Спасая сердце

Спасая сердце

Человек умирает столько раз,

сколько раз теряет близких.

Публий Сир

Пролог

Удар. Машина летит в бездну. Почему я оказалась в ней и почему я здесь одна? Вода заполняет салон. Это конец.

Вскакиваю с подушки и тяжело дышу. Сглатываю образовавшийся нервный ком в горле. Кошмары снова вернулись. Успокаиваю сбившееся дыхание и шумно роняю голову на подушку.

Потери. В нашей жизни мы переживаем множество потерь, начиная от банально посеянных ключей до самой страшной потери в жизни – смерти. Она испытывает нас на прочность, стараясь причинить как можно больше боли.

К этому невозможно подготовиться. Легче не станет от точной даты смерти близких. Пережить утрату – то же самое, как ломать кости: перелом всю жизнь будет напоминать о себе. Вы больше никогда не встретитесь. Из памяти постепенно исчезают лица, запах дорогих людей, но только не ваши воспоминания. Человек испаряется, он перестает существовать, будто его и не было вовсе. Он продолжает жить только лишь в нашей памяти. Как бы я хотела перестать чувствовать, потерять все воспоминания и стать абсолютно новым человеком!.. Но этому не бывать. Приходится терпеть. Каждый день – терпи, терпи, терпи. Должно стать легче, время все лечит. Но становится только хуже. Время не лечит – оно просто мучительно долго тянется.

Мне не забыть тот роковой день. Даже если очень сильно захотеть, зажмуриться, ничего не забудется.

Было прохладное апрельское утро. Я собиралась в школу, когда меня отвлек телефонный звонок. И почему я взяла эту чертову трубку? Мужской голос на другом конце телефона попросил позвать кого-то из взрослых, и я побежала будить маму. Она подошла к телефону, и после пары услышанных фраз ее нижняя губа задрожала, а руки затряслись. Она отправила меня в свою комнату, а я не подозревала, что через каких-то пару минут мой мир рухнет. Я покорно ждала в своей комнате, в полной тишине. Когда она зашла ко мне, ошарашив этой новостью, я не могла осознать реальность. Он разбился! Это была авария: в отца врезался автобус.

Я никогда не перестану слышать тот шум в ушах, он заполнил меня. Вокруг стоял оглушающий невыносимый шум. Прежде я не сталкивалась со смертью, но в тот момент я как будто повзрослела в одночасье. Отец был для меня всем. Ты всегда идешь к тому, кто поймет тебя и поддержит. Человек всегда должен чувствовать, что его любят, а тем более семнадцатилетняя девочка, не познавшая настоящей жизни. Я всегда шла к отцу за советом. Он верил в меня, когда не верил никто. Родители любили нас с сестрой одинаково, но с папой у нас была особая связь. Мы были лучшими друзьями.

Я рухнула на пол, не произнеся ни слова. Я не слышала ничего. Боль оглушила меня, точно удар тяжелым предметом по голове. Боль от утраты ни с чем не сравнима. Она оставляет огромное пустое место, которое растет с каждым днем все больше и больше. И ее ничем не заполнишь. Она просто есть, и ты живешь с ней. Свыкаясь с этой дырой, заполняя ее всевозможными делами, событиями и людьми. Но, приходя домой, ложась в свою постель, на тебя накатывает столько разных чувств, накрывая тяжелым одеялом… И нет ничего, кроме тебя и твоей боли. Точнее, только боль, потому что она побеждает.

Потеря оказалась непосильна для мамы. Она постоянно плакала или просто молчала, уставившись в одну точку. Работа ее не интересовала, ее бессонные ночи превратились в пытку. Страх и одиночество – вот что ждало ее. Мама и папа были вместе со школы. Я потеряла отца, а мама потеряла любимого – не самый ли это ужас, который преподносит нам жизнь? Не зря же в клятве говорится «умереть в один день», поскольку это неимоверные страдания – терять любимых. В конце концов, она сдалась: успокоительные таблетки уже не давали должного эффекта, и она приложилась к бутылке. Поначалу она напивалась, чтобы уснуть, но вскоре это превратилось в зависимость. Она собирала шумные компании таких же алкоголиков. В это время в моем лексиконе плотно засело слово, которое я никогда не произносила раньше: «мать». Я пыталась бороться с ней, выгоняла ее собутыльников из дома, устраивала огромные скандалы. Все заканчивалось дракой. Да, я дралась с собственной матерью. Хоть она изрядно иссохла от алкоголя, она не уступала мне по силе. Последней каплей стала ситуация, когда она разбила мне губу. Ее взгляд был полон гнева, боли и страха. Я перестала узнавать маму, в чертах ее лица совершенно не осталось нашей доброй и никогда не унывающей мамочки. Она нашла спасение в алкоголе, а я потеряла ее насовсем. Она слезно просила моего прощения и умоляла не оставлять ее. Мать обещала бросить пить, обещала вернуться к работе. Она говорила все то, что я так надеялась услышать, и, конечно же, я ей поверила. Но ничего не произошло. Ровным счетом ничего. Я просто начала жалеть ее. Я не могла оставить мать в одиночестве, боясь лишиться последнего родителя.

Старшая сестра учится в колледже в другом городе, за сотни километров отсюда. И как бы ей ни хотелось остаться с нами, ее жизнь продолжалась, а моя нет. Мне кажется, я умерла в тот миг, как узнала об аварии. Я злилась на этот мир, на небеса, на Всевышнего. Как он мог забрать моего отца так рано? Сосуд моей души был абсолютно пустым. Не желая никого и ничего, я просто закрылась в своем мире на несколько замков и не собиралась впускать в него ни единого человека. Я потеряла себя прежнюю, добрую и веселую девушку, у которой впереди вся жизнь, наполненная смыслом, друзьями и любящей семьей.

Почти каждую ночь мне снились кошмары. Как отец зовет меня с собой. Мы едем в семейный поход. Все счастливы, смех звоном разливается по салону папиного микроавтобуса, а в конце пути отец исчезает, машина оказывается пустой, и в ней остаюсь только я. Я пытаюсь остановить чертову машину, но не могу дотянуться до руля. Автомобиль падает с обрыва и летит в пропасть.

Обычно я просыпаюсь в холодном поту и не вижу окончания этого кошмара. Благодаря ярким картинкам моего разума я плотно подсела на психоанализ. Раз в неделю в течение нескольких месяцев я посещала психотерапевта. По классике мне прописали кучу таблеток: «Ксанакс» и еще несколько популярных препаратов, заканчивающихся на «кс». Депрессия – это самое распространенное заболевание у подростков. Принимая все эти препараты с непонятным названием, ты как будто бы теряешь себя. Нет у меня никакой депрессии, это не лечиться, только если вырвать сердце и стереть память! Транквилизаторы – словно для собак или диких лошадей. Препараты вводят в состояние, которого добиваются ярые наркоманы: это овощное состояние абсолютного безразличия и легкой эйфории. Меня это пугало. Боясь стать зависимой к двадцати годам, я отменила их самостоятельно, как и походы к терапевту. Как говорят наркоманы, «я чиста» почти два месяца. Дайте же мне монетку с номером, я ее заслужила.

Глава 1

Меня зовут Клэр Джексен. Мне семнадцать лет, и я уже ненавижу это утро. Первое утро последнего учебного года пугает. Я давно проснулась и просто лежала, глядя в белый потолок. Противный звук будильника заставляет меня активизироваться. Нужно принять тот факт, что придется выйти на улицу и начать общаться с окружающим миром. Шарю рукой по тумбочке и нахожу ненавистный гаджет. Мгновенно встаю, сладко потягиваясь и разгоняя застоявшуюся кровь за ночь. Я сплю только на правом боку, отчего он у меня словно отваливается каждое утро. Солнце слабо освещает стены моей комнаты, призывая радоваться прекрасному теплому дню. В душе полный мрак и сплошное разочарование от жизни. Лето прошло для меня незамеченным, ведь я просто сидела в своей комнате, изредка выходя на свет белый. Перспектива повеселиться или пойти на пляж меня не особо радовала, да и моя единственная, по совместительству лучшая подруга Джульетт уезжала на все лето в Калифорнию к своей бабушке. Она предлагала мне остаться и пожить вместе с ней, но я не могла больше пользоваться ее гостеприимством. Джулс сделала для меня слишком много, она была мне как сестра.

Узнав о смерти отца, я кинулась из дому и побежала по направлению к дому Джулс. Так я и осталась у нее. Ровно месяц я не могла появляться в своем жилище. Мне было проще все отрицать. В своем сознании я представляла, что отец просто еще не вернулся домой. Хотя мой психиатр говорил, что отрицание – это не решение проблемы.

Я не пошла на похороны. Мне было сложно побороть себя, я не хотела увидеть какую-то куклу вместо моего жизнерадостного папочки. От одной мысли от этого бросает в жуткий холод. Когда папу везли по нашей длинной улице в черном катафалке, я попрощалась с ним сквозь залитое весенним дождем окно. Прислонив к холодному стеклу сухую ладошку, тихо прошептав прощальные слова. Мои воспоминания о том страшном дне провалились в черную дыру, как и я сама. Помню лишь холодное яркое солнце в небе. Но оно вовсе не грело, обжигая кожу ледяными лучами, доходя до сердца, пронзая его насквозь. Холодный желтый диск. Один взгляд на него, и ты лишишься зрения. Как будто сама природа была против меня.

Моя вера ослабла. Я спрашивала себя, почему Господь забрал отца так рано, ведь многие заслуживают смерти гораздо больше. Серийные маньяки, педофилы, насильники. Они живут и радуются этому миру. Правда, не мне судить, кому жить, а кому умирать. На все воля Божья, и каждому уготован свой путь. Я искала ответы в церкви, но и там моя душа не нашла покой. Я просто хотела жить как обычный ребенок. Иметь дружную семью, учиться, влюбляться. Но все померкло, жизнь как будто потеряла краски и оставила лишь темные тона.

Спустя месяц я все-таки вернулась домой и закрылась в своей комнате. В надежде переждать, думая, что боль внутри меня ослабнет. Мне удалось закончить учебный год, я получила разрешение на свободное посещение. Дома было невыносимо, и я выбрала скучные уроки математики вместо морального разложения среди фото отца и наших общих воспоминаний. Рассчитывая, что одиночество поможет справиться с накатывающей печалью. Чем меньше движений, тем меньше страданий. Но стены давили со страшной силой. Кстати, спокойные дни я могла пересчитать на пальцах одной руки: мать часто устраивала сборища, которые мне приходилось разгонять.

Все мои сверстники ходили на вечеринки, заводили романы, напивались – в общем, вели себя так, как подобает подросткам. Одним словом, жили. Мое пустое лето тянулось нудно и долго. Я забросила всех друзей. Прежней Клэр больше нет. Зачем лишать радости других своим унылым видом? Джулс звонила мне каждый день и писала кучу сообщений. Я просила скидывать мне фото прекрасной Калифорнии, которых она делала ну очень много. Так что я не чувствовала себя абсолютно одинокой.

Джульетт была отличной подругой, она всегда поддерживала меня. После трагедии я не могла спать в одиночестве, меня мучили кошмары. Знаете, такое чувство, когда ты просыпаешься уже усталым?.. Так было и со мной. Мы засыпали под старые шоу из девяностых. И она давала мне поплакать, давала высказаться, когда накатывала волна гигантской печали. Молчала вместе со мной, когда сил уже ни на что не хватало. Я думала об отце, вспоминала свое детство и очень горевала. Когда слезы заканчивались, мое состояние переходило на режим энергосбережения. Я дышала, лежала или даже смотрела что-то по телевизору, но при этом молчала, и Джулс всегда поддерживала мое молчание. Она мне помогла, за что я очень ей благодарна. Моя жизнь не была наполнена смыслом, но все изменилось, когда я встретила его.