медленно, обреченно.

-Они устроили облаву. Я… мне теперь идти некуда. Родные меня не примут, и церковь не даст приюта.

Мартериар со злостью бросил на землю последнюю веревку. Облава. Это слово набатом гудело в висках. Он видел однажды, с какой злобой, с какой яростью толпа травит опальных жриц, посмевших отступить от веры или не повиноваться Верховным. Отступить от догм Кайра не могла, значит…

-На что они гневались? – спросил он, убирая меч и за плечи привлекая дрожащую девушку к себе. – Неужели все из-за…

-Из-за нас, – закончила за него Кайра. – Я ведь давала обеты. Я клялась. А сплетники… Остальное жречество уже давно держит мне меч у горла. Мы сами виноваты.

Мартериар почувствовал, словно проваливается куда-то – самые худшие его предположения обретали основания, страхи твердо вставали на ноги. Подумать только, сколько проблем ей принесло его нежелание принять факты и подумать головой.

-Ну и пусть! – воскликнула она. – Наплевать. Я не жалею. И ты не жалей. Отреклась – и ладно. Зато свободна. Ты ведь не оттолкнешь меня, правда?

При всем своем ужасе ситуация граничила с мечтой. Ее ищет церковь, Верховные мечут громы и молнии, в столице, наверняка, скандалы и бунты – но Кайра теперь свободна от всех своих клятв, вольна выбирать дорогу, по которой пойдет, вольна выбирать, с кем пойдет…

Мартериар замер. Что-то странное было в ее карих глазах. Почему карие? Неужели он столько лет не замечал, что…

Додумать он не успел – девушка отшатнулась, вскрикнула, одной рукой закрывая лицо, а другой указывая ему за спину. Из озера поднимались фигуры. Раньше без труда видимое дно пропало, скрытое тьмой глубин, эльфы оказались отрезаны от берега гладью черной воды и ползущими из нее трупами.

-Не кричи, – предостерег Мартериар, выхватывая меч и отталкивая Кайру в центр острова, подальше от скребущих по земле загребущих рук. – Черли говорила…

-Я знаю.

Он не стал спрашивать, что она знает и откуда; как догадалась о том, на что колдунья лишь намекнула. Мертвецы хлынули со всех сторон – изуродованные, нескладные, они не были вооружены, но их было так много…

-Они преследуют вас от могильников, – зачем-то сообщила Кайра. – Вы ввязались в то, во что не следовало – вы ищите Ховарда, и поиски вас погубят.

Твари вцепились в рукоять, невзирая на потери в своих рядах стараясь вырвать оружие из рук, и рыцарь ничего не ответил бывшей жрице, хотя очень захотелось вдруг напомнить, что она сама отправила его на поиски. Из воды рванулась особенно юркая тварь, на середине пути налетев на выставленное вперед острие. Мертвое лицо ее задергалось в судорогах – в следующий миг Мартериар узнал в этих чертах Патрицию.

-Лиранэль-Заступница, – выдохнул он, отшатываясь назад.

Мертвецы отпрянули, как от проклятия, зашипели, подобно змеям, оскалились, но вперед вновь не двинулись, держась на почтительном расстоянии несмотря на новых, вылезавших из воды. Рыцарь вдруг все понял.

-Лиранэль-Заступница, владычица живых и подруга мертвых, – начал он, – знающая пути, ведущие к Грани и уводящие от нее, поймавшая в ладони солнце…

Твари загомонили, попятились, в шуме и суматохе образуя давку, подались назад, стали бросаться обратно в воду, чтобы не слышать обращенных к ним слов одной из молитв Заступнице, которые Мартериар, как и всякий церковник, знал наизусть. Последняя тварь метнулась в воду с криком, от которого с верхушек деревьев слетели напуганные птицы.

Рыцарь обернулся к Кайре. Девушка стояла вся белая, дрожа, как осиновый лист на осеннем ветру. Губы ее беззвучно шевелились, но ни слова прочесть по ним было нельзя. Молитва должна была приободрить ее, а теперь пустой, потерянный взгляд вновь заставил неясное предчувствие шевельнуться в груди.

-Только тень будет ждать тех, кто проклят был солнцем, только тьма даст приют, да и то – до утра. А с рассветом растает, и вновь по дороге побредут беспокойные души из сна…

-Что… Что ты делаешь? – задохнулась девушка.

-Девятый станс читаю, – преувеличенно спокойно сообщил рыцарь. – Твой любимый, правильно? Позови же печаль свою шепотом, пением; пусть навеки растает, сгорев на свече. Только духи – безликие, страшные, древние; только руны огнем на холодном клинке.

-Хватит. Замолчи, – отрезала она. – Не желаю слышать…

-И, растаяв навек под лучами рассветными, вновь появятся только по воле дурной, кто Заступницей был обречен на бессмертие; свою душу продав, обернулся золой.

С глаз словно исчез дурман. Знакомые черты поплыли, плавясь, словно упомянутая в стансах печаль, нежить, лишившись облика молодой жрицы, заметалась на месте, затравленно озираясь. Утопленница, поднятая со дна озера черной магией и ведомая черным магом. Не разъяренный мертвец из могильников, который должен был исполнить обычное убийство, но куда более совершенная марионетка темного чародея, призванная отвлечь, одурачить, усыпить внимание и нанести точный смертельный удар, когда жертва будет менее всего этого ждать. Что-то подсказывало, что исполнить все утопленница должна была одна, а остальных позвала, почувствовав, что жертва начала сомневаться.

Успокоить ее без всякого труда удалось с двух ударов: один пришелся точно под ребра, заставив тварь упасть на колени, другой отсек голову. Нежить завалилась на бок и затихла. Рыцарь вытер меч от гнилой крови о густой мох и поспешил покинуть островок.

К собственному удивлению, он прекрасно помнил, откуда вышел, и дорогу обратно нашел скоро. При здравом рассуждении, когда пропала опутавшая разум колдовская сеть, а на смену ей пришло раскаяние в своем легковерии, видение показалось отъявленной нелепицей: чтобы Кайра, вечно правильная и верная своему слову Кайра – и отреклась? Отказалась от всего, чем жила не один год, и очертя голову бросилась в омут безрассудства? Нет. Он понимал, что скорее звезды сорвутся наземь, чем жрица предаст Заступников – и это осознание отдавало горечью.

Протоптанная лошадьми широкая тропа привела его к импровизированной стоянке, которую устроили прямо на дороге. В центре ее, у костра, молча сидели Сильвер и Черли. На лице девушки светились новые синяки, ворот, за который ее, должно быть, основательно встряхнули, сбился набок. Еще трое воинов также молча расположились за спиной командира, подальше от костра. Судя по их виду, они, по крайней мере, двое из них совсем недавно попытались прекословить Сильверу, когда он вновь обвинил колдунью в заговоре.

Тот поднял на подошедшего Мартериара какой-то растерянный взгляд.

-Рад вас видеть, – скупо обронил он, держась так, словно последней ссоры и взаимных оскорблений в помине не было. – Вас, стало быть, тоже с тропы сманили. Кого хоть видели-то?

-Родителей, – солгал на всякий случай Мартериар. Черли посмотрела на него более чем просто удивленно, он был почти уверен, что она готова возразить и прекрасно знает правду, но колдунья продолжала хранить молчание.

-Понимаю, – кивнул Сильвер, потирая оставшийся на щеке свежий след когтей. – Знают, твари, как больней ударить… Знают, потому что чернокнижница натравила! – вдруг сорвался он.

-Сэр Сильвер, я уже говорил, что, – начал вновь Мартериар.

-Знаю, знаю! – отмахнулся он. – Знаю, демон вас дери вместе с этой тварью! Только на руки, на руки-то ее посмотрите! Ну же! Ладонь, левая. Покажи руку, ведьма!