Мой ребенок слишком много думает. Как поддержать детей в их сверхэффективности

Дорогой Читатель!

Искренне признателен, что Вы взяли в руки книгу нашего издательства.

Наш замечательный коллектив с большим вниманием выбирает и готовит рукописи. Они вдохновляют человека на заботливое отношение к своей жизни, жизни близких и нашей любимой Родины. Наша духовная культура берёт начало в глубине тысячелетий. Её основа – свобода, любовь и сострадание. Суровые климатические условия и большие пространства России рождают смелых людей с чуткой душой – это идеал русского человека. Будем рады, если наши книги помогут Вам стать таким человеком и укрепят Ваши добродетели.

Мы верим, что духовное стремление является прочным основанием для полноценной жизни и способно проявиться в любой области человеческой деятельности. Это может быть семья и воспитание детей, наука и культура, искусство и религиозная деятельность, предпринимательство и государственное управление. Возрождайте свет души в себе, поддерживайте его в других. Именно это усилие создаёт новые возможности, вдохновляет нас на заботу о ближних, способствуют росту как личного, так и общественного благополучия.

Приглашаю Вас принять участие в деятельности Центра сознательного развития «Автор Жизни»:

Искренне Ваш,

Владелец Издательской группы «Весь»

Пётр Лисовский

Christel Petitcollin

Mon Enfant Pense Trop

Перевод с французского Анны Водопьян

© Christel Petitcollin, 2019

© Перевод на русский язык, издание на русском языке. ОАО Издательская группа «Весь», 2019

Вступление

Я долго сомневалась, стоит ли писать эту книгу. Мне казалось, что в работах «Я слишком много думаю» и «Я думаю эффективней» я собрала достаточно информации, чтобы читатели поняли особенности функционирования сверхэффективного мозга. Я считала, что «Я слишком много думаю» написана просто и конкретно, и маленькие читатели легко ее поймут. И я не ошиблась, поскольку некоторым из них было 13 лет. Они без труда прочли эту книгу и действительно нашли в ней все необходимые сведения, чтобы лучше понимать себя. Что касается детей помладше, я советую родителям использовать информацию из этой книги как основу, чтобы объяснить детям их особенности. Те, кто это сделал, достигли хороших результатов.

Но читатели в своих письмах, слушатели на лекциях и клиенты на консультациях стали более настойчивы. Многие из них говорили или писали мне: «В вашей книге я вижу себя, и мне это помогает. Но я также узнаю своих детей и волнуюсь за них. Я так страдал в детстве от своей непохожести на других. Мне бы не хотелось такой же участи для моего ребенка. Помогите нам!» У меня стала закрадываться мысль, что книги «Я слишком много думаю» недостаточно, чтобы помочь родителям справляться со сверхэффективным ребенком. В то же время у меня накопился достаточный опыт работы с такими детьми и их родителями. Я решила, что этим навыком стоит поделиться с читателями. На самом деле некоторые стороны жизни детей требуют анализа: школа, социализация, повышенная чувствительность, невнимание к инструкциям…

А потом я получила письмо от Лоика, тронувшее меня до глубины души:

Я написала ответ Лоику.

Его второе письмо окончательно убедило меня снова взяться за перо.

Лоик прав. В этой новой книге я освещу все вопросы, которые помогут взрослым, родителям и учителям, нормально мыслящим и сверхэффективным, понять этих детей, и дам им подсказки для их развития.

Эта книга очень долго зрела. Сын Лоика успел давно вырасти!

Приступая к созданию этой книги, я робею. Да! Я действительно робею… потому что нужно так много сказать… И потом, дети – это так важно! А зная сверхэффективных людей, я заранее понимаю, что сначала эта книга утолит вашу жажду знаний, а потом очень быстро вызовет лавину дополнительных вопросов.

Я робею еще и потому, что знаю, что в этой книге мы будем много говорить о страданиях:

✓ сверхэффективного ребенка в неприспособленном для него окружении, где он часто остается одиноким и непонятым, а может быть, его еще и дразнят;

✓ сверхэффективных родителей, оказавшихся бессильными защитить своего ребенка от системы, которая их самих заставила так страдать, а также столкнувшихся с отрицанием и враждебностью третьих лиц в попытках объяснить им особенности ребенка;

✓ нормально мыслящих родителей, совершенно беспомощных перед ребенком, который приводит их в замешательство;

✓ учителей, зажатых в тиски между иерархической структурой, обязательными программами, родителями учеников, и непризнание их профессии;

✓ нормально мыслящих учителей, столкнувшихся с учениками, которых они не понимают, доставляющие им множество хлопот;

✓ сверхэффективных учителей, сочувствующих страданиям своих учеников, но бессильных перед устаревшей системой.

Итак, передо мной стоит труднейшая задача. И снова пришедшее письмо замотивировало меня взяться за книгу – от учительницы, побывавшей на одной из моих лекций. Я ей очень благодарна: она нашла время прийти послушать выступление и потом написать в точности то, что придало мне силы взяться за дело.

¹ Классы, в которых занятия с разными по уровню подготовки группами детей ведет один учитель. Такое объединение происходит, как правило, в маленьких школах. – Примеч. ред.

Спасибо! Ваше письмо вернуло мне оптимизм и заставило вспомнить мой девиз: «Нет проблем, есть только решения!» Итак, давайте теперь поищем эти решения вместе.

Глава 1. Определимся с терминами

Родители необычных детей сталкиваются с множеством проблем: ребенок гиперчувствителен и очень эмоционален. Он мало спит, много двигается или, наоборот, часами сидит в уголке, погруженный в свои занятия. Он становится то заторможенным, то взрывается гневом резко и необъяснимо. Ребенок послушный, но далеко не покорный. Он задает удивительно взрослые вопросы, но при этом в некоторых ситуациях ведет себя, как маленький. Необычный ребенок тревожен, не любит перемен, требует много внимания и объяснений. Окружающий мир все чаще показывает несчастным родителям, что они плохо воспитывают своего ребенка. С того дня, как он идет в школу, все еще усложняется. Он не слушает инструкций, не сидит на месте и требует постоянного внимания учителя. Во время перемен такой ребенок не может поладить с другими детьми, и его часто задирают. Теперь уже школа косо смотрит на его родителей, считая их сторонниками вседозволенности.

В этот момент родители начинают искать помощи у школы, врачей и детских психологов. Именно в такое время все становится совсем плохо. В мире, где нормальность считается идеалом, быть особым ребенком – значит считаться неполноценным, больным и неправильным, требующим заботы и перевоспитания. Дальше остается только выбрать штамп, который заклеймит этого полного жизни ребенка.

Брюно Хумбек¹, бельгийский педагог-психолог, исследователь семейного воспитания, шутит об этой тенденции ставить диагнозы. Он пишет: «Мой сын стал совсем ОКРНКПТОСДВДЛ (Обсессивно-компульсивное расстройство с нарушением координации на фоне повышенной тревожности и синдрома дефицита внимания, вызывающих трудности в обучении счету, диспраксию² и дислексию³)». Он протестует против вмешательства мира медицины в механизмы обучения: «Медицинский жаргон часто плохо отражает педагогические проблемы. Он превращает в настоящую болезнь затруднение, обычно временное, которое не входит в его компетенцию. Педагоги не диагностируют грипп, краснуху или рак… Так почему же медики, в частности педиатры, ставят его в сфере школьного обучения? Навешивая ярлык, они фиксируют проблему и заключают ее в рамки этого ярлыка – „неуспевающий“, „плохо обучаемый“, „необучаемый“ – который часто очень тяжело носить».

В действительности, чтобы получить помощь, родители вынуждены вести ребенка к специалисту, который поставит ему диагноз, то есть наклеит соответствующий ярлык. После этого они будут до изнурения всем объяснять, что, несмотря на диагноз, их ребенок не умственно отсталый, а просто отличается от других. Ему необходима помощь, но его не нужно помещать в психиатрическую больницу и лечить таблетками.

К счастью, об этих детях и их особенностях теперь говорят все чаще, так что они становятся более известны широкой общественности. Сверхэффективные дети возвращают себе и отстаивают право быть не такими, как все. Общество начинает понимать, что ребенок с особенностями – не сумасшедший и не плохо воспитанный. Но многое еще предстоит сделать.

Вот список ярлыков, который предлагает вам мир нормально мыслящих, если у вас ребенок со сложным разветвленным мозгом. Они создают столько неудобств, что я предлагаю вам посмотреть на эти диагнозы со стороны.

Аутист

В языке Мольера недостает слов, чтобы описать

организации, ассоциации, конгрессы, а также шарлатанов

и лицемеров, которые стремятся сделать

из нас воображаемых больных, принимаясь

«лечить аутизм».

Юго Горио

Десять лет назад аутизм встречался у одного ребенка из ста, а пять лет назад – у одного из пятидесяти. Ежегодно рождается около восьми тысяч детей-аутистов. Из-за незнания аутизм пугает и обрастает грубыми стереотипами. Он пока плохо диагностируется, но это, пожалуй, даже к счастью, потому что его слишком часто представляют как психическую болезнь, требующую лечения. Аутизм – это не дефект развития, а просто индивидуальные особенности. Эту мысль поддерживает течение, зародившееся в США и Канаде, еще слишком мало известное во Франции, которое борется за «нейрологическое разнообразие». К счастью, сами аутисты начинают отстаивать свое право на интеллект, отличающийся от обычного. Они называют его «биологическим разнообразием» и восстают против недостойного обращения к себе. Исключительные особенности аутистов заинтересовали индустрию, желающую использовать эту золотую жилу. Но Франция серьезно запаздывает в понимании, сопровождении и диагностировании аутизма. Таким образом, пока умы созревают, это худший ярлык, который только можно навесить особенному ребенку.

ВП – Высокий потенциал

Само это название включает несколько понятий.

Преждевременно развитый

Не понимая, как ребенок может быть одновременно зрелым, оставаясь гиперчувствительным и эмоциональным, специалисты придумали термин «преждевременное развитие». Он вводит в заблуждение из-за предположения, что эти дети просто идут впереди других в интеллектуальном плане, сильно отставая в эмоциональной сфере. Однако речь идет не о том, чтобы быть более… или менее… чем другие, а о принципиально другом способе функционирования. Кроме того, почему гиперчувствительность и эмоциональность должны считаться незрелостью чувственной сферы?

Сверходаренный

Это наименее обидный ярлык из всего списка. Диагноз получают в результате прохождения теста на IQ. Сейчас это практически единственный способ дать понять, кто ваш ребенок, чтобы он при этом не выглядел психически больным или неполноценным. К сожалению, до сих пор остается много учителей, недостаточно образованных, чтобы принять эту «сверходаренность» без настороженности. Часто прохождение теста на IQ ничего не меняет в школьном обучении. Ситуация может даже ухудшиться. Некоторые учителя думают: «Если этот ребенок сверходарен, у него есть способности, значит, у него должны быть хорошие отметки. Если он их не получает, следовательно, он недостаточно занимается». Что и требовалось доказать!

Хотя тест на IQ местами полезен, эти тесты имеют некоторые недостатки: они очень дорогостоящие, их надежность довольно сомнительна и может даже требовать доказательств. Поскольку они намеренно стандартизированы, чтобы относиться только к 2 % населения, множество особенных детей под эти критерии не подходят. В своей книге «Я слишком много думаю» тестам на IQ я посвящаю целую главу. Если вы хотите глубже погрузиться в эту тему, предлагаю вам ее прочитать.

Высокий потенциал

Это определение все чаще используется вместо понятий «раннее развитие» и «сверходаренность». Оно делится на ВП (Высокий потенциал), ВИП (Высокий интеллектуальный потенциал), ВЭП (Высокий эмоциональный потенциал), ВКИР (Высокий коэффициент интеллектуального развития) и ВКЭР (Высокий коэффициент эмоционального развития). Фанни Нусбаум (Fanny Nusbaum), нейропсихолог и директор центра Псирен в Лионе, которая специализируется на ВП, предлагает дополнительное деление: «общий ВП» и «специальный ВП». Оба обозначают «высокий потенциал», то есть интеллектуальные способности высокого уровня. Человек с общим ВП показывает способности разного рода. Он более творческий, склонный к мечтательности, а также чаще испытывает сложности в учебе и в социальных отношениях, подвержен дислексии и диспраксии. Человек, обладающий специальным ВП, проявляет способности в чем-то одном. Он более устойчив и легче адаптируется, но больше подвержен тревоге по поводу успеваемости, переутомлению и, начиная с позднего подросткового возраста, некоторым зависимостям.

Фанни Нусбаум не зря установила эту разницу. Под одним термином «высокий потенциал» объединяют две группы с радикально различающимся функционированием нервной системы. Эта путаница прекрасно объясняет расхождения, которые обнаруживаются, например, на форумах для сверходаренных. Некоторые люди с ВП (специальным), гордые своим званием и уровнем своего IQ, имеют склонность презирать и исключать другие формы нейроразнообразия4. Им нужно сказать, что показатель их IQ – это не диплом. Наоборот, многие сверходаренные (с общим ВП) не принимают этого звания и отказываются причислять себя к этой «претенциозной» категории. К этому еще добавляются манипуляторы, которые собираются извлечь из происходящего выгоду. Они выдают себя за сверходаренных, заявляя, что у них повышенные показатели IQ, в то время как часто даже не проходили тест… В наши дни быть ВП, или сверходаренным, не имеет особого смысла.

Случаются странные и забавные совпадения. Когда я работала над книгой, как раз получила такое письмо:

¹ Один из самых известных тестов для измерения уровня интеллектуального развития, разработан Дэвидом Векслером в 1939 году. – Примеч. ред.

Хотя это наименее обидный из всех ярлыков, сверходаренность – это не самый надежный способ обозначить свою особенность. Но другие обозначения ничуть не лучше.