Сеть Алисы

Глава четвертая. Эва

Май 1915

Франция. Вот где она станет шпионить. Шпионка. Эва мысленно пробовала слово, точно малыш, языком трогающий дырку от выпавшего зуба. От волнения и восторга сводило живот. Я буду шпионкой во Франции.

Но сперва – Фолкстон.

– Неужели вы думали, что я выдерну вас из вашей конторы и прямиком заброшу на вражескую территорию? – сказал капитан Кэмерон, в вагоне укладывая саквояж Эвы на багажную полку.

Это происходило назавтра после того, как за чаепитием в пансионе он завербовал новую разведчицу. Эва, забыв о приличиях, в чем была ушла бы с ним тем же вечером, но капитан заявил, что все должно быть чин чином, а посему явился на следующий день и под ручку доставил ее на вокзал, словно они собрались в отпуск. Провожал Эву только полосатый кот; она чмокнула его в нос и шепнула: «Наведывайся к миссис Фиц, моей соседке. Она обещала тебя подкармливать, пока меня нет».

– Если кто спросит, я – ваш дядюшка, везу любимую племянницу погреться на солнышке в Фолкстоне, – сказал капитан Кэмерон, когда они устроились в пустом купе.

Он плотно притворил двери, предварительно удостоверившись, что в коридоре никто не подслушивает.

Эва окинула скептическим взглядом его худое лицо и мятый костюм.

– Не слишком ли вы молоды для моего дядюшки?

– Вам двадцать два, а по виду шестнадцать; мне тридцать два, но выгляжу я на сорок пять. Я – ваш дядя Эдвард. Это наша легенда, сейчас и в будущем.

Эва уже знала его настоящее имя – Сесил Эйлмер Кэмерон. После того как она приняла его предложение, капитан скрупулезно ознакомил ее со своей официальной биографией: частные школы, Королевская военная академия, служба в Эдинбурге, одарившая шотландским налетом его чистый английский выговор. Личные сведения он сообщит только при необходимости вроде нынешней. И вот первая информация – агентурная кличка «дядя Эдвард». У Эвы опять затрепетало в животе.

– А какая будет моя кличка? – спросила она. В книгах Киплинга, Молли Чайлдерс, Конан Дойла и даже в пустышке вроде «Алого первоцвета» Эммы Орци все шпионы имели клички.

– Узнаете позже.

– Куда я от-п-п-правлюсь во Франции? – Эва уже не смущалась своего заикания.

– Потерпите. Сперва обучение. – Кэмерон улыбнулся, от глаз его побежали морщинки. – Спокойнее, мисс Гардинер. Ваша взбудораженность слишком заметна.

Эва придала лицу невинность фарфоровой статуэтки.

– Уже лучше.

Фолкстон. До войны – сонный прибрежный городок. Ныне – оживленный порт, куда ежедневно прибывали набитые беженцами паромы, где французский и фламандский услышишь чаще английского. Кэмерон надолго смолк и вновь негромко заговорил, уже шагая по дощатому тротуару:

– Фолкстон – первая остановка на пути из голландского Флиссингена. – Он позаботился, чтобы его не слышали прохожие. – Я контролирую собеседования с беженцами перед допуском их на британскую территорию.

– Выискиваете таких, как я?

– А еще тех, кто служит на стороне противника.

– И м-много нашли?

– По полдюжины тех и других.

– А женщины есть? – полюбопытствовала Эва. – Среди… новобранцев. – Как их назвать-то? Шпионы-стажеры? Шпионы-ученики? Нет, как-то глупо. В голове не укладывалось, что все это происходит с ней. – Вот уж не думала, что женщины подходят на этакую роль, – призналась она.

Капитан Кэмерон (дядя Эдвард) каким-то хитрым способом выуживает правду, – подумала Эва. – Наверное, большой спец в допросах. Вытягивает информацию нежно, и объект даже не замечает, как она слетает с его уст.

– Напротив, я люблю вербовать женщин, – сказал капитан. – Часто они умеют быть неприметными там, где мужчину непременно заподозрят и остановят. В начале года я завербовал одну француженку… – Кэмерон вдруг улыбнулся, как от чрезвычайно приятного воспоминания. – Без видимых усилий она создала сеть, покрывающую сотни миль. Ее донесения об артиллерийских позициях приходят вовремя и столь точны, что уже через день-другой вражеские орудия уничтожены. Отменная работа. Она лучшая среди агентов обоего пола.

В Эве шевельнулся ревнивый задор: лучшей буду я.

Кэмерон нанял извозчика:

– Морской бульвар, дом восемь.

Небольшое ветхое строение не сильно отличалось от Эвиного пансиона. Видимо, в глазах любопытных соседей оно и должно было выглядеть пансионом. Однако, ступив на истертый ковер гостиной, Эва увидела не пожилую горничную с поджатыми губами, облаченную в накрахмаленный фартук, но рослого майора в военной форме.

Покручивая навощенные кончики впечатляющих усов, он оглядел Эву с головы до ног и неодобрительно бросил:

– Слишком молода.

– Дайте ей шанс, – мягко сказал капитан Кэмерон. – Мисс Гардинер, познакомьтесь с майором Джорджем Аллентоном. Передаю вас в его руки.

Проводив взглядом капитана, на секунду Эва испугалась, но тотчас приструнила себя: бояться нельзя. Иначе опозоришься.

Вид майора не выражал оптимизма. Аллентон явно не разделял вкусов капитана, предпочитавшего новобранцев женского пола.

– Первая по коридору комната на третьем этаже – ваша. Через пятнадцать минут быть здесь.

Вот так вот просто открылся тайный мир.

Учебный курс был рассчитан на две недели. Занятия проходили в душных классах с низкими потолками и задраенными окнами, не впускавшими майское тепло. Курсанты, ничуть не похожие на шпионов, перенимали удивительные зловещие знания от наставников, ничуть не похожих на военных.

Вопреки вербовочным предпочтениям капитана Кэмерона, Эва оказалась единственной женщиной на курсе. Инструкторы относились к ней свысока и всегда вызывали отвечать последней, но она не роптала, ибо получала возможность оценить своих однокашников. Их было четверо, абсолютно разных. Именно это больше всего удивляло. На агитационных плакатах, призывавших в действующую армию, красовались крепкие, ладные пехотинцы, одинаково безликие. Это был идеал солдата: строй, батальон или полк крепких, абсолютно идентичных мужчин. А вот плакаты, приглашающие в разведку, поняла Эва, изображали бы совершенно разных людей, ничуть не похожих на шпионов.

Однокурсниками ее были дюжий бельгиец в седоватой бороде, два француза (один с лионским выговором, другой хромой) и худенький англичанин, пылавший нескрываемой ненавистью к гансам. Толку из него не выйдет, – рассудила Эва, – никакого самоконтроля. Не обнадеживал и хромой француз, при малейшей неудаче бешено сжимавший кулаки. А наука в том и состояла, чтоб с безграничным терпением освоить канительную работу с отмычками и шифрами. И еще обучиться тому, как изготовить невидимые чернила и прочесть ими написанное сообщение. Как рисовать карты, как прятать донесения – список был бесконечен. Бельгиец шепотом матерился, пытаясь пальцами-сардельками записать шифровку на клочке рисовой бумаги. А вот Эва быстро справилась с крохотными буковками, каждая не больше запятой, оттиснутой пишущей машинкой. Инструктор, сухопарый кокни, до этого ее почти не замечавший, усмехнулся и стал к ней внимательнее.

Можно ли всего за две недели стать другим человеком? – думала Эва. – Или вовсе не другим, а просто самим собой? Ее как будто опаляли на огне, слой за слоем отшелушивая все наносное, весь ненужный балласт, тянувший к земле. По утрам она, отбросив одеяло, вскакивала с постели, полная неуемной жажды к тому, что готовил новый день. И потом старательно выводила буковки на бумажных клочках, сноровисто ковыряла отмычкой в замке; когда впервые тот открылся, она испытала наслаждение несравнимо сильнее, чем от поцелуя с мужчиной.

Я создана для этой работы, – думала Эва. – Это мое.

Капитан Кэмерон навестил ее в конце первой недели.

– Как тут наша курсантка? – спросил он, без стука войдя в душную комнату, приспособленную под учебный класс.

– Очень хорошо, дядя Эдвард, – с наигранной скромностью сказала Эва.

Глаза капитана смеялись.

– Что отрабатываете?

– Сокрытие посланий. (Как вспороть манжетный шов, спрятать в нем скатанное в трубочку донесение, а потом мгновенно его достать. Тут требовались быстрота и ловкость рук, но Эве их было не занимать.)

Капитан присел на край стола. Эва впервые видела его в военной форме, которая ему очень шла.

– Где еще можно спрятать послание?

– Манжеты, подол, пальцы перчаток, – отчеканила Эва. – Разумеется, в прическе. Под обручальным кольцом, в каблуке ботинка…

– О последнем варианте лучше забыть. Говорят, фрицы разгадали трюк с каблуком.

Эва кивнула – мол, каблук отправляем в архив – и ловко сунула бумажную скатку под рубчик носового платка.

– Ваши однокурсники на стрельбище, – сказал капитан. – А почему вы здесь?

– Майор Аллентон счел это излишним для меня.

Не представляю женщину с пистолетом, – сказал он. Посему Эва осталась в классе, а однокашники ее, вооруженные револьверами «уэбли», побрели на стрельбище. Теперь их было трое – худенького англичанина отчислили, и он уехал, утирая слезы и сыпля проклятиями. Хочешь воевать – запишись в пехотинцы, – мысленно посочувствовала ему Эва.

– Я полагаю, вы должны научиться стрелять, мисс Гардинер.

– Вопреки распоряжению майора? – С первого дня Эва поняла, что Кэмерон и Аллентон друг друга недолюбливают.

– Идемте, – коротко ответил капитан.

Он повел ее не на стрельбище, а к песчаной косе вдали от суетного порта. При каждом шаге в вещмешке его что-то звякало. Ноги Эвы вязли в песке, ветер трепал ее тщательно уложенные волосы, но она не отставала. День выдался жаркий, хотелось скинуть жакет, однако уединенность с мужчиной, который вовсе не был ей дядей, уже выходила за рамки приличий. Мисс Грегсон и все конторские девушки единодушно меня осудили бы, – подумала Эва, но потом отогнала эту мысль, сняла жакет и осталась в блузке, решив, что если слишком уж заботиться о пристойности, мало чего добьешься на шпионском поприще.

На прибитой к берегу коряге капитан выстроил пустые бутылки, которые достал из вещмешка.

– Сгодится. Отсчитайте десять шагов.

– Может, больше? – Эва бросила жакет на поросший осокой пятачок.

– В реальной обстановке живая мишень вряд ли будет дальше. – Кэмерон сам отмерил дистанцию и достал пистолет из кобуры. – Это девятимиллиметровый «люгер P08»…

– Немецкое оружие? – скривилась Эва.

– Не воротите нос, мисс Гардинер, у этого пистолета отменная точность боя, он гораздо надежнее английских аналогов. У нас на вооружении «уэбли Mk IV», из него сейчас палят ваши одноклассники. Но это абсолютно без толку – чтобы освоить револьвер «уэбли», у которого при стрельбе уводит ствол, нужны недели тренировок. А вот из «люгера» вы научитесь поражать мишень уже через пару часов.

Капитан проворно разобрал пистолет и, ознакомив с названиями его частей, приказал Эве разбирать и собирать оружие, пока движения ее не приобретут автоматизм. Через некоторое время Эва, разобравшись что к чему, быстро и ловко справилась с заданием, и тогда ее переполнил тот всеохватный восторг, всегда затоплявший при удаче в чтении карты или дешифровке сообщения. Хочу уметь больше, – думала она. – Научите меня.

Затем Кэмерон приказал раз за разом снаряжать и разряжать обойму. Он как будто ждал, что ученица попросит закончить с упражнениями и приступить к стрельбе. Проверяет мое терпение. Заправив выбившуюся прядь за ухо, Эва беспрекословно выполнила задание. Да хоть целый день так, капитан.

– Вот цель. – Кэмерон показал на крайнюю в ряду бутылку. – У вас семь патронов. Мушка под обрез мишени. Этот пистолет не прыгает, как «уэбли», но отдача все же есть.

Он поправил Эве стойку, коснувшись ее плеча, подбородка и кисти, но в том не было никаких поползновений. Вспомнилось, как на утиной охоте в Нанси французские парни говорили: «Ты неправильно целишься, давай покажу» – и начинали ее лапать.

Капитан кивнул и на шаг отступил. Резкий соленый ветерок ерошил его короткие волосы и свинцово-серую гладь Ла-Манша за его спиной.

– Огонь!

Семь выстрелов, на пустом берегу отозвавшихся гулким эхом. Все мимо. Остро кольнуло огорчение, но Эва предпочла его не выказывать. Просто вновь снарядила обойму.

– Зачем вам это, мисс Гардинер? – Кивком капитан дал разрешение открыть огонь.

– Хочу исполнить свой долг, – ответила Эва, не заикаясь. – Что тут странного? Когда прошлым летом началась война, всякий молодой англичанин горел желанием вступить в бой и как-нибудь проявить себя. Но его никто не спрашивал – зачем.

Эва вскинула «люгер» и сделала семь выстрелов, перемежая их паузами. На сей раз у бутылки отлетело горлышко, но сама она устояла. Вновь укол огорчения. Когда-нибудь я стану лучшей, – поклялась себе Эва. – Превзойду даже эту хваленую шпионку в Лилле, кем бы она ни была.

– Вы ненавидите немцев? – спросил Кэмерон.

– Я выросла в Нанси, откуда до германской границы недалеко. – Эва снаряжала обойму. – Тогда ненависти к немцам не было. Но потом они захватили Францию, разорвали ее в клочья и все себе заг-г-грабастали. – Она вставила последний патрон. – По какому праву?

– Без всякого права. – Кэмерон ее разглядывал. – Но мне кажется, в вас говорит не столько патриотизм, сколько желание самоутвердиться.

– Верно, – охотно призналась Эва.

Этого она хотела больше всего. Просто до одури.

– Чуть-чуть расслабьте кисть. Собачку следует нажимать плавно, а вы ее дергаете, и ствол заваливается вправо.

Второй выстрел разнес бутылку вдребезги. Эва ухмыльнулась.

– Не считайте это игрой. – Капитан смотрел строго. – Я повидал немало парней, воспылавших желанием отделать немецких свиней. Для рядового солдата это еще ничего, неделя в окопах лишит его иллюзий, пострадает только его наивность. Но разведчику нельзя пылать. Кто считает это игрой, погибает сам и губит своих товарищей. Что бы там ни говорили о тупых бошах, немцы умны и беспощадны. Как только вы ступите на французскую землю, вас твердо вознамерятся поймать. Возможно, женщину не поставят к стенке, как девятнадцатилетнего юношу, которого в прошлом месяце я направил в Рубе. Но вас кинут гнить в немецкой тюрьме, где среди крыс вы умрете медленной голодной смертью, и никто, даже я, вам не поможет. Вы меня понимаете, Эвелин Гардинер?

Очередная проверка, – подумала Эва, чувствуя, как колотится сердце. – Провалишь ее, и не видать тебе Франции. Валяй обратно в пансион и контору. Ну уж нет.

Но какой ответ правильный?

Капитан Кэмерон ждал, не сводя с нее глаз.

– Для меня это вовсе не игра, – наконец проговорила она. – Игры меня не занимают. Они для малышей, а я не ребенок, хоть и выгляжу на шестнадцать. – Эва вновь занялась обоймой. – Не могу обещать, что избегу провала, но если это случится, то вовсе не потому, что я считаю свою работу забавой.

Она взглянула на капитана в упор, сердце ее все никак не успокаивалось. Ну что, ответ правильный? Бог его знает, но другого у нее нет.

– Вы отправитесь в оккупированный немцами Лилль, – после долгого молчания сказал капитан, и от облегчения у Эвы едва не подкосились ноги. – Но сначала поедете в Гавр, где встретитесь со связным. Ваш псевдоним – Маргарита Ле Франсуа. Приучитесь на него откликаться, как на собственное имя.

Маргарита Ле Франсуа. В переводе на английский – «французская маргаритка». Эва улыбнулась. Идеальное имя для простушки, которую никто не принимает всерьез. Безвредный милый цветочек, укрывшийся в траве.

– Я решил, вам подойдет это имя. – Капитан тоже улыбнулся и показал на ряд оставшихся бутылок. Эва подметила обручальное кольцо на его левой руке. – Продолжайте.

– Конечно, дядя Эдвард, – сказала Эва по-французски.

К концу дня все бутылки были расстреляны. Через пару тренировок под руководством капитана Эва сбивала семь бутылок семью выстрелами.

– Этот Кэмерон уделяет вам кучу времени, – сказал майор Аллентон, когда после очередной стрельбы Эва вернулась в класс. С их первой встречи он ее как будто не замечал, но сейчас смотрел испытующе. – Вы поосторожнее, дорогуша.

– Не понимаю, о чем вы. – Эва села за стол, готовясь к занятию по дешифровке сообщений. – Капитан – истинный джентльмен.

– Возможно, не такой уж истинный. Он был замешан в одном грязном деле, из-за чего три года провел в тюрьме.

Эва чуть не свалилась со стула. Кэмерон, с его безупречно культурной речью, слегка окрашенной шотландским выговором, с его мягким взглядом и грациозной пластикой рослого человека, сидел в тюрьме?

Майор подкручивал навощенные усы, явно ожидая, что Эва начнет выспрашивать пикантные подробности. Но та молчала и лишь оглаживала юбку.

– Мошенничество, раз уж вам так интересно, – наконец сказал Аллентон, наслаждаясь возможностью позлословить о подчиненном. – Жена его заявила о краже жемчужного ожерелья и хотела получить страховку, то бишь провернуть аферу. Кэмерон взял вину на себя, но кто знает, как там все было на самом деле? – Похоже, растерянность Эвы доставляла майору несказанное удовольствие. – Я полагаю, он умолчал о тюремном сроке? – Аллентон подмигнул. – И о жене тоже?

– Ни то ни другое меня не касается, – холодно сказала Эва. – Но поскольку ему вновь доверили ответственную должность в армии Его величества, я не вп-праве с-сомневаться в полномочиях капитана.

– Я бы не говорил о доверии, дорогуша. На войне не привередничаешь – когда нехватка рук, в ход идут даже замаранные. Пусть Кэмерона простили и реабилитировали, но я бы не советовал своей курсантке разгуливать с ним по пустынному берегу. Раз уж человек побывал за решеткой…

Эва вспомнила длинные пальцы Кэмерона, снаряжавшие обойму. Невозможно представить, что это – руки вора.

– У в-вас все, сэр?

Конечно, ужасно хотелось знать больше, но она скорее умрет, чем задаст хоть один вопрос этому злорадному хмырю с нелепыми моржовыми усами. Явно раздосадованный, майор ушел.

Весь следующий день Эва исподтишка наблюдала за Кэмероном, но ни о чем его не спрашивала. В Фолкстоне у всех свои секреты.

Обучение закончилось. К тщательно собранным вещам в саквояже Эвы капитан добавил «люгер», свой прощальный подарок.

– Утром вы отбываете во Францию, – сказал он.