ОглавлениеНазадВпередНастройки
Шрифт
Source Sans Pro
Helvetica
Arial
Verdana
Times New Roman
Georgia
Courier
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
© Олег Дыбцин, 2020
ISBN 978-5-0051-3375-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Ах, Сереженька, Сергуша…
Ой, не рви, не рви ты душу,Не зальешь всю боль вином,А на утро только сушит,Да в башке страдальный звон.
Не приемлешь ты инуюРусь в печальных образах,Где Коммуна именуетНа других ее ладах.
Все печальнее и горше,От обиды в горле ком,Что не чесаный, обросшийВновь мужик под плеть ведом.
От заката до рассветаИз запоя вновь в запой,Твердо знал ты Штат Советов-Часть утопии большой.
Закружилось воронье-Над тобою стаей беды…Вновь он бритвой полоснет-За Рязанские рассветы.
И скитался по планетеЗлатокудрый и шальной,Ты как в поле вольный ветерНад Россейской стороной.
Божья Матерь окрестиДуши тех, кто не блаженен.Святый Господи, прости-Был убит Сергей Есенин.
МАМЕ
Мой во плоти при жизни Бог-Родная, милая, Мамуля.Пройдя сквозь пыль чужих дорог,К тебе единственной спешу я.
Когда мой мир блек на холсте,Когда подъем сменяла яма…Иисус распятый на крестеСпасти не мог, спасала – Мама!
Да, жизнь бурлила, как вода,Через края судьбы с излишком…Я вспомнил детство, в нем тогда,Читала ты мне на ночь книжки…
Я вспомнил, как тебе с Отцом,Мы васильки срывали в поле…Там у реки стоял наш дом,Напротив старой колокольни…
Разбитый в первом классе нос,От драк, за сверстниц с параллели.Слова Отца: «Пацан подрос,Довольно, мать, ну все ж взрослели!»
Я помню, Мама, не забыл!Всю жизнь мою ты где то рядом,Я слышу все твои мольбы,За свою душу, пред лампадой.
Мой во плоти при жизни Бог —Родная, милая, Мамуля!Знай за тебя хоть сто кругов,В любом Аду босым пройду я!
Я за тебя на все готов,Живи сто лет цветком весенним…Вот самый худший из сыновВстал перед Мамой… на колени…
«Вот и опять, Есенинская грусть…»
Вот и опять, Есенинская грусть,В душе кипит наивными стихами.На фото глядя, снова я влюблюсь,В девчонку эту с карими глазами.
А за окном свирепствует метель,И бьется в рамы с бесовскою силой.Я лунной долькой закусив «Мартель»,Вдохну с небес разлитые чернила.
Фонарь качнется, всхлипнув на ветру,Мечтая быть поближе к стылым звездам.А я на фото вновь Её смотрюИ понимаю, поздно, слишком поздно.
Мне говорить Ей о своей любви,Пусть даже и в стихах, пусть через годы,Уже никак, ничто не обновить,Прошли закаты наши и восходы.
Всё растворилось, как ночной туман,Присыпало былое мягким снегом.Налил себе ещё «Мартель» в стакан,И дольку отломил лимона с неба.
Взглянул на фото, как последний раз,Пытаясь не забыть, вновь до рассвета.Бездонный цвет красивых карих глаз,Моей любимой девочки из лета…
Пока я жив
Пока я жив, я буду тихо верить,Что ты придешь ко мне в стихах строкой,Пусть даже с книг, зимой в безлюдном сквере,Печатным словом – «Здравствуй, дорогой.»
Я буду ждать, пока стучится сердце,Пока храним в душе «наш теплый май,»И по привычке, может по инерции,Птиц перелетных провожать в твой край.
Последний клин их, догляжу слезой,Они еще не слились с горизонтом,И запишу дрожащею рукой,В блокнот стихи, что сорвались экспромтом —
Я буду ждать, я буду молча ждать,Вдыхать снега иль по весне соцветия.Листы календарей в тоске срывать,Сложив в года их, или во столетия.
Пока я жив, я буду тихо верить,Что ты придешь ко мне в мой сон ночной…Запутается явь в глухой портьере,И до утра мы промолчим с тобой…
«Зацыкала басовая струна …»
Зацыкала басовая струна —Четвертый лад фальшивит до психоза…Ты приходила вновь ко мне во снах,Пульсируя артерией венозной.
Из памяти, что до сих пор хранит,С годами образ твой тепло и свято,Где лето обжигало наши дни —Горячим солнцем и луной в закатах.
Где звезды в ночь, светившие лишь нам,Смеясь, в ладони мы ловили с крыши.Готов я был стелить к твоим ногам-Весь мир земной и все, что его выше.
Готов был сочинять тебе стихи,Сдирать о струны в кровь по новой пальцы…Листает память прошлого архив,Где нам с тобой немножечко за двадцать.
Где кажется, что жизнь вся впереди,А лето будет плыть по душам вечно,Что нам с тобой, разлук немых дождиЗвенеть не будут болью в тьме кромешной…
Зацыкала басовая струна —Четвертый лад фальшивит до психоза…Ты приходила вновь ко мне во снах,Пульсируя артерией венозной.
«Солнце лизнуло с утра крыши сонных домов…»
Солнце лизнуло с утра крыши сонных домов,Там у черты горизонта, с восточного края.Желание верить, что сбудется часть вещих снов, Балконную дверь распахнув, я в себе растворяю.
Небо холодное в дом свой пустой приглашу, Накинувши плед шерстяной на усталые плечи, И буду смотреть на него за столом я в прищур,Вино по бокалом разлив, за новую встречу.
Откашлялась ночь снегопадом, отвыла метель, Рифмованной грустью лег почерк на странице тетради.Вот и первый трамвай лязгнул парой колесной о рельс,И вдаль покатил по заснеженной тихой глади.
А там, где вчера зеленел цветущий горсад,Деревья с костлявых рук кормят испуганных птиц —Апрель в своем стиле привнес буйствами эскапад,Манерно, в сценарий погоды финальный реприз.
Вздрогнул на раме оконной, прокуренный тюль. «Постирать бы пора… да руки никак не доходят…»Токает рифмой в виски участивщийся пульс —С годами зависим я стал к переменам погоды.
Солнце лизнуло с утра крыши сонных домов,Там у черты горизонта, с восточного края.Желание верить, что сбудется часть вещих снов,Балконную дверь распахнув, я в себе растворяю.
«Может завтра на рассвете…»
Может завтра на рассветеТы войдешь в мой тихий сон.Тронет шторы, мягко ветер,Сквозь распахнутый балкон.
И вдохнет метраж квартиры,Аромат твоих духов.И польются, как с клавира,Рифмы сладкие стихов.
И застынут поцелуемНа моих они устах,Я с тобой любовь рифмую,Жаль вот только, что во снах.
Оборвал мой сон будильник.Тюль запутался в окне…Я сегодня видел крылья,На божественной спине.
Кемерово
Трагедия вошла в людские души,Слеза кольнула миллионы глаз.К Торговым Центрам детские игрушки,Несли с цветами, в городах от нас.
От нас живущих, болью безутешной,Легли они печально на асфальт,А едкий дым, угаром, тьмой кромешной,Качнул по миру наступивший март.
Обжог по легким и обуглил сердце,Ломая ребра стон срывал наш в крик:«Не воскресить, невинных душ нам детских, А многим и родителей своих…»
Трагедия вошла в людские души,Слеза кольнула миллионы глаз.Цветы у «Вишни», мягкие игрушки,Прощенья просят, от живущих нас…
«Даю покой своим ногам…»
Даю покой своим ногам,Дорог уж много за спиною.Читаю тихо по слогам,Я мантры хриплою душою.
А небо сыплет на ладони,Из крыл своих пушистым снегом.И все, что можно было вспомнить,Я вспомнил, в прошлое забегом.
Пустой, трехкомнатный метраж,Пахнул каким то нафталином,А звезды шли на абордажЛомая рамам тонким спины.
Упрямо жгли прозрачность штор,Вселяя страх холодный в душу.Качнула мысль сознанье в шторм,Обрезав всхлипом тяжким уши.
«Ты сам пустил все по ветрам,В сердца любовь вонзая болью,Теперь молись своим Богам,Как пред расстрелом в чистом поле…
Неси все то, что заслужилК закату жизни своей молча…»И небо в ночь, остатком сил,Порвало крылья свои в клочья…
«В предрассветной дымке снежных рос…»
В предрассветной дымке снежных рос,Догорая звезды в небе тонут…Ласковый каскад Её волос,Мне бы зачерпуть в свои ладони.
Ночь с окна слетела взмахом крылЧерной птицы, на прощальном вздохе.Я опять до слёз безбожно пил,Из Её стихов хмельные строки.
И внимая рифмам уплывал,За буйки, души Её глубокой.Был приятен мне девятый валЧувст к Тебе, любимой, но далёкой.
И смеялась небо надо мной —
