Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Дизайнер обложки Эмилия КАЗАНЦЕВА
© Татьяна Короткова, 2021
© Эмилия КАЗАНЦЕВА, дизайн обложки, 2021
ISBN 978-5-0053-2837-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Было это ни давно, ни недавно. Ни далёко, ни близко. А в том самом королевстве, где король по улицам голым гуляет, по лесам разбойнички шныряют, и в стойлах коровы по человечески разговаривают
Говорить-то эти коровы умеют, но при людях помалкивают: мало ли, сболтнешь что умное – а хозяин обидится. Люди ведь в том королевстве сплошь неученые, словом: ни бэ, ни мэ, ни кукареку.
Однако жила в одном селении девушка, звали ее Эльза. И славилась она не красотою, а своим необычайным умом.
Вот у простых людей мысли то блохами скачут, то табунами несутся. А у Эльзы – другое дело: мелькнет мысль – и уже вторую подтягивает, вторая – третью подгоняет, третья – четвертую оседлала, и понеслось! Недаром к Эльзе за советом со всей округи шли: на любой вопрос у нее – десять ответов.
А по соседству с мудрой Эльзой жил Ганс, ну дурак дураком! В его голове сроду ни одна мыслишка не задержалась. Однако же Ганс и Эльза, которых разделял лишь забор их огородов, ладили меж собой по-соседски с самых младенческих лет.
Где ум – там и большое хозяйство. Матушку Эльзы давно Бог прибрал, так что работать девушке приходилось не покладая рук.
В то утро с рассветом на скотном дворе богатого дома Эльзы как обычно закричал петух, заворковали голуби, закудахтали куры, замычала корова, загоготал гусь.
А в бедном доме Ганса стояла тишина. Матушка его овдовела уж много лет как.
– Эльза! – это ее отец кличет, проснулся, значит.
Эльза в огороде – крадется вдоль забора. На ней рабочий передник, волосы под чепцом, а в руках кувшин с молоком.
– Ганс! – это его матушка зовет, сварила картошку на завтрак.
А Ганс, зевая и потягиваясь, идет с другой стороны забора, отодвигает в сторону деревяшку и принимает из рук девушки кувшин.
– Доброе утро, Ганс.
– Здравствуй, Эльза, – улыбается парень, хоть он и глупая башка, да краше его во всем королевстве нету, – Как спалось?
И Ганс начинает большими глотками пить молоко: бульк, бульк. А Эльза будто ждала его вопроса.
– Опять глаз не сомкнула.
– Опять?
Ганс хоть и слышал каждое утро одно и то же, все-таки удивился. Ведь сам-то он засыпал быстро. Хлоп на подушку – и сразу в храп.
– Как подумаю – вот она я, вот мой дом, вот моя кровать, вот мой гребешок, которым я каждый раз расчесываю волосы. Вот моя свечка. А ну как я ее задую… – вздыхая, говорит Эльза.
– И?
– А ну как лягу спать…
– Ну?
– А ну как усну крепко-крепко…
– Ох! – Ганс так увлекся, слушая Эльзу, что последние струйки молока потекли по его подбородку.
– И кто знает – когда я проснусь, буду ли это опять я… – говорит Эльза и передником утирает лицо Ганса.
– Ох, ну, Эльза, ну ты и… умная! А я бы ни за что не додумался… Надо же… Сплю каждую ночь так, что стены трясутся… И ни разу не подумал – я это просыпаюсь, или уже не я…
И тут снова доносится отцовский крик:
– Эльза!
Эльза быстро берет у Ганса опустевший кувшин и шепчет ему быстро-быстро:
– Хорошо, что ты молоко выпил. А то постоит – прокиснет… прокиснет – а есть простоквашу некому… а буду делать творог – налетят вороны… а налетят вороны – накаркают беду… а…
– Эльза! – крик отца все ближе.
– Здесь я, батюшка!
Эльза бегом несется вдоль забора, выбегает с огорода, заскакивает во двор. Отец на крыльце стоит, лицо полотенцем утирает – умылся
– Ты опять всю ночь свечку жгла? – ворчит отец, – Не напасешься!
– Ой, батюшка, не браните меня! – вздыхает Эльза, – А если б я уснула, да так крепко, что утром бы себя и не узнала, как бы вы поняли – я все еще Эльза – ваша дочь, или другая…
– Ох, и умная же ты, Эльза, – говорит отец, – Только вот из-за твоего большого ума никто тебя замуж-то не возьмет. Ладно, солнце уже поднялось, ты корову подоила?
– Подоила.
– Кур накормила?
– И кур накормила, и козу на лужок отпустила, и коня на реке помыла… Ой!
– Что с тобой? – пугается отец.
– Ой! Ой-ой-ой! – хватается за голову Эльза, – Козу-то я на луг отпустила… А вдруг она там одна загрустила? Лежит на траве, скучает, того гляди – отощает!
– Тьфу ты, пропасть, слышать больше этого не могу! – говорит отец и уходит в дом.
Эльза снова печально вздыхает – и только-только собирается думать, отчего батюшка в это утро такой сердитый да хмурый, как из-за ворот ее кличет Ганс:
– Эльза…
Эльза тут же к Гансу за ворота выходит. А он на нее во все глаза глядит – и улыбка до ушей.
– А я бы тебя слушал и слушал! Так ты чудно говоришь, так все умно… А скажи-ка, Эльза…
– Что, Ганс?
– Вот ты опять молока надоила и меня напоила… Что бы это значило?
Эльза вдруг как вскрикнет:
– Ой!
Да как руками всплеснет…
– Ой-ой-ой!!
Испугался за девушку Ганс, руки подставил – вдруг в обморок упадет?
– Эльза! Да что с тобой?
– Ой, милый Ганс! Молока надоила. Тебя напоила. Это значит… Что я тебя полюбила!
Теперь пришел черед Ганса руками всплескивать:
– Ой!
А Эльза-то уже дальше свою мысль гонит:
– Ой… полюбила… Полюбила… Ой! А коли так – то и ты должен в меня влюбиться!
– Дак я… дак я… Я это… Я давно уже в тебя влюбился, Эльза…
Тут за ворота выглядывают корова и конь…
– А потом – на мне жениться! – договаривает Эльза.
Ганс от радости себя по лбу – хлоп!
– Жениться! Да я хоть сейчас! Жениться! Ой! Побегу умыться…
Корова и конь переглядываются: им явно было что сказать. Но недаром говорят: молчание – золото. А Ганс-то уже побежал, побежал со всех ног к своему дому…
– Стой! – кричит ему Эльза.
Ганс развернулся и в три прыжка опять рядом с ней оказался.
Вздохнула Эльза тяжело, Ганс сразу встревожился.
– Мой батюшка скажет – нет у него ничего за душой!
Парень почесал свой льняной затылок, наморщил лоб.
– Точно. Он так и скажет, Эльза! Что же делать? Вот я только что под собой не чуял ног… А теперь голова – как чугунок!
Заплакала Эльза, зарыдала.
– Ох, не быть нам с тобою вместе! Ой, не быть мне твоей невестой…
Корова и конь опять переглянулись, за воротами скрылись. За ними следом и Эльза во двор ушла.
Ганс стоит, думает, голову чешет да бормочет: «Что же делать? Эх, мне бы такую умную голову, как у Эльзы. Я бы обязательно придумал что-нибудь»…
Из ворот его дома выглядывает мать:
– Ганс! Сколько тебя звать!
– Меня звать – Ганс! – говорит парень и вдруг в точности как Эльза руками всплескивает, – Ой. Я это или уже не я? Матушка?
Парень к матери подходит, в глаза ей глядит. А та уж давно свыклась с его чудачествами.
– Матушка! Я это или не я, скажите? Внимательно на меня смотрите!
– Ганс, да ты в своем уме? – усмехается мать.
Пугается еще пуще Ганс:
– Вот! Я так и думал. Проснулся – и не в своем уме! А в чьем же?!
Тут мать обнимает его: хоть он ростом и вымахал в три аршина, а для родной матушки как был, так и есть – детина.
– Перестань, мой мальчик. В своем, в своем, ты у меня с детства такой… чудной.
Всхлипывает Ганс.
– Что стряслось? Говори. Не тяни!
– Жениться хочу. На Эльзе. Такая она умная, такая красивая…
Покачала мать головой.
– Э-э! Умная. Красивая. А отец-то – кто? Первый богач на деревне. Не отдаст он ее за тебя. Нипочем не отдаст. И думать забудь.
Нахмурился Ганс.
– Эх, мамаша, мне коли на ней не жениться, путь один: в речке топиться.
Хоть и неученая была у Ганса мать, но смекалки ей было не занимать.
– Вот что, сынок! – сказала она, – Ты пойди и наймись к нему работником. Эльза-то одна на хозяйстве разрывается. Будешь стараться, как знать, может, и выслужишь себе счастье, может, и отдаст он за тебя дочку.
Ганс на радостях мамашу в охапку сгреб.
– Да вы почти такая же умная, как Эльза.
И побежал парень к дому соседа-богача, вошел за ворота.
– А тебе бы ума чуток не помешало… – вздыхает мать и домой в свой бедный домишко возвращается.
А в хлеву у Эльзы свинья и гусь играли в шахматы. Я же вам говорил, что в этом королевстве животные были куда умнее людей
Вот в хлев входят корова и конь, оба расстроенные. Корова, как всегда, пошла стресс сеном зажёвывать, а конь за газету взялся.
– Чего только не напишут! – покачал головой конь.
– Если это не повредит пищеварению, почитайте вслух. Может, газета отвлечет меня от грустных размышлений, – меланхолично сказала корова.
– Да, почитайте! – откликнулись от шахматной доски свинья и гусь.
И конь начал читать:
– Пять кур выщипали себе все перья и погибли из несчастной любви к петуху. Сначала они хотели показать, кто из них стройнее, а потом передрались, переклевали друг друга, и хозяевам пришлось сварить из них бульон. Тем более что уже не понадобилось и ощипывать.
– Какая дикость, – сказала корова, – Уж ежели тебя кто полюбит, так уж точно не за фигуру.
– Полная чушь, – подтвердил гусь, – К тому же я слышал, что все было совсем не так.
– А как? – хрюкнула свинья.
– Просто вчера вечером курица обронила одно перышко, и вот поди ж ты – утренняя газета уже превратила это ничтожное событие в криминальную драму. Чушь. Чепуха.
– Так куры живы? – спросила корова.
– Лучше бы они попали в суп! – заявила свинья и снова хрюкнула, – Тоска…
– Отчего это в суп, уважаемая? – поинтересовался конь.
– Оттого! – грубо сказала свинья, – Оттого, что лично я их презираю. Весь их род – сплошной позор.
– Эдак вы, может, и не одних только кур презираете? – спросил гусь.
– Подумать только, выщипать себе все перья! – возмущенно захрюкала свинья, – А – зимой? Как придут холода? А? То-то же.
– Так ведь неправда, – гоготнул гусь.
– А похоже! Похоже на правду, как ни крути. Рано или поздно им все равно – в суп.
– Так и вас, уважаемая, пустят к Рождеству на колбасу! – заявил гусь.
Свинья аж подпрыгнула, едва не рассыпав шахматы на доске.
– Свинство – этакое в лицо говорить! Ведь и вас кормят-то – на убой. Поди, все орехами! То-то вы такой жирный да гоготливый!
– Шах! – сказал гусь и передвинул ладью.
А свинья все не унималась:
– Нда-с, сударь! Вместе будем Рождество встречать. Вы – на одном блюде, я на другом…
На минуту в хлеву стало тихо. Конь и корова с сочувствием смотрели на двух пригорюнившихся игроков.
– Не надо о грустном, – промычала корова, – От этого у меня пропадает аппетит. А корова без аппетита не дает молока. А если корова не дает молока, то хозяин начинает думать, что она зря занимает место в хлеву. А если уж он начинает думать…
