Мурашки, как слоны

Корректор Ольга Рыбина

Фотограф Анна Листарова

Дизайнер обложки Мария Бангерт

© Елена Александрова, 2021

© Анна Листарова, фотографии, 2021

© Мария Бангерт, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-0053-7592-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мурашки!

Ну, вот и всё, мурашки вдруг сбежали!
Испорчен стих, рождённый моментально!
Исправленный сто раз – стал идеальным,
А вот мурашек нет – они пропали.

Опасные, коварные мурашки,
Их мучить и душить нельзя, и точка.
Ну, как водой нельзя на промокашки,
Растаяла она, и нет листочка…

Не ранит стих, до мозга «совершенный»,
Ему координаты не даются,
Цепляет близкий, точечный, мгновенный —
Любимые мурашки вмиг сбегутся…

Они честны, наивны и нередко
Накроют так, что онемеют руки:
Особым людям – у кого отметка
И кто читает сердцем, не от скуки…

Сбежали все мурашки, очень грустно,
Огромный труд, и время зря убито.
Ответь себе хоть письменно, хоть устно:
Зачем писать? – мурашки здесь зарыты…

Бегут мурашки ровной строчкой

Спасибо

Спасибо всем, кто был со мной в двадцатом,
И кто ушёл,
И кто не согласился…
Ничто не вечно под луной щербатой,
Но шаг любой для жизни пригодился…

Я обрела немало душ родных,
Немного
Растеряла по дороге,
Ни разу не оставила больных
На страшном неизведанном пороге…

Огромный опыт за неполный год
Дарили
И бежали быстро строки,
Есть впереди, как белый пароход,
То слово, что дала, и даже сроки.

Спасибо вам, кто здесь со мной всегда,
И тем, кто иногда,
И тем, кто редко…
Мы разные, по сути и годам,
Нужны друг другу как деревьям ветки.

Никто не сломит, если не ломаться

Непонятый – не значит непонятный.
Чужие мысли часто неприятны.
Головушка своя всегда роднее,
Как в зеркале: «А я ли всех милее?»

Ничто не сломит, если не ломаться…
Проходит жизнь, с ней жалко расставаться.
Бороться до конца и не сдаваться…
Никто не сломит, если не ломаться.

Все легче путь, но тяжелее мысли,
Все проще обойти и грязь, и блажь,
А груз обид, которые повисли,
От тяжести отправился в багаж.

Под плинтусом лежит чужое мнение,
Развенчаны все мифы и обманы,
И не терзают «смутные сомнения»,
И не болят, а тихо ноют раны…

Что спасает тебя от тоски?!

Что спасает тебя от тоски, от весенней неясной

тревоги?!

Может, ласка надёжной руки, может, музыка

в дальней дороге,

Может, ранний подъём и рассвет, может, доброго

друга советы,

А рецепта всеобщего нет – каждый сам выбирает

ответы.

Каждый сам выбирает спешить или медлить в минуты

сомнения,

Можно силы нещадно палить, можно временно сдаться

течению,

Можно помощи громко просить, можно тихо молиться

и верить,

А рецепта всеобщего нить за невидимой спрятана

дверью…

Что спасает тебя от тоски, от невидимой плесени

сердца?!

Может, сжатые кулаки, может, юмор из острого перца,

Может, ласковый пёс или кот, может, шелест купюр

из кубышки,

А рецепта всеобщего код нам не скажет при жизни

Всевышний…

Жизнь идёт, пока ещё живая

Мучают вопросы, надрываясь звуком истерических

концертов,

Голос ниоткуда отвечает, что душе готовых нет

рецептов.

Груз обид с годами тяжелее, как же не болеть ногам

и спинам?!

Подлецов по-русски мы жалеем, потому и шляемся

по минам.

Мы прощаем всем и всюду платим, затыкая

внутренних пророков:

Ничего не ценится бесплатно, а прощённым

не было уроков.

Бог велел подставить снова щеку?

Подставляла матушка Россия.

Отчего теперь повадно плакать, что совсем не этого

просили?!

Все просили силы и богатства, но законы Божии

не про это.

Грезите о мощном государстве?

Нет в Заветах внятного ответа.

Жизнь идёт, пока ещё живая, ранена душа,

в ком есть душа,

И пока в России не стреляют, жизнь, поверьте,

очень хороша!

Я жить хочу, когда ты где-то рядом…

А он всегда смотрел не отрываясь и улыбался, дико

раздражая,

Он шёл своей дорогой, злясь и маясь, чего-то добиваясь

и решая.

Дорога превращалась в карусели, спокойствие сменялось

горьким ядом,

Слова звенели, как весной капели:

«Я жить хочу, когда ты где-то рядом»…

Глухой запой, усталые глаза и годы, пролетевшие сквозь

счастье:

Он ничего по делу не сказал, сломались даже грабли

в одночасье.

Мечта не может жить на тормозах,

вокруг души железная ограда…

Один звонок, один ответ, одна слеза:

«Я жить хочу, когда ты где-то рядом»…

Все улеглось, забылось, отболело, но в солнечном

сплетении под вечер

Родное имя бьётся оголтело и просит хоть одной

случайной встречи…

Никак нельзя, она навеки враг – та встреча,

наречённая отрадой:

«Прости меня, я знаю, что дурак.

Я жить смогу, когда ты будешь рядом…»

Стою у окошка, курю…

Стою у окошка, курю
Вторую подряд сигарету,
Давно я уже не горю
Дневным алюминиевым светом.
Ночные часы мне милей,
Темно и внутри, и снаружи,
Второй сигареты дымок
Растрёпанно в сумраке кружит.
Стою у окошка, курю,
Рассыпался пепел надеждой,
А звёздное небо горит,
Увы, не тревожа, как прежде…
Обугленной в поле травой
Чернеют то мысли, то фразы,
И тянется жизнь головой —
Бесчувственно и безобразно…

Грязь

Мы чистим обувь, фрукты и одежду,
Там грязь видна и глазу неприятно,
Но иногда почистить нужно прежде
Свой хрупкий мир, где люди словно пятна.

Корабль идёт, и волны лихо шпарят,
А под лопаткой, даже в полный штиль,
Жжёт место, по которому ударят,
Готовясь к преступлению много миль.

Иди ко дну, теряйся в темной чаще
И не впишись в обычный поворот,
Чтобы увидеть, как кому-то слаще
Твои провалы, чем халва и мёд.

Увидишь, как картину в галерее,
И задохнёшься, сдерживая крик:
Весной мы чистим скверы, и аллеи,
И душу, на святой взирая лик.

Ну, а корабль давно уже ржавеет,
И течь пошла, но спишем на усталость.
Мы чистим, что угодно, что виднее:
Грязь торжествует, что с тобой осталась.

Я никого не осуждаю, оно мешает понимать…

Я никого не осуждаю, оно мешает понимать,

А если вдруг не понимаю, то не придётся отвергать,

Не отвергая, проще верить, а с верой праведнее жить,

Я никого не осуждаю, свою раскручивая нить.

Я никому не обещаю ни вечной дружбы, ни любви,

Они исчезнут птичьей стаей, как только срок

отговорит,

А что останется, не знаю, порой решает день за год,

Я ничего не обещаю, встречая утром свой восход.

Я не рыдаю по предавшим, слезам своим повысив цену,

Привычно числюсь в опоздавших на сплетен грязную

арену,

Не обижаюсь на прохожих, задевших локтем ненароком,

И улыбаюсь дням погожим, не сотворив себе пророка.

Женское счастье

Женское счастье, как много о нём разговоров.

Мало счастливых, зато предостаточно споров:

Вот, растворившись в мужчине своём без остатка,

Плачет одна, а другой, как от сахара, сладко.

Женскому счастью, увы, не создали стандарта.

Жертва, диктатор и стерва, ребёнок азартный:

Разные женщины разные роли играют,

Разное счастье они непременно познают.

Кто-то – минуту, кому-то достанутся годы,

Кто-то запишет его, сохраняя аккорды,

Кто-то пропустит, за блажь принимая и дружбу,

Женское счастье, как призрак, над буднями кружит.

Память о счастье хранится в укрытиях годами,

В снимках души отмечают его городами,

В снимках на фото его предъявляют цветами.

Женское счастье придумали женщины сами!

Судьба

Не надо лишних слов и обещаний,
Ты просто будь – собою и со мной,
А если нам даровано прощание,
Я тихо назову его судьбой.

Ты просто будь – без планов грандиозных,
Обычным днём и каждый выходной,
А если позовут чужие грёзы,
Разумно объясню себе судьбой.

Обычным днём купи конфет и сыра
И позвони, что через час домой,
А если что-то рухнет в нашем мире,
Ну, значит, так назначено судьбой.

Дорогой дальней говори как с братом,
А ночью тёмной – как с чужой женой,
Когда никто не ищет виноватых,
Тогда и называется судьбой…

Твой город начинается с тебя

Твой город начинается с тебя,
С цветов у дома и друзей на праздник,
С любви, когда ты, локон теребя,
Не ведала, что будет много разных.

Твой город начинается звонком
Будильника и школьным утром ранним,
С соседки, что однажды под хмельком
Тебе расскажет о своих баранах.

Твой город начинается с дорог,
Куда ты отправлялся, чтоб прогнуться,
А чтоб не забывал, твой город мог
К тебе спиной однажды повернуться.

Твой город начинается строкой,
Написанной поэтом всенародным,
Со скрипача, уверенной рукой
Ведущего смычком по вене годной.

Твой город начинается с людей,
Которые однажды не узнают,
Когда сквозь боль откроешь в детство дверь:
«Ах, это ты, вот видишь, как бывает…»

Твой город начинается с могил,
Которым ты вернёшься поклониться,
Твой город обязательно любил
Тебя затем, чтоб дальше просто сниться…

Никого не винить

По фэншуй зеркала и кровать и вощёные свечи.

По пути на вокзал он спокойно промолвил: «До встречи».

Никого не винить, он закончил проект и… домой.

Эти тонкие нити тебе показались канвой.

Ты плела из них счастье, которого ищешь по свету,

Он прилично сыграл эту роль о букетно-конфетном.

Никого не винить, всё заранее было известно.

Одного не пойму: почему каждый раз интересно?!

Почему «интересно», буквально штампуя картинки:

Под копирку герой, и в сюжете ни слова новинки.

Никого не винить – позабыть или просто привыкнуть.

Не пойму, отчего есть желание крикнуть и… прыгнуть?

Проси у Бога нового огня

Все будет хорошо когда-нибудь.
И где-нибудь, и с кем-нибудь получится,
Но ты меня до этого забудь
И кровь почисти для такого случая.

Отравленная кровь не будет жить
Без допинга, введённого однажды,
Она не может верить и любить
И будет мучить неуёмной жаждой.

Всё будет хорошо, не сомневайся,
Не завтра, но, быть может, через годы,
Ты, главное, душой сопротивляйся
Моей непредсказуемой природе.

Всё будет хорошо, но без меня,
А в сказки верить взрослым не пристало.
Проси у Бога нового огня,
Проси, чтобы меня в тебе не стало.

Я беру микрофон

Я беру микрофон, и ломается шейный зажим,

И не плачет нога – наркоманка и попросту кляча,

Я беру микрофон и как будто включаю режим

Максимально высокой отдачи.

Это было всегда – тридцать девять транслирует

градусник,

Полчаса до начала, и кажется, их не прожить.

Детских глаз перепуганных сотня и радостно:

Я беру микрофон и спокойно могу говорить.

Кто-то скажет: «Брехня», – кто-то молча кивнёт

головой,

Ничего не доказывать – нет теоремы про сцену.

Через призраки лет становлюсь потихоньку собой:

Я беру микрофон, замещая инъекцию в вену…

Ах, жаль…

Как много нежности в словах «возьми перчатки»,

Как много лжи – «достану звёздочки с небес»…

Ах, жаль, нас не учили отличать,

Где правда-ложь, где зло, где Бог, где бес…

И мы учились на своих ошибках, на рваных ранах

собственной души,

В неискренние верили улыбки, чтоб их потом

в рыданиях душить…

Мы шли по углям, обжигая пятки, и пальцы,

и нетронутую кожу,

Выискивали страшные распятия, и тех, кто в спину

плюнет… или нож (ик)…

Как много нежности – «я еду, стой на месте»,

Как много лжи в «навеки твой – твоя»…

Ах, жаль, что мы годами были вместе

С людьми, которых нужно потерять.

И мы терпели, мучались, страдали, оправдывая крест,

который наш,

А люди рядом снова предавали и брали всё

и вся на абордаж…

Но наступила точка невозврата, у каждого своя

по напряжению,

И главное шагнуть сейчас куда-то, где место есть любви

и уважению…