Обитель Апельсинового Дерева

16. Восток

Последние водяные испытания окутались для нее туманом. Ночь, когда им велели плыть против течения по быстрой реке. Поединок с сетями. Проверка знания сигналов для связи с другими всадниками. Иногда между испытаниями проходил день, иногда много дней. Но незаметно для Тани подошло последнее.

Полночь опять застала ее в зале упражнений – Тани смазывала свой меч гвоздичным маслом. Запах масла приставал к пальцам. Плечи ныли, шея гнулась не лучше древесного пня.

Этот меч завтра принесет ей решающую победу или поражение. В плоскости клинка Тани видела свои красные от недосыпа глаза.

С карнизов школы текло стеной. Возвращаясь к себе, Тани услышала приглушенный смех.

Дверь маленького балкона стояла открытой. Тани заглянула за перила. Во дворе, засаженном грушевыми деревьями, сидели Онрен с Канперу: головы склонились над игральной доской, пальцы переплелись.

– Тани.

Она вздрогнула. Думуза выглянула из своей комнаты, одетая в блузу с короткими рукавами, с трубкой в руке. Она вышла на балкон к Тани и проследила, куда та смотрит.

– Не надо им завидовать, – сказала Думуза после долгого молчания.

– Я не…

– Тише. Я тоже завидую иногда. Как им легко все дается. Особенно Онрен.

Тани занавесила лицо волосами.

– Она побеждает, – вырвалось у нее, – почти без… – Слова застревали в горле. – Почти без…

– Она побеждает потому, что доверяет своему искусству. Ты же, сдается мне, боишься, что стоит тебе ослабить хватку – и твое просочится у тебя между пальцами, – ответила Думуза. – Я родилась дочерью всадников. Это великая удача, и я все пыталась доказать, что ее достойна. В шестнадцать лет я все забросила, кроме учения. Не выходила в город. Не рисовала. Упражнялась, пока не выбилась в первые ученики. Я забыла, как владеть мастерством. Вместо того – мастерство овладело мной. Целиком.

Тани стало зябко.

– Но… – Она запнулась. – По тебе не скажешь…

Думуза пыхнула дымом.

– Я однажды смекнула, – сказала она, – что, если мне посчастливится стать всадницей, я должна буду ответить на зов, едва Сейки позовет. И дней на подготовку тогда не будет. Вспомни, Тани, вовсе не нужно беспрерывно точить меч, чтобы он был остер.

– Знаю.

Думуза взглянула на нее:

– Тогда кончай точить. И иди спать.

Последнее испытание состоялось в павильоне. Тани рано позавтракала и нашла себе место на скамьях.

Онрен подсела к ней на рассвете. Обе вслушивались в далекое громыхание бури.

– Так что, – спросила Онрен, – ты готова?

Тани кивнула, потом помотала головой.

– И у меня так же. – Онрен обернулась лицом к стене дождя. – Ты будешь всадницей, Тани. Мидучи судят по результатам всех испытаний, а ты достаточно себя показала.

– Это – важнее всех, – пробормотала Тани. – Меч будет нашим главным оружием. Если мы не сумеем выиграть поединка в школе…

– Все мы знаем, как хорошо ты владеешь клинком. Все у тебя получится.

Тани зажала ладони между колен.

Ручейком стали стекаться остальные. Когда все собрались, из здания школы показался морской начальник. Слуга, привставая на цыпочки, держал над ним зонт.

– Ваше последнее испытание – бой на мечах, – сказал морской начальник. – Первая – достойная Тани из Южного дома.

Она встала.

– Достойная Тани, – продолжал он, – сегодня ты встретишься с достойным Турозой из Северного дома.

Туроза без промедления поднялся со скамьи.

– До первой крови.

Они разошлись по разным концам павильона и обнажили поданные им мечи. Сцепившись взглядами, шагнули навстречу друг другу.

Она ему покажет, на что способна худородная замарашка!

Поклоны их были натянутыми и неглубокими. Тани двумя руками сжимала меч. Она ничего не видела, кроме Турозы: его мокрых волос, его раздутых ноздрей.

Морской начальник выкрикнул приказ, и Тани ринулась на противника. Меч зазвенел о меч. Туроза придвинулся к ней так близко, что она чувствовала на лице его дыхание, чуяла пропитавший рубаху пот.

– Когда я стану командовать всадниками, – прошипел он, – ни одна крестьянка больше не сядет на дракона. – Мечи зазвенели. – Скоро ты вернешься в лачугу, из которой тебя вытащили.

Тани сделала выпад. Туроза отбил клинок, едва не разрезавший ему запястье.

– Напомни-ка, – проговорил он так тихо, что слышно было только им двоим, – откуда ты родом? – Он отвел в сторону ее меч. – Или вашим мусорным кучам и имен не дают?

Если он думает взбесить ее, оскорбляя семью, которой Тани не помнила, ему придется ждать тысячу лет.

Туроза ударил. Тани парировала, и поединок начался всерьез.

Здесь был не танец с деревянными мечами. И не урок, не отработка приемов. В конечном счете схватка с соперником вышла стремительной и беспощадной – так рвут зуб.

В ее мире ничего не осталось, кроме свиста ветра и металла. Туроза высоко подпрыгнул. Тани ударила снизу вверх, отбив рубящий удар, и он приземлился на корточки. Он тут же вновь насел на нее, не дав вздохнуть: меч мелькал, как рыба в воде. Она отбивала все удары до обманного финта, вместо которого он нанес удар кулаком в подбородок. А потом жестоким пинком в живот сбил Тани на землю.

Такой трюк она должна была разглядеть за много лиг. Это изнеможение ее погубило. Сквозь дождевые капли на ресницах Тани видела невозмутимо наблюдающего за схваткой морского начальника.

– Вот так, девка, – ухмыльнулся Туроза. – Валяйся на земле. Там твое место.

Тани, как пленник, ожидающий казни, склонила голову. Туроза оглядывал ее, словно решая, куда нанести порез, чтобы было побольнее. Он сделал еще один шаг – теперь она могла до него дотянуться.

Рывком вскинув голову, она выбросила ноги, заставив Турозу подпрыгнуть, чтобы избежать удара. Перекатившись по земле, легко вскочила на ноги, не выпустив меча. Первый удар Туроза отвел, но она застала его врасплох. Она видела растерянность в его глазах. Он уже не так ловко переступал ногами по мокрой земле, и когда ее клинок снова устремился к нему – он запоздал с ответом.

Лезвие коснулось его подбородка мягко, как стебелек травы.

Мигом позже клинок Турозы вспорол ей плечо. Тани ахнула, отшатнувшись, скаля зубы и брызгая слюной.

Морские стражи вытягивали шею, чтобы лучше видеть. Тани, тяжело дыша, всматривалась в лицо противника.

Если она не вскрыла ему кожу, бой проигран.

По начерченной ею линии медленно набухали рубиновые капельки. Дрожащий, взмокший Туроза коснулся подбородка пальцем и взглянул на пятно, яркое, как цветок айвы.

Первая кровь.

– Достойная Тани из Южного дома, – объявил морской начальник, – победа за тобой.

Она еще не слышала слов слаще.

Когда она кланялась Турозе, кровь сочилась из ее плеча расплавленной медью. Бледное лицо Турозы густо налилось гневом. Он попался на трюк – на уловку, какой никого не одурачишь, – потому что ожидал от нее слабости. И теперь, глядя ему в лицо, Тани знала, что никогда больше он не назовет ее деревенской девкой. Потому что, назвав так, он бы признал, что деревенщина способна не только рыться в земле.

Он мог спасти лицо, только признав ее равной.

Под расколотым молниями небом сын всадника поклонился ей низко, как еще не кланялся.