Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
8
– Берегите голову.
Шефер приподнял полосатую ленту, закрывавшую парадный вход в школу Нюхольм, и махнул рукой, приглашая пройти: После вас.
Анна София Бьерре пригнулась и шагнула вперёд.
Она была хрупкого телосложения, отметил про себя Шефер. Её русые волосы были распущены и красиво, непринуждённо обрамляли лицо. Августин сообщила Шеферу, что Анна София работала учителем немецкого и английского в частной школе неподалёку от их с Конни дома. Он также знал, что они с Йенсом Бьерре были вместе четырнадцать лет, из которых двенадцать состояли в браке, и что Лукас – их единственный сын.
– Сюда, пожалуйста, – сказал Шефер и опередил её одним широким шагом.
– Куда мы идём? – безэмоционально спросила она. И, обхватив себя руками, добавила: – Где мой муж?
– Он беседует с моей коллегой. Будьте любезны присесть, она через минуту подойдёт к вам, – Шефер указал на стул, стоявший в классе.
Анна София Бьерре схватила его за кулак обеими руками. Её руки были холодны.
– Вы пообещаете мне, что найдёте Лукаса?
Шефер встретил её проникновенный, несколько растерянный взгляд. В её дыхании чувствовался алкоголь.
– Здесь работают наши лучшие люди, – сказал он, и это было чистой правдой.
За прошедший час школу Нюхольм и окрестности наводнили полицейские. Сотрудники Отдела по раскрытию преступлений против личности, кинологи и криминалисты прочёсывали чердаки, мусорные контейнеры, квартиры и сады на задних двориках старых домов Севарнеса, многие из которых круглый год пустовали. Был составлен список адресов, по которым проживали люди, совершавшие ранее преступления сексуального характера в этом районе, и полицейские уже собирались к ним наведаться. Ориентировка с приметами и фотографией Лукаса Бьерре была разослана патрульным инспекторам и в полицейские участки по всей стране, а рядовые сотрудники собирали данные с камер видеонаблюдения в районе.
Но пока никаких следов мальчика найдено не было.
– Пообещайте мне, что найдёте его, – повторила Анна София Бьерре.
Шефер улыбнулся своей ни к чему не обязывающей улыбкой и положил руку ей на плечо.
– Посидите в этом классе, пожалуйста, а моя коллега подойдёт через минуту, хорошо? Подождите здесь.
Она нехотя вошла в класс. Потом снова обернулась к двери:
– Шефер? Так вас зовут?
Он кивнул.
– Сколько у вас было подобных дел? Таких, когда пропадали дети?
– Много.
– А сколько детей вернулось домой?
Шефер немного помедлил:
– Большинство.
Он оставил Анну Софию Бьерре и пошёл в помещение, которое располагалось неподалёку. Все классы в этом коридоре школы были временно переоборудованы в комнаты для допроса, где следователи опрашивали свидетелей и родственников.
– Так, давайте проговорим всё ещё раз. – Шефер протянул стакан воды Йенсу Бьерре. – Очень важно, чтобы мы собрали как можно больше деталей. Они сейчас могут казаться незначительными: люди, которых вы встречали по дороге, настроение Лукаса и всё такое.
Йенс Бьерре кивнул.
Он не снимал тренчкот тёмно-синего цвета с поднятым шерстяным воротником. На маленьком школьном стульчике он смотрелся странно и непропорционально. Парта была похожа на спичечный коробок, а колени Йенса поднимались ему почти до ушей. Он сидел, не открывая глаз и закрыв лицо руками. На смену животному страху, обуявшему его на школьном дворе, пришли жажда облегчения и мольба о помощи.
– Мы попрощались у ёлочки, – прошептал он. Его голос прозвучал мягко, как детский. Испуганно.
– У ёлочки?
– Да, так… так его называет Лукас, – он открыл покрасневшие глаза и указал на жутковатого вида турник в виде дерева с металлическими ветвями и гирляндами из заснеженных канатов. – Я подождал, пока Лукас не дошёл до входа, и он зашёл внутрь, не оглядываясь.
Йенс Бьерре смотрел прямо перед собой невидящим взглядом, вспоминая, и на долю секунды безрадостно улыбнулся.
Шефер подался вперёд:
– Не оглядываясь, вы говорите?
– Да, он… Не обернулся, когда подошёл к двери. Обычно он оборачивается. Иногда даже бежит обратно, чтобы ещё раз обняться со мной, но сегодня утром он просто вошёл в дверь… не… оглядываясь… – Йенс Бьерре делал между словами паузы, отрывисто дыша и стараясь справиться со слезами.
– И вы подумали, что что-то не так, раз он просто зашёл?
– Нет, – он покачал головой. – Сын был в хорошем настроении по дороге в школу, и то, что он не оглянулся, показалось мне почти что маленькой… победой. Это немного кольнуло меня – но ведь так всегда бывает, когда дети переходят на новый этап, – и в то же время я почувствовал гордость за него. Что он уже такой… большой. – Йенс Бьерре встретился взглядом с Шефером. – У вас есть дети?
Шефер отрицательно покачал головой, и у Йенса Бьерре опустились плечи.
Шефер уже сталкивался с этим. Родственники всегда искали понимания. Искали человека, который осознавал бы всю серьёзность ситуации. Им казалось, что бездетный следователь окажется менее усердным, менее вовлечённым в поиски их любимого малыша. Что он не сможет понять, насколько велики их страх и фрустрация.
Возможно, они правы в последнем предположении, подумал Шефер. Но не в первом.
– Иногда хочется, чтобы время остановилось, – сказал Йенс Бьерре. Он, казалось, перестал замечать Шефера. – Чтобы дети всегда оставались маленькими. Но они должны учиться жить самостоятельно, поэтому их нужно отпускать. Совсем чуть-чуть, только чтобы они сумели научиться… – Йенс Бьерре замолчал. Им, казалось, владела только одна мысль, он видел только самый ужасный сценарий развития событий. Он зажмурился и всхлипнул. – Господи… Где же он?
– Что вы делали потом? – спросил Шефер. – Когда Лукас зашёл в школу?
Йенс Бьерре сделал глубокий вдох и вытер нос салфеткой, которую сжимал в руках. Салфетка была измятой и совсем размокла.
– Пошёл на работу.
– Пешком?
– Да.
– Вы встретили кого-нибудь по дороге? Кто мог бы подтвердить ваш рассказ?
– Подтвердить мой рассказ? – Он поднял глаза. Затем крепко зажмурился в отчаянии.
Шефер встретил его молчаливый протест разведёнными в стороны руками и пожал плечами, чтобы снизить пафос ситуации.
– Послушайте, моя задача – найти Лукаса. И быстрее всего я смогу это сделать, поняв, какие улицы исключить из поисков. Понимаете?
Шарик снова сдулся. Йенс Бьерре склонил голову и кивнул, уставившись в стол.
– Хорошо. Я не имею ничего лично против вас. Нам просто нужно знать как можно больше подробностей о вашей с Лукасом утренней дороге в школу.
Йенс Бьерре снова кивнул и ребром ладони вытер слезу.
– Просто помогите нам, – сказал он.
– Именно этим мы и занимаемся. Так что вернёмся к делу: вы с кем-нибудь разговаривали, отведя Лукаса в школу?
– Я… – он углубился в воспоминания, – я перекинулся парой слов с мамой Токе.
– Кто это?
– Одноклассник Лукаса.
– Вы говорили с его матерью?
Он кивнул.
– Мне кажется, её зовут Мона. Или Роза. Что-то в этом духе.
– Вы встретили её во дворе школы?
– Нет, возле велостоянки. На перекрёстке. Она там курила с кем-то. Она спросила, придёт ли Лукас на день рождения на будущей неделе… И что-то ещё, не помню. Я не особенно внимательно её слушал.
– А с кем она была?
– Не знаю. С чьими-то отцами, наверное. Но не с родителями одноклассников Лукаса. Один из них был одет очень стильно, с платочком в нагрудном кармане и в остроносых ботинках. Я вижу его иногда возле школы по утрам, но не знаю, как его зовут.
Шефер поднял взгляд от своего блокнота:
– А затем?
Йенс Бьерре пожал плечами:
– А затем я пошёл на работу.
– Вы врач, насколько я помню?
– Да.
– В клинике или у вас частная практика?
– Я работаю вместе с другим врачом. Его зовут Пелле Лаурсен.
– Где находится ваша клиника?
– На улице Амалиегаде. Недалеко от дворца.
– Понял. Вы отправились прямиком на работу?
Йенс Бьерре снова кивнул.
– Один?
– Нет, ко мне присоединился знакомый. Его зовут Мадс Флоренц.
Шефер записал имя в лежавший перед ним блокнот.
– Кто он?
– Он консультант и работает в том же здании, где находится наша приёмная. Его дочка пошла в первый класс в нашей школе, ну и пару раз мы играли с ним в сквош. – Йенс Бьерре сжал руками виски. – По утрам мы иногда идём на работу вместе, когда случайно встречаемся на перекрёстке.
– Во сколько вы сегодня утром приехали в клинику?
– Примерно в восемь – восемь пятнадцать. Около того.
– Когда вы приехали, там никого не было?
– Была Мария, мой секретарь.
– Фамилия?
– Каммергорд.
Шефер записал и это имя.
– Как проходил ваш день? Пациенты приходили без перерывов?
Йенс Бьерре утвердительно кивнул:
– Первый пациент пришел в полдевятого, и с тех пор поток не прекращался вплоть до звонка из школы.
– Как вы узнали, что Лукас пропал? – спросил Шефер.
– Мне позвонили из школы.
– С вами был кто-то, когда вам позвонили?
– Пациентка.
– Элоиза Кальдан?
Йенс Бьерре нахмурился:
– Откуда вы знаете?.. Я… я обязан сохранять врачебную тайну. Я…
– Ладно. Хорошо, – Шефер сменил тему, – у вас или вашей жены нет конфликтов с кем-нибудь?
– Подождите… Почему вы спросили меня о пациентке? Полиция считает, что она имеет отношение к исчезновению Лукаса? – Йенс Бьерре вытянулся в струну. – Эта журналистка?
– Нет.
– Но как вы можете быть уверены? Она… она пришла сегодня на аборт, а когда я вернулся в кабинет после звонка из школы, её уже не было!
Эту информацию Шефер фиксировать не стал.
– Кальдан вне подозрений. – Шефер ухмыльнулся. – А вот нет ли у вас или вашей жены недоброжелателей? Может, люди, которым вы задолжали денег?
Йенс Бьерре снова откинулся назад на крошечном стуле. Покачал головой.
– Соседи, которые на вас жалуются? Что-нибудь такое?
– Под нами живёт пожилая женщина, которая ворчит по любому поводу. Её зовут Ева. Но ей восемьдесят с чем-то лет, она безобидная.
– Вы живете в районе Нюхавн?
Он кивнул:
– На улице Хайбергсгаде. На другой стороне канала. За Шарлоттенборгом.
– А у Лукаса не было каких-нибудь проблем в школе? Может быть, есть учителя, которых он побаивается или не слушается?
– Нет. Нет, такого не было. – Он убеждённо покачал головой. – Конечно, кто-то симпатичен ему больше других, но в целом ему здесь нравятся все взрослые, особенно Кевин.
– А за ним вы не замечали ничего странного?
– В каком смысле?
Шефер пожал плечами:
– Я, знаете, человек старой школы. В моё время учителя ходили в тупоносых ботинках и кардиганах, а этот Кевин, например… Я заметил, что он делает макияж.
Йенс Бьерре пожал плечами.
– Ну да?
Шефер смотрел на него несколько секунд, но дальнейшей реакции не последовало.
– Ладно. – Он вычеркнул что-то из блокнота. – Значит, никаких проблем с учителями. – Он поднял глаза и уловил что-то во взгляде Йенса Бьерре. – О чём вы думаете?
– О Патрике.
– Это ролевик? – Шефер ткнул пальцем в сторону школьного двора. – А что с ним не так?
Йенс Бьерре покачал головой:
– Да нет, ничего.
– Однако? – рука Шефера описала в воздухе дугу, приглашая развить мысль.
– Они с Лукасом дерутся. Фехтуют. Лукас иногда возвращается домой со ссадинами после поединков и… – Йенс Бьерре приложил руки к глазам, но тут же отнял их. – Нет, я не знаю, я просто пытаюсь найти хоть что-нибудь… Лукас обожает Патрика, но я его не очень хорошо знаю, а вы спрашиваете, так что…
– Мы с ним поговорим, – кивнул Шефер. – У Лукаса были с кем-то разногласия? Может быть, конфликты с другими детьми?
– Нет, Лукас не из тех, кто плохо себя ведёт в школе. Важно, чтобы вы поняли, что Лукас… необычный ребёнок. – Йенс Бьерре подался вперёд, ближе к Шеферу. – Он невероятно одарённый. Я понимаю, что все родители говорят так о своих детях, но Лукас действительно особенный. По программе он намного, намного обгоняет одноклассников. Может быть, социальные навыки у него и хромают, но он совершенно не хулиган. Когда другие дети шалят, он старается держаться подальше. Токе – вот кто в классе проблемный ребёнок.
– Токе? А как это?
– Он совершенно неуправляемый. Ведёт себя агрессивно по отношению к другим детям и даже к учителям. Лукас его недолюбливает и сознательно держится от него на расстоянии. Так повелось ещё с подготовительного класса.
– Есть ещё кто-нибудь, кого Лукас недолюбливает?
Йенс Бьерре покачал головой:
– Во всяком случае, он никогда этого не показывал, и я думаю, мы бы заметили, случись что-то подобное.
– А вне школы? С кем он мог бы познакомиться самостоятельно в вашем районе?
– По вторникам и четвергам он возвращается из школы один, потому что жена работает допоздна. Но он никогда не говорил ничего… – Йенс Бьерре умолк и пару раз моргнул. Потом широко раскрыл глаза.
– Что такое? – встрепенулся Шефер.
– Однажды Фия упомянула мужчину, о котором ей рассказывал Лукас.
– Фия?
– Анна София. Моя жена.
– Что за мужчина?
– Она сказала что-то о человеке, который раздавал мальчикам фрукты. Он протягивал фрукты через ограду детской площадки… Яблочник! – Йенс Бьерре выпрямился на стуле. – Фия сказала, Лукас назвал его «Яблочник»!
– Яблочник, – повторил Шефер, записывая это в блокнот. – И где, говорите, Лукас встретил этого… яблочника?
