Глава девятая. Крылья хаоса
Рассветное солнце медленно карабкалось по небу, окрашивая горизонт в тусклый красный, будто предчувствовало грядущую резню. Лучи скользили по лицу Бьёрна, усталому и невыспавшемуся, но сейчас некогда было думать о себе. Он смотрел вдаль, туда, где на фоне мрачных гор виднелся Кросс.
Город, ставший целью их атаки, – осколок иссгардцкого высокомерия, который скоро обратится в прах.
Пока крылья зачищали деревни, сир Кристофер Каст должен был проникнуть в поселение и на рассвете, приняв облик дракона, ударить по грифоньим казармам. Идею эту он взаимодействовал у степных дикарей, танцующих с пламенем.
Когда из центра Кросса начал подниматься густой черный столб, всадники, как один, запрыгнули в седла. Бьёрн замешкался на мгновение, сжимая поводья. Волнение охватило его, подступив к горлу.
Страх или предвкушение? Он покачал головой, прогоняя лишние мысли. Это не страх. Он всадник. Он – коготь Северного Дракона.
– Вперед! – рявкнул лейтенант и почувствовал, как Сигурт напряг мышцы для полета.
Крылья ударили с двух сторон, сжигая крыши домов. Кросс превратился в поле, к которому подвели огниво. Черный дым поднимался к небу, как проклятие, посланное богами. Внизу начался настоящий хаос. Люди бежали, спотыкаясь, крича, толкая друг друга. Кто-то падал, терялся под ногами толпы и больше не вставал. Заторы на узких улочках становились смертельной ловушкой, но для всадников – удачным прицелом.
Красные флажки замелькали в воздухе. Звук рога, короткий и резкий, пробил как нож. Крыло Хича разделилось на взводы, и десятки драконов разлетелись в разные стороны, извергая пламя. Бьёрн наклонился вперед, чувствуя, как жар огня обжигает лицо даже на высоте.
«Сжигать все на своем пути!» – повторил про себя он девиз Драконьих всадников.
Его взвод устремился на центральные улицы. Там было полно людей: мужчины, женщины, дети. Отовсюду доносились крики. Горящие тела метались, как огненные факелы, падая друг на друга. Пламя объяло стены, крыши рушились, с грохотом обрушивая балконы и дымоходы прямо на головы бегущих. Воздух заполнился запахом горелой плоти и дыма, густым, едким, от которого резало глаза.
Бьёрн оглянулся и заметил дракона цвета запекшейся крови. Его дыхание выжигало целые кварталы. Одного удара хватило, чтобы уличные балки рухнули, погребая под собой десятки людей. Это зрелище должно было внушать гордость, но почему-то вместо этого вызывало лишь всепоглощающую пустоту.
– Соблюдать строй! – крикнул он, стараясь перекричать вопли людей и треск горящих зданий. Но порядок давно потерялся. Всадники летели кто куда, сбрасывая пламя на толпу внизу, не слыша команд.
Все рухнуло в одно мгновение, когда первый маг выпустил свое заклинание.
Маги использовали тактику ударов и отходов. Они били с крыш, а затем прятались в узких переулках, где их невозможно было достать. Чары не убивали на месте, но их хватало, чтобы сбить дракона с курса или подбить крыло.
Это был умный, выверенный ход. Город работал против них, превращаясь в ловушку.
С крыши дома раздался глухой хлопок, и огненный шар с ревом взлетел в небо, попадая в одного из драконов. Тот заскрипел, его крыло объяло пламя, и он рухнул, как подбитая птица. Бьёрн видел, как всадник пытался выровнять полет, но дракон, оглушенный болью, упал прямо в толпу. Люди бросились прочь, но внизу уже ждали копейщики. Они окружили упавшего, добивая его и всадника на месте.
– Бейте по солдатам! – скомандовал лейтенант, чувствуя, как от увиденного закипает кровь в венах.
Большей ошибки он в жизни не делал.
Драконы начали снижаться, обрушивая пламя. Солдаты, казалось, дрогнули, но это было только отвлекающим маневром. Из укрытий появились новые маги. Они били быстро, точно, не давая всадникам подняться обратно в воздух. Два дракона упали почти сразу, их крылья пробили заклинания, и тела вонзились в землю, разрушив мостовую. Стражники под щитами ринулись добивать поверженных.
Осознав свою ошибку, Бьёрн хотел скомандовать отступление, но летящему рядом всаднику маги снесли голову.
Ошметки попали прямо на лейтенанта. Тело охватила дрожь. Все застыло. Он не мог пошевелиться. Не мог даже дышать, и если бы не дракон, почувствовавший немощь своего всадника, Бьёрн был бы следующим трупом на этой улице.
Сигурт сам взлетел, уворачиваясь от огненных шаров. Он парил над городом, дожидаясь, пока его всадник придет в себя. Внизу бушевал хаос: дым заволакивал каждый закуток, вопли горожан сливались с криками нападающих и ревом драконов.
Бьёрн судорожно сжал поводья, пытаясь успокоить дрожь в руках.
– Тьма сожри, ты всадник, а не трус, – пробормотал он себе под нос, чувствуя, как гнев разгорается внутри.
Вдали он увидел сира Кристофера. Тот в драконьем обличье вел бой с грифонами. Он был словно вихрь пламени, сжигающий все на своем пути, несмотря на удары магов. Этот зрелищный героизм вернул лейтенанта к реальности.
Стиснув зубы, он все же пересилил себя. Взвод было уже не спасти. Но битва еще не окончена. Бьёрн направился к рыцарю, в голове ругая себя на чем свет стоит за слабость и глупость.
Капитан Хич был прав. Задача Драконьих всадников – поддержка огнем из неба, разведка и диверсии, но никак не атака на целый город.
Эскадрилья понесла огромные потери, проиграв битву. Но цель свою они выполнили сполна. Стоило отдать магам должное – они не убегали, а остались и дали врагу отпор.
Достойный отпор. Безусловно. Об их героизме будут слагать песни.
Горящий Кросс остался позади. Дальше лежали уже другие города и замки, которые будут ждать атаки. Атаки, которой не случится. Он обескровил эскадрилью слишком сильно, чтобы позволить себе еще одну.
Они летели. Они бежали.
Летели без передышки, гнали драконов так, что те, казалось, рухнут, не дотянув до следующего взмаха крыла.
К счастью, усилия были вознаграждены. Через несколько часов они нашли укрытие – небольшую долину, окруженную отвесными скалами. Здесь можно было спрятаться хотя бы на время, залечить раны, перевести дух.
Бьёрн сплюнул в пыль, осматривая остатки своего взвода. Всего двое. Два всадника, обмотанных бинтами, с пустыми глазами, сидели у костра, словно ожидали своей очереди умереть.
Среди них не было Леана. Бьёрн не спрашивал, что с ним случилось. Он и так знал.
Вокруг раздавались стоны раненых. Целители, изможденные до предела, шли от одного бойца к другому, их движения были механическими, как у сломанных кукол. Эти люди были едва живы сами, но они продолжали работать, шепча заклинания и бинтуя рваные раны.
Война забирала силы у всех, особенно у целителей.
Драконы выглядели не лучше. Их шкуры были покрыты ожогами, в крыльях зияли дыры. Они тяжело дышали, их рев превратился в жалкий стон, который больше походил на предсмертный хрип.
Когда Бьёрну уже начало казаться, что Северный Дракон ведет их не к спасению, а на убой, его к себе позвал Драконий рыцарь.
Сир Кристофер лежал, прислонившись к камню. На нем были только кожаные штаны, а тело – сплошная карта шрамов и кровоточащих ран. Одинокий целитель работал над его плечом, не обращая внимания на кровь, текущую по рукам.
Рыцарь выглядел как человек, который сражается с самой смертью.
Бьёрн смотрел на него, не зная, что сказать. Его уважение к этому человеку росло с каждой минутой, ведь он, как высший чин, мог бы приказать лечить только себя, но терпел боль и жертвовал собой.
Сир Кристофер был олицетворением драконьей мощи – сильным, несломленным, даже если истекал кровью.
– Тебя нахваливают, лейтенант, – сказал он хриплым голосом, не поднимая глаз. Каждое слово давалось с трудом, будто его нужно было выдавливать из глубины раненой груди. – Когда мы вернемся в башню, я сделаю тебя капитаном. Постарайся дожить до того времени.
С этими словами он махнул рукой, показывая, что разговор окончен.
Что это было, как не знак свыше? Северный Дракон не отвернулся от него, напротив – оберегал для высших целей. Довольный собой, Бьёрн нашел среди всадников капитана Хича и, сев возле него, сказал:
– Это же вы замолвили за меня словечко? Выходит, я не такой мудак, как вы говорили.
Хич выглядел скверно. На месте, где должен был быть глаз, зияла дыра. Видимо, стрела попала ниже.
– Не такой мудак? Да я, блядь, скорее выколю себе оставшийся глаз, чем позволю такому ублюдку, как ты, выпить с собой за одним столом в таверне. Но мы сейчас не в таверне, а на войне. И здесь я хочу видеть рядом с собой не человека, а инструмент. Инструмент, который выполняет приказы.
С этими словам капитан поднялся и направился в другой круг.
Все-таки странным человеком он был: постоянно говорил о морали, хотя сам делал вещи похуже Бьёрна. У самого Бьёрна проблем с этим не было. Даже сейчас, после стольких убийств, он не жалел о содеянном. Разве что испытывал стыд за слабость и чувствовал вину за глупость.
Безусловно, он никогда не простит себе потерю взвода.
Лейтенант смотрел на то, как горит огонь, и в голову пришло единственное воспоминание из детства. Он смутно помнил лицо отца, но у него точно были черные волосы, как у всех северян. Каким образом отец оказался в спорных землях, Бьёрн уже не мог вспомнить, как и не мог вспомнить свой дом в тех местах. Лицо матери тоже было призрачной тенью в его памяти, лишь момент, как их пронзает стрела грифоньего наездника, запомнился отчетливо.
Тогда в слезах он взывал к Северному Дракону с просьбой спасти. И – о чудо! – наездника обдало пламя. Вид спасшего его всадника Бьёрн никогда не забывал. Короткие волосы, лицо гладко выбрито, а на левой руке – сверкающий серебряный зуб.
Лейтенант сплюнул в пламя, возвращаясь из воспоминаний в реальный мир.
Когда его отправили в Драконью башню, оказалось, что того всадника уже нет в живых. Умер в пограничных стыках. Жаль, что его так и не удалось поблагодарить за спасение. Но, с другой стороны, тот всадник был лишь инструментом.
Северный Дракон – вот кто спас мальчика по-настоящему.
А потому Бьёрн никогда не терял веру в своего покровителя, даже если моментами появлялись сомнения.
Закончив с воспоминаниями, он встал и пошел к ночнику. Он не видел никакого смысла в самокопании. А вот в том, чтобы поспать, пока есть время, смысл был.