Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
С. 43
Меня за идиотизм освободили от военной службы. Особой комиссией я официально признан идиотом. Я – официальный идиот.
В оригинале: «já jsem byl na vojně superarbitrován pro blbost». То есть не особой комиссией, а окончательно признан или буквально – суперарбитрован (superarbitrován pro blbost). В контексте перевода ПГБ это изменение малосущественное, но с учетом взаимосвязи всего корпуса текстов о Швейке – рассказов, повести и романа – очевидно, определяемое тем, как переводится заглавие, и главное, сам текст рассказа 1911 года «Суперарбитрование бравого солдата Швейка» (Superarbitrační řízení s dobrým vojákem Švejkem). Рассказ включает и такую пару абзацев:
Superarbitrace jest slovo původu latinského. Super – nad, arbiträre – zkoumati, pozorovati. Superarbitrace tedy «nad-zkoumání».
Dobře to řekl jeden štábní lékař: «Kdykoliv prohlížím maroda, činím tak z přesvědčení, že se nemá mluvit o, superarbitrare, nadzkoumání, nýbrž o ‚superdubitare, nadpochybování‘, že takový marod je nade vši pochybnost zdráv jako ryba. Z toho principu také vycházím».
Суперарбитрация – слово латинского происхождения. Супер – особое, арбитрар – решение, заключение. Суперарбитрация таким образом – вынесение особого решения.
Но еще лучше это объяснил один штабной врач. «Когда осматриваем пациента, исходим из посылки, что речь идет не о вынесении особого решения, а о появлении особого подозрения, пациент особо подозревается в том, что здоров, как бык. На этом принципе стоим».
В существующем русском переводе рассказа «Решение медицинской комиссии о бравом солдате Швейке» (МГ 1955, перевод Д. Горбова) абзац с объяснением смысла слова «суперарбитрация» просто выпущен.
См. также комм., ч. 1, гл. 8, с. 87.
См. также шутку, построенную на совпадении звучания слов «суперарбитрация» и «субординация» – комм., ч. 2, гл. 3, с. 377.
Кстати, совершенно замечательно то, что знаменитый своим антивоенными речами депутат Рейхсрата, а заодно и поручик интендантского запаса Йозеф Швейк (см. комм., ч. 1, Предисловие, с. 21) сам был однажды суперарбитрован медицинской комиссией (JH 2010). Впрочем, когда и по поводу какого диагноза, еще предстоит узнать (из армии ушел в запас в 31.12.1897), но в любом случае этот примечательный факт едва ли мог быть известен Гашеку. Так что тут, скорее всего, чистая мистика художественного текста и творческого сознания, угадывающего и воссоздающего те тайные и невидимые нити, которыми шита сама жизнь.
И он тут же перечислил Швейку целый ряд разнообразных преступлений, начиная с государственной измены и кончая оскорблением его величества и членов царствующего дома.
Очень напоминает строки из официально судебной переписки конца войны, касающейся самого Гашека. Вот, скажем, следующее отношение Вены Праге, найденное Йомаром Хонси (собрание Бржетислава Гулы, хранящееся в фонде Здены Анчика в PNP), по поводу лишения родных изменника государственного вспомоществования. Датирована бумага 31 июля 1918 года и начинается таким пассажем:
В рамках уголовного дела против вольноопределяющегося 91-го пехотного полка Ярослава Гашека, обвиняемого в государственной измене, покушении на военную мощь государства, оскорблении его величества и т. д., необходимо…
V trestní věci proti jednor. dobr. Jaroslavu Haškovi, p.p. 91, pro zločin velezrady, proti válečné moci státu, urážce Veličenstva atd., žádá…
– Как не понять, – согласился Швейк. – Осмелюсь доложить, понимаю и во всем, что вы изволите сказать, сумею разобраться.
В оригинале «сумею разобраться» – один из многочисленных в романе русизмов orientýrovat (co ráčejí říct, dovedu orientýrovat), использованный вместо законного чешского orientovat. Подробнее об этом весьма характерном для книги явлении см. комм., ч. 1, гл. 3, с. 52.
Здесь можно отметить особый комический эффект употребления подозреваемым в государственной измене русского деривата вместо немецкого, каковым является чешский глагол orientovat.
– Как же, ваша милость. Покупаю вечерний выпуск «Национальной политики», «сучку».
«Národní politika» – одна из солиднейших чешских газет, непрерывно издававшаяся с 1883 по 1945 год. Первоначально была органом довольно консервативной Старочешской партии Staročeši (см. комм., ч. 1, гл. 1, с. 32), но в описываемое время не чуралась уже и определенных, не слишком уж отчаянных, либеральных идей. Основной аудиторией газеты была мелкая и средняя чешская буржуазия. Гашек со свойственной ему беспринципностью охотно печатался в «Национальной политике», и вообще любил ее читать, считая чистым и неистощимым источником здорового идиотизма. Неудивительно, что героиней одного из самых его язвительных уже послевоенных фельетонов – издевательского некролога «Об Ольге Фастровой» («Za Olgou Fastrovou» – «Rudé právo», 1922) – стала многолетняя звездная колумнистка и редактор газеты (в ту пору уже официального печатного органа Национально-демократической партии – Národní Strana Demokratická). См. также комм., ч. 1, Послесловие, с. 251.
Народное прозвище «сучка» (в оригинале «čubička») – газета получила вовсе не из-за особой гибкости, как это можно было бы подумать, своей политический линии, а из-за абсолютной всеядности своего собственного отдела объявлений, бравшегося за деньги публиковать рядом рекламу и бога, и черта, лишь бы с адресами и телефонами. Собственно, по этой причине Швейк, мелкий жулик на ниве собачьей торговли, и покупал вечерний выпуск «Нац. политики». Из-за объявлений (inzerátů) о купле-продаже, а может быть, имея в виду особенности коммерческого подхода Швейка, и о пропаже псов. Ну и сам давал объявления.
