Зеркальный Паззл

То, что было вначале, повторится в самом конце

– Знаешь, проще было бы закопать её прямо там, под деревом.

– Да, ты безусловно был прав.

– Ну же, чего ты ждешь?

– Да… но как я…

– Держи. Это называется лопата.

– Оу… Но всё же как именно…

– Она достаточно острая. И дерево срубить не забудь, сейчас это более не имеет значения.

Металл – этого слова они еще не знали. Для него это был новый мир. Но кровь пахла так же, как и лезвие.

Дерево. Он не подходил сюда уже очень долго. Время – это слово ещё не родилось в его сознании. Неудивительно что она ничего не поняла. Эти два дерева уже сплелись и различить их было невозможно.

Так что же она съела? Он вспоминал тысячелетия греха. Какой смысл повторять историю из раза в раз? Стоило лишь послушать её.

– Отвлекись.

Зверь стоял перед ним в том обличье, что он мог воспринять.

– Кто же ты?

– Я – то, что должно появиться. Это необходимо для баланса.

– Я не понимаю…

– Это сейчас не важно. Просто вспоминай, и начинай думать сам. Вспомни кто ты.

Дерево вилось и было полно змей, одни головы и жала, шипение было ритмичным и гипнотизировало. Она сидела на коленях и раскачивалась в такт.

– Смотри, она так любит танцевать.

– Я только сейчас понял, что ей нужно.

– Да. Но уже поздно.

– Я так любил её смех…

– И сейчас любишь. Не лги хотя бы себе.

– Лгал ли я?

– Ложь – это яд. С женщинами всё иначе. Немного яда и это будет твоим лекарством.

– Кажется понял.

– Тогда действуй.

Лопата – так это называется. Похоже и на топор, и на меч. Живой металл принимал форму, нужную ему. Лезвие блеснуло на солнце, что прожигало до самых глубин души. Она повернулась и бросила взгляд прямо на него. Мгновение колебания. Он увидел её зрачки – вертикальные черточки. Хватит! Довольно обмана! Не ведись уже! Думай сам!

Багровый цвет окрасил траву. Слёзы смешались с потом. Все эти ядовитые твари, что сидели на дереве, обратили свой взор прямо на него.

– ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ?!

– То, что должен был.

– Теперь ты понял.

– Да.

– Можешь объяснить?

– Только теперь я вижу, как можно спутать чёрное с белым. Как можно отвергать правду, смотрящую на тебя.

– А теперь терпи.

Роем змей они ринулись на Первородного. Сотни укусов, но бесполезно. Эту боль он ещё не чувствовал. Но даже эти уколы не заглушили эту тоску и одиночество. Волной накрыло ощущение потери. Никто никогда не был виноват. Просто мы были не готовы. Он погружается в сон. Змеи начинают грызть друг друга.

– Хватит!

– Теперь ты готов. Терпи еще немного.

– Хорошо.

Теперь он понял, что боль может глушить боль. Теперь стало ясно, почему все молитвы сводят с ума Слышащего. Эта реальность просто устала от противоречивых слов. Все эмоции эгоистичны. Нет никакого альтруизма. Лишь Автор может отказаться от концепции счастья и не гнаться за радостью. Парадоксально, ты забываешь и желание сбывается. Отпустить чтобы купить. Жертвовать чтобы вернуть. Время так пластично…

Кровь хлынула из носа. Он лежал отравленный и беспомощный рядом со своей обезглавленной супругой. Прости меня, дорогая… Иначе никак. Теперь я тоже знаю добро и зло.

Дерево начало тлеть.

– А вот и мои друзья…

– Что?

– Смотри.

Что-то блестело в руке у третьего херувима. Он смотрел на лицо и ему стало страшно. Он видел своего сына.

– Каин?

– Да, отец.

– Но как??

– Я не смог принести жертву, как и не смог умереть, но зато теперь Зверь подчиняется мне.

– Что это? Что у тебя в руке?

– Молчи. Отдохни. Скоро твоя боль уйдет.

Проклятый сын взял кусок металла из руки отца. Огонь снова был соединен с мечом. Улыбка обнажила дикие клыки. Серая кожа покрылась похожими на шипы горбинками. Зверь и человек снова едины.

– Теперь настала пора мстить. Мы готовы к войне с богами.

– Сын…

Умершие были похоронены со всеми почестями дикого племени. Дерево же так и осталось нетронутым. Кости и плоть были разделены.

Так и родилась традиция приносить к этому хищному дереву все черепа грешников. Однажды он снова родится здесь. Однажды он вспомнит кто он. Однажды всё изменится.

Жди…

Часть I. Он и Она

"Черные полосы и линии света рассеялись и поднялись в небеса,

Мне не найти в этом мире ответа и на траве от меня лишь осталась роса…"

1

Контрасты – вот как можно кратко обрисовать их жизнь. Тёмные вечера, зато тёплые и уютные. Свежие утренние часы, но наполненные чувством неосведомленности. Переживания за грядущий день перемешиваются с ощущением близости через объятия и доверительную беседу.

Она была художницей, он работал курьером. И если её контрастность выражалась в рисунке, то его состояние непредсказуемо перескакивало с радости до грусти, с хаотичных мыслей до стремления к порядку.

Два человека не вписывающихся в понятие «нормальный». И все же они уживались. Они любили друг друга, при этом регулярно ссорились, но так романтично мирились…

Их отношения не были зарегистрированы государством, но это и не было нужно. Ей не нужна была физическая близость. Она нуждалась скорее в нежности и заботе. Да и дать он ей эту близость не мог – всему виной лекарства, что он принимал.

Жили они на средства, вырученные от продажи её картин, ведь его заработка хватало едва покрыть расходы на еду, и то не хватало на разного рода лакомства и вкусняшки.

Не называя слово болезнь трудно описать их быт, ведь нездоровыми они были оба. Он принимал нейролептики и поэтому тормозил. Иногда ему было сложно просто пообщаться, но глаза его говорили за него. Да, он умел говорить глазами. Она же всячески старалась не принимать прописанные когда-то таблетки, и вообще всячески сторонилась врачей. Была ещё одна причина – под препаратами она не могла рисовать.

2

Познакомимся с ними поближе…

Начнем с неё, дамы вперед. Она любила противоположности больше всего. В эмоциях людей она замечала, где в преданной любви проскальзывает ревность, это мокрое, шипастое отродье. Так же она видела, как за твёрдостью убеждений просвечиваются сомнения.

У неё было много знакомых, не сказать друзей, потому что она не доверяла почти никому. Разве что ему, верному другу, как ей казалось. В его поведении рассмотреть опасность она не смогла до последнего. И эти контрасты…

Она рисовала черно-белые картины, сочетая смысл с мастерством графики. Эти же картины в цвет переводил он исключительно под её присмотром, чтобы отразить чувства и эмоции, заложенные художницей. Да, она видела контрасты в людях и могла перенести это на холст. При этом самой ей трудно давалось выражать свои переживания.

Контрасты были для неё всем. Полосатые чулки – неотъемлемый аксессуар её одежды, белая сорочка, чёрная узорчатая юбка. Она ловила вдохновение от всего чёрно-белого. Её временем года была зима: белые в снегу улицы, чёрные ветки деревьев, и только серый цвет давил на неё – он был до боли скучным. В отличии от него, она не могла разглядеть всю красоту серого оттенка.

Таким был её день: утро, беседа, чай с печеньем, разговор о высоком, потом она провожала его до метро, а после пытаясь найти и поймать эту хитрую птицу – вдохновение – шла домой через парк.

3

Он же вдохновлялся ею. И если ей нужно было вдохновение чтобы рисовать, ему оно было необходимо чтобы прожить следующий день, чтобы встать с кровати, чтобы помыть посуду или приготовить поесть.

По своей натуре личность творческая, он постоянно искал в чем можно самовыразиться: рисовал на снежных машинах знаки, пытался сочинять стихи, и весь день только и думал, как бы разрисовать её картины.

Иногда он дарил ей подарки. Не что-то серьёзное, так, разные безделушки. Заворачивал их в упаковку, а на упаковке писал стихи, потом завязывал шнурочек и оставлял ей где-то в доме.

Что до его контрастности, то можно было бы сделать вывод что сразу несколько людей занимают кресло в его голове. Заметил это даже его работодатель, хоть и обязан он был пересекаться с ним лишь однажды в день – получить заказ и забрать скромный заработок.

Среди пользователей его мозга были:

Монарх – это был уверенный в себе и благородный по происхождению король.

Охотник – сильный, агрессивный и опасный элемент.

И их противоположности соответственно – раб и заключённый. Они были схожи в заниженной самооценке и отсутствии мотивации делать что-либо, в том числе жить.

Среди них также были неустановленные личности. Описать их можно лишь перечислив модели поведения им соответственные.

И если бы, как она, он не рассказывал врачу обо всех странностях, что с ним творились, может и не было бы необходимости глушить его психику колёсами.

Иногда у него кончалось вдохновение, и он останавливался. Столбом стоял так, раздумывая зачем он здесь и споря с небом, что не давал своего согласия на существование, ведь этот выбор сделал не он. Отсутствие выбора ужасно раздражало.

4

Приходя домой он вёл себя настолько непредсказуемо, что она даже слегка побаивалась перемен его настроения. Каким он будет? Властным и гордым или смиренным и грустным? Всё же изучать его состояния для неё было особым удовольствием, ведь она видела эти контрасты и могла запечатлеть их на бумаге.

Он же всегда был рад её видеть, но все же каждый раз задевал её то локтем, то неаккуратным словом. Да, он мог легко её обидеть, но они нуждались друг в друге. Она нуждалась во внимании и нежности, а также в твердости его плеча рядом. Он же нуждался скорее в музе, прекрасной нимфе, что вдохновит его двигаться дальше.

Их можно было назвать эгоистами, но ради того, чтобы быть вместе они отдавали почти всё. Да, они разделили свои жизни чтобы создать нечто прекрасное и новое.

Опять же был чай – это была их традиция – и разговор о вечном: о человечестве и человечности, о космосе и порядке, о гармонии природы и неуклюжем хаосе жизни. Изредка речь заходила о Боге, но эту тему они предпочитали не трогать. Он свято верил, что для творения нужен творец, а она же считала, что несправедливость жизни полностью опровергает существование какого-либо божества, и если оно всё же существует, то оно безразлично и даже жестоко. И они ругались каждый раз затрагивая этот вопрос.

Такими были их будни, таким был их быт. Но было ещё одно то, что отличало их от всего серого мира – их творчество.

5

В мастерской (так называли они комнатушку, где рисовали) часто можно было услышать что-то вроде:

– Скажи, как ты думаешь – она прикладывала руку с карандашом к щеке и отходила чуть от мольберта – этот символ удачно подходит для описания человеческой гордости?

Он смотрел на нарисованного человека, прикованного цепью к скале.

– Гордости? Потому что это мешает двигаться да, но может ассоциироваться и с каким-либо другим фактором.

– Какой цвет по-твоему символизирует Вечность?

– Я думаю, это темно синий, с вкраплениями чёрного.

– Как думаешь, это иллюстрирует боль от отношений или нужен новый символ?

Он смотрел на изображение лезвия, по которому плыли два крошечных лебедя.

– Ну, я бы добавил ещё змея, обвивающего одного из них.

– Почему же?

– Потому, что где отношения там и искушения – прокомментировал он и добавил – да и часто в отношениях встречается обман и кто-то в паре ведёт себя нечестно, а второй это терпит или же не хочет замечать.

На следующей картине они обсуждали кролика под колпаком, летящего на морковке-ракете.

– Как думаешь, что я имела в виду? – поинтересовалась она.

– Может быть путешествие и познание мира?

– Нет. Скорее быстротечность наивности, ведь очень скоро этот корабль разобьётся.

– Не думал об этом.

– В какой цвет разукрасить наивность?

– Ты спрашиваешь так, будто есть только один ответ.

– Он один для меня и один для тебя. Нарисуй же его.

– Я думаю, морковь должна быть розовой, а кролик белым.

– Да? Разве? морковь же оранжевая.

– Только не в этот раз. Это же символ.

Так день за днём они проживали свои будни. С утра чай, днём его работа и её творчество, вечером опять чай и обсуждение искусства символов.