Вопрос и ответ

7. Мистрис Койл

[Виола]

– Кораблей всего шесть, – сообщила я из кровати, в третий раз за столько же дней – дней, пока Тодд был где-то там… неизвестно где, а я понятия не имела, что с ним происходит… да и вообще с кем бы то ни было там, снаружи.

Из окна комнаты я все время видела марширующих мимо солдат, но они маршировали себе, и только. Все в доме исцеления ждали, что они могут в любой момент вломиться к нам, учинить что-нибудь ужасное – утвердить как-то свою победу.

Но они так и не вломились. Просто маршировали мимо.

Мужчины приносили нам еду к задней двери, а в остальном целительниц оставили спокойно заниматься своим делом.

Уйти все равно никто никуда не мог, но внешний мир не закончился и даже не собирался. Впрочем, никто этого и не ожидал. По крайней мере, мистрис Койл была совершенно уверена в одном: худшее еще только впереди.

Я невольно с ней соглашалась.

Итак, мистрис Койл нахмурилась и поглядела в свои записи:

– Всего шесть?

– Восемьсот спящих поселенцев и три семьи смотрителей в каждом, – сказала я.

Мне уже хотелось есть, но пока она не объявит, что консультация окончена, никакой еды точно не будет.

– Мистрис Койл…

– И ты уверена, что смотрителей в сумме восемьдесят один человек?

– Кому, как не мне, это знать, – пожала плечами я. – Я с их детьми в школе училась.

– Я понимаю, что тебе скучно, Виола, – она подняла глаза, – но информация – это сила. Та информация, которую мы ему даем. И которую от него получаем.

– Вот про шпионство я точно ничего не знаю, – нетерпеливо вздохнула я.

– Это не шпионство. – Она снова вернулась к запискам. – Это просто выяснение фактов. – Записала что-то в тетради. – Четыре тысячи восемьсот восемьдесят один человек.

Это она произнесла почти что себе под нос.

Я тоже поняла смысл сказанного. Больше, чем все население этой планеты вместе взятое. Достаточно, чтобы изменить все.

Только вот как? Как изменить?

– Когда он снова придет с тобой разговаривать, о кораблях ему рассказывать нельзя, – сказала мистрис Койл. – Пусть сам гадает. Ни в коем случае не выдавай точную цифру.

– Ага, а еще постарайся выпытать, что можно, – саркастически кивнула я.

Она закрыла тетрадь. Консультация, надо понимать, закончилась.

– Информация – это сила, – повторила она.

Я сидела в кровати, опираясь на подушку. Быть пациенткой мне уже порядком осточертело.

– Можно я вас кое о чем спрошу?

Она встала, одернула халат.

– Разумеется.

– Почему вы мне доверяете?

– Я помню твое лицо, когда он вошел в комнату, – прямо и без колебаний сказала мистрис Койл. – Ты выглядела так, словно увидела своего злейшего врага.

Она застегнула халат до самого подбородка. Я не отрывала от нее взгляда.

– Если бы я только могла найти Тодда или добраться до той коммуникационной башни…

– И немедленно попасться в лапы армии? – Она не нахмурилась, просто посмотрела светло и холодно. – И лишить нас нашего единственного преимущества? Нет, моя девочка, – она открыла дверь, – пусть президент сам придет к нам, и тогда мы сумеем извлечь пользу из того, что от него узнаем.

– Кто это мы? – бросила я ей в спину, но она уже вышла.

– …и последнее, что я реально помню, это как он поднимает меня и несет вниз по длинному-длинному склону. И твердит, что я не умру, что он меня спасет.

– Ух ты! – тихонько выдохнула Мэдди.

Колечки волос выбились у нее из-под чепца – это мы с ней ходили туда-сюда по коридорам (туда по одному, сюда – по другому), чтобы укрепить мои силы.

– И он тебя действительно спас.

– Но зато он не может убивать, – продолжала я, – совсем. Даже чтобы сохранить себе жизнь. Вот из-за этого они так хотят его себе. Он не такой, как они. Однажды он убил спакла, и ты бы видела, как после этого страдал. И вот теперь он у них…

Мне пришлось остановиться, долго моргать и смотреть в пол.

– Мне надо выбраться отсюда! – Я скрипнула зубами. – Я не шпионка. Мне просто нужно его найти и добраться до той башни и предупредить их. Наверное, они смогут послать помощь. У них есть еще корабли-разведчики, которые могли бы быстро долететь сюда. И оружие…

Мэдди напряглась, как всегда, когда я начинала так говорить.

– Нас еще даже не выпускают наружу.

– Нельзя просто брать и принимать все, что люди тебе говорят, Мэдди. Особенно если они на плохой стороне.

– А еще нельзя пойти и подраться в одиночку с целой армией. – Она развернула меня обратно и улыбнулась. – Даже если ты – великая и отважная Виола Ид.

– Я это уже делала раньше, – возразила я. – С ним – делала.

– Ви… – Она понизила голос.

– Я потеряла родителей, – хрипло сказала я. – И я никак не смогу вернуть их назад. А теперь я потеряла и его. И шанс вернуть его есть, и даже если это всего лишь шанс…

– Мистрис Койл этого не допустит, – сказала Мэдди, но что-то в ее голосе заставило меня поднять глаза.

– Но? – продолжила фразу я.

Мэдди промолчала – просто довела меня до коридорного окна, выходившего на дорогу. Мимо под ярким солнцем шли солдаты – в одну сторону; телега, полная пыльно-пурпурного зерна, ехала в другую. Шум от города маршировал так уверенно, будто сам был армией.

Сначала он был не похож ни на какой другой слышанный раньше Шум – странный, жужжащий, скрежещущий звук, словно металл визжал о металл. Но вот он стал громче, будто тысяча человек орала одновременно. По сути так оно и было. Шум слишком громкий и беспорядочный, чтобы разобрать в нем отдельных людей.

И тем более – чтобы выловить одного-единственного мальчика.

– Возможно, все не так плохо, как мы тут себе думаем. – Мэдди говорила медленно, взвешивая слова, будто пробовала каждое на вкус. – Я хочу сказать, город-то выглядит вполне мирно. Громко, да, но мужчины, привозившие еду, говорят: магазины вот-вот снова откроются. Наверняка твой Тодд где-то там уже работает… делает какое-то дело, живой и здоровый, и ждет не дождется увидеть тебя.

Кто ее знает, почему она так говорила. То ли сама в это верила, то ли хотела заставить меня поверить. Я вытерла нос рукавом.

– Может, это и правда.

Она наградила меня долгим взглядом: как пить дать, что-то думала, но вслух не говорила, – а потом повернулась обратно к стеклу.

– Ты только послушай, как они рычат.

Кроме мистрис Койл тут было еще три целительницы. Мистрис Ваггонер – коротенькая, круглая, как пуховка, женщина в морщинках и с усами. Мистрис Надари, которая занималась онкологией, – я ее видела только раз: она закрывала за собой дверь. И мистрис Лоусон – вообще-то она лечила детей в другом доме, но оказалась в ловушке в нашем: она пришла посоветоваться с мистрис Койл, но тут город сдался, и она застряла и с тех пор страшно беспокоилась за детишек, которых бросила без присмотра.

Ну и еще ученицы, с десяток, не считая Мэдди и Коринн. Эти, кажется, были главные во всем доме, так как работали непосредственно с мистрис Койл, а может, и во всем Убежище. Остальных я видела редко, только когда они поспешали за одной из целительниц: стетоскопы подпрыгивают на груди, халаты хлопают – явно ищут, чего бы еще такого поделать?

Потому что делать было особо нечего. Дни шли, город постепенно привыкал к тому, что творилось за дверьми, – что бы там у них ни творилось. Большинство пациентов уже выздоравливало, а новые к нам больше не поступали. Всех пациентов мужского пола в первую же ночь отсюда вывезли, объяснила Мэдди, даже тех, кого нельзя было перемещать, а женщины, казалось, болеть перестали, хотя ни нашествие, ни сдача города, по идее, не должны были этому помешать.

Мистрис Койл все это изрядно беспокоило.

– Если она не может лечить, то кто она тогда вообще такая? – Коринн как-то слишком сильно затянула резиновый жгут вокруг моей руки. – Она раньше заправляла всеми домами исцеления, не одним только этим. Все ее знали, все уважали. Она даже какое-то время была председателем городского совета.

– Она управляла городом? – удивилась я.

– Много лет назад. Осела на одном месте, можно сказать. – Мэдди всадила мне в руку иголку – конечно, сильнее, чем требовалось. – Она всегда говорит, что когда ты большой начальник, люди, которые тебя раньше любили, с каждым днем ненавидят все больше. – Тут она со значением посмотрела мне в глаза. – И я тоже так думаю.

– Так что случилось-то? – спросила я. – Почему она больше не председатель?

– Сделала одну ошибку, – чопорно ответствовала Коринн. – И люди, которым она не нравилась, этим воспользовались.

– Какую ошибку?

Ее постоянно нахмуренный лоб сделался еще более хмурым.

– Спасла одну жизнь. – Она так сдернула резинку с руки, что на коже остался след.

Прошел еще день, потом еще и еще – ничего не изменилось. Нас так никуда и не выпускали. Еду приносили. Мэр не появлялся. Его люди проверяли, как я там, но обещанный разговор так и не состоялся. Он просто оставил меня в покое. Пока что.

Интересно, почему?

Ну, как бы там ни было, все только о нем и говорили.

– Знаете, что еще он сделал? – сказала за ужином мистрис Койл (за моим первым ужином, когда мне разрешили встать с постели и прийти в столовую). – У него уже не просто штаб-квартира в соборе – он там себе дом устроил.

Женщины вокруг неодобрительно зацокали языками. Мистрис Ваггонер даже тарелку оттолкнула.

– Не иначе как Богом себя возомнил, – припечатала она.

– Однако город он жечь не стал, – заметила я с другого конца стола.

Мэдди с Коринн разом подняли глаза от тарелок – очень большие глаза.

– Мы все думали, что сожжет. Но он не стал, – закончила я как ни в чем не бывало.

Мистрис Ваггонер и мистрис Лоусон со значением посмотрели на мистрис Койл.

– Ты еще очень молода, Виола, – сказала та. – И не стоит задирать тех, кто старше тебя.

– Я вовсе не это имела в виду, – удивленно поморгала я. – Только хотела сказать, что мы не этого от него ожидали. – Мистрис Койл отправила в рот еще одну ложку, не сводя с меня пристального взгляда. – Он поубивал всех женщин у себя в городе, потому что не слышал их. Потому что не мог знать их так, как знали мужчин до лекарства.

Две другие мистрис согласно кивнули. Я уже открыла рот, чтобы разглагольствовать дальше, но мистрис Койл меня опередила.

– Но правда также и то, девочка моя, – сказала она, – что все пережитое нами с самого дня приземления на эту планету, – и никем не жданный Шум, и хаос, что последовал за этим открытием, – остается неведомо твоим друзьям там, наверху. Все, что произошло с нами, теперь должно будет случиться и с ними.

Я не ответила, я просто смотрела на нее.

– И кто, по-твоему, должен отвечать за этот процесс? Он?

Она явно закончила беседу со мной и вернулась к тихому разговору с остальными мистрис. Коринн снова принялась за еду (с самодовольной ухмылкой на физиономии). Мэдди продолжала таращиться на меня большими глазами, но мне было решительно не до нее.

В воздухе висело слово.

Когда она сказала «он?»… – уж не имела ли мистрис Койл в виду: «или она?».

На девятый день затворничества пациенткой я быть перестала. Мистрис Койл вызвала меня к себе в кабинет.

– Твоя одежда. – Она протянула мне сверток через стол. – Если хочешь, можешь переодеться в нее. Снова почувствуешь себя человеком.

– Спасибо, – совершенно искренне поблагодарила я и удалилась за ширму.

Стащив с себя больничную сорочку, я уставилась на рану – та уже почти исцелилась и спереди, и сзади.

– Вы и правда совершенно удивительный целитель, – поделилась я оттуда.

– Стараюсь, – ответили из-за стола.

Развернув сверток, я действительно обнаружила всю свою старую одежду, свежевыстиранную, пахнущую так хрустяще и чисто, что у меня на лице что-то странно натянулось. Я даже не сразу поняла, что улыбаюсь.

– А знаешь, ты очень храбрая девочка, Виола, – сказала мистрис Койл, пока я одевалась. – Хоть и не знаешь, когда стоит помолчать.

– Ну, спасибо, – чуть-чуть обиделась я.

– Крушение корабля, гибель родителей, небывалое путешествие сюда – и все это ты пережила, проявив редкую смышленость и находчивость.

– Мне помогали. – Я села, чтобы надеть чистые носки.

На столике сбоку лежала тетрадка мистрис Койл, сплошь исписанная протоколами наших с ней консультаций. Я быстро подняла глаза: мистрис Койл была по ту сторону ширмы, а мы с тетрадкой – по эту. Я протянула руку и открыла обложку.

– Я чувствую в тебе большой потенциал, моя девочка, – продолжала мистрис. – Способности к лидерству.

Тетрадь оказалась кверху ногами. Шевелить ее я побоялась, чтобы не производить лишнего шума, и попросту обошла столик – интересно же, что там написано?

– Я вижу в тебе многое от себя самой.

На первой странице, еще до начала записей, красовалась написанная синим одна-единственная буква.

О.

И все.

– Мы – это то, какой выбор мы делаем, Виола, – говорила мистрис Койл. – И ты можешь быть для нас очень, очень полезна. Если таков будет твой выбор.

Я оторвалась от тетрадки.

– Для нас – это для кого?

Дверь распахнулась так внезапно и громко, что я подскочила и поскорее высунула голову из-за ширмы. К нам ворвалась Мэдди.

– Там посланник, – едва переводя дух, выдала она. – Женщинам можно начинать выходить.

– Тут так громко, – сказала я, морщась от РЕВА, который стоял на улице.

Все Шумы Нового Прентисстауна звучали вместе, перекрикивая друг друга.

– Ты привыкнешь, – пообещала Мэдди.

Мы с ней сидели на скамейке перед магазином, пока Коринн и еще одна ученица, Теа, покупали припасы для дома исцеления, готовясь к возможному притоку новых пациентов.

Я глазела по сторонам. Магазины открыты, кругом люди: в основном пешком, но местами на лошадях и на делебайках. Если не слишком приглядываться, даже и не заподозришь, будто здесь что-то не так.

Но потом ты видишь, что мужчины на дороге никогда между собой не разговаривают. А женщинам можно выходить только группами по четыре и только днем, и только на один час зараз. И группы по четыре, тоже между собой не общаются. А мужчины Убежища к нам на пушечный выстрел не подходят.

И еще солдаты на каждом углу. С ружьями, да.

Зазвонил колокольчик – это дверь магазина открылась. Наружу вылетела Коринн: по уши в пакетах, лицо – туча тучей. Следом трусила Теа.

– Магазинщик говорит, с тех пор как забрали спаклов, никто о них больше не слышал. – Коринн почти швырнула пакет мне на колени.

– Коринн и ее ушлепки. – Теа закатила глаза и выдала мне еще один.

– Не смей их так называть, – взвилась с разворота Коринн. – Если даже мы не могли по-человечески с ними обращаться, что, по-твоему, он с ними сделает? А? Головой подумала?

– Ты меня извини, Коринн, – вставила Мэдди, не успела я полюбопытствовать, что та имела в виду. – Но тебе не кажется, что это о нас сейчас надо беспокоиться?

Мэдди прищурилась на каких-то солдат, которые услышали вопли Коринн. Солдаты не двигались с места, даже с веранды продуктовой лавки не сошли – но они смотрели.

– Это было бесчеловечно – то, что мы с ними делали, – не унималась Коринн.

– Но они и не люди, – вполголоса сказала Теа, тоже глядя на солдат.

– Теа Риз! – У Коринн аж вена на лбу вздулась. – Как ты смеешь называть себя целительницей и говорить такие…

– Да, да, хорошо, – попыталась утихомирить ее Мэдди. – Это было ужасно. Согласна. Ты знаешь, мы все с тобой согласны, но давайте уже закончим этот разговор.

– Ты вообще о чем? – вмешалась, наконец, я. – Что вы с ними делали?

– Лекарство! – Коринн сказала это, будто выругалась.

– Они определили, что лекарство работает, на спаклах. – Мэдди повернулась ко мне и устало вздохнула.

– Делая опыты на спаклах, – подчеркнула Коринн.

– Там все сложно, – пояснила Мэдди. – Спаклы, понимаешь ли, не говорят. Ну, они эдак щелкают ртом, немного, но это примерно как мы пальцами щелкаем.

– Шум для них был единственным средством общения, – сказала Теа.

– Оказалось, что с ними на самом деле необязательно разговаривать, чтобы дать понять, что нам от них надо, – сказала Коринн (еще громче прежнего). – Так что зачем им друг с другом-то общаться? А?

До меня, наконец, начало доходить.

– И лекарство?..

– Оно делает их послушными, – кивнула Теа.

– Те же рабы, но лучше, – горько вставила Коринн.

Тут у меня отвалилась челюсть.

– Так они были рабами?

– Тсссс! – резко шикнула Мэдди и дернула головой в сторону наблюдающих за нами солдат.

Из-за отсутствия Шума те казались странно и зловеще пустыми, особенно на фоне РЕВА прочих мужчин.

– Мы им как будто языки вырезали. – Голос Коринн понизила, но кипеть продолжала.

Но Мэдди уже тащила нас прочь, то и дело оглядываясь через плечо на солдат.

Которые провожали нас взглядами.

Мы вернулись в дом исцеления молча и короткой дорогой. Вошли внутрь под синей протянутой ладонью, нарисованной над притолокой. Вернее, это Коринн и Теа вошли, а меня Мэдди удержала, легонько прихватив за руку.

Поозиравшись некоторое время по сторонам, она повернулась ко мне: между бровями залегла отчетливая складка.

– То, как эти солдаты на нас смотрели… – начала она.

– Да?

Она обняла себя руками и поежилась.

– Не уверена, что эта версия мира мне нравится.

– Знаю, – тихо ответила я.

Она помолчала, потом решительно посмотрела в глаза.

– Твои люди смогут нам помочь? Смогут это остановить?

– Не знаю, – честно сказала я. – Но лучше попробовать это выяснить, чем просто сидеть и ждать, пока случится самое худшее.

Она еще раз оглянулась – не подслушивает ли кто?

– Мистрис Койл – блестящий целитель, – сказала Мэдди. – Но иногда она слышит только себя.

Она еще помолчала, кусая губу.

– Мэдди?

– Мы подумаем над этим.

– Над чем подумаем?

– Если выдастся шанс… и только если он выдастся, – она снова огляделась, – мы посмотрим, как бы так выйти на связь с твоими кораблями.