Якоря

Журавль

Замахнусь – пойду на принцип,

Да сомненья удавлю –

Отпущу из рук синицу

И с приманкой – к журавлю.

Буду лаской – не силками,

Не ловить, а приручать,

Чтоб в меня не бросил камень

Кто-то дерзкий сгоряча.

Не оваций и не денег,

Отправляясь сразу в путь,

Ты удачу и везенье,

Мой журавль, раздобудь.

В чужеземье отыщи ты

Средь барханов, гор, лесов

Несгибаемой защиты

От коварных гордецов.

Из краёв, где тёплый климат,

Снов беспечных череда,

Возвращайся вместе с клином

На родные берега.

Громким кличем журавлиным

Огласи с утра зарю –

Я фортуны половину

Самым близким раздарю.

Но однажды вознесётся

Мой журавль из гнезда,

Став созвездьем возле Солнца,

В клюве – тусклая звезда.

Угасать её накалу –

Наша участь решена!

Значит, нам не спеть на пару,

Значит, дальше – тишина…

Чёт и нечет

Этой ночью сознанье опять увлеклось,

Душу вывернул дождь наизнанку.

Чашка кофе. Безумье. Игральная кость

В молчаливой безмолвной огранке.

На шлифованных гранях он в самую суть

Странной жизни сумел окунуться.

Не хватает усталости, чтобы уснуть,

Нет желания, чтобы проснуться.

Смысл жизни не в гранях – на тонком ребре.

Встать на них шанс ничтожный, но равный.

Он пытался. Он знает. Но стоит ли впредь,

Если этот закат вскроет раны?

Снова в памяти воспоминанье течёт

И, увы, усмирить его нечем.

Он хотел, чтобы выпал в судьбе его чёт,

А на грани – в который раз нечет.

Ложь безумной любви и правдивость измен

Чертит пламя на камне камина.

Видно, только огонь в этом мире нетлен,

Да трёх точек на грани калина.

Он всё ждал, что теней безучастный театр

Роль сыграет свою там, где надо.

Но пустое пространство, и то из триад

Кем-то сложено координатных.

Что же, ветер, последние чувства угробь!

Время вывернул дождь наизнанку,

Через мелкую, частую, серую дробь

Преломляя воздушные замки.

Кто любовь в этом мире нашёл – тем почёт!

Тот в своём увлечении вечен.

А вот он не сумел в жизни выбросить чёт,

И терзает слух терцией нечет.

Станет Запад сырого Востока темней,

Значит, скоро рассвет смоет раны.

А в камине – безликая стопка теней,

И огонь с треском мечется рваный.

Неужели и жизнь он прожёг ради лент

Этих огненных, адских, беспалых,

Чтоб однажды нырнуть в их густой градиент,

В одиночку конечно, без пары?

Но нацепит кольцо солнца на нос Телец,

И исчезнет на стыке миров он.

Только будет, как прежде, лежать на столе

Многогранник, судьбой отшлифован…

…В небе всполох уставшей кометы свечой,

Поздний гром, как подстреленный кречет…

И закрыл Зодиака обугленный чёт

Орионовым поясом нечет.

Поединок

Бахрома конских грив черна,

И к атаке готовы пешки.

Он играл со своим «вчера»,

Не страшась ледяной усмешки.

Из светящихся окон ход

На погасшие окна клеток,

Чтоб в сраженьи жестоком хоть

Уничтожить былого слепок.

Он по времени проскользил,

Он коснулся его скрижалей.

В поединке сошлись ферзи,

Остриями друг друга жаля.

Против яда трав не достать –

Впились в грудь прошлого пираньи,

Перегнулась, как жизнь, доска,

И на плоскости вздулись грани.

Удержаться, увы, нельзя –

Этот мир слишком многомерен,

Слишком многие здесь скользят,

Как фигуры идут к потерям,

Так безропотно… И в чертах

Каждой встречной – гримаса жертвы…

Он играл со своим «вчера»,

Против времени, против смерти…

Потерянный

Потерянный и сбитый светом фар

Там, где шумел вечерний мегаполис,

Он не искал волос её пожар,

Он просто шёл куда-то прочь от боли.

Ночь копьями, и стрелами авто…

Чужой квартал, до ужаса знакомый…

Наверно, прав – конечно же прав тот,

Кто не бросал судьбу в любовный омут.

Свет окон – взрыв, и лезвием неон

Безжалостно вдруг полоснул по горлу.

Пустой вокзал, и как в ту ночь перрон,

В ту ночь, когда судьба смысл жизни стёрла.

Там, где звенел рубиновый прицел

Орущего истошно семафора,

Он разглядел тревогу на лице,

Обжёг огонь, вдруг охвативший город.

Один, чужой, пропавший без вести,

Наткнулся он на утро, как на кортик.

И на душе нет места трезвости –

Рассвет вонзил в неё лучом наркотик.