Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава IX. «Резвый Пони»
На краю обширных пустынных пространств Брыль слыл самым крупным поселением. По другую сторону холма располагались Дворищи, а в лощине, еще дальше к востоку, Овражки. Неширокий пояс обжитых земель, рощ и перелесков шириной всего в несколько миль отделял деревни от раскинувшегося за ними Пустоземья.
Люди Брыля, невысокого роста, коренастые, все больше шатеновой масти, обладали нравом веселым и самостоятельным. Ни от кого они не зависели, ничьей власти не признавали, с хоббитами, гномами и эльфами ладили, тем и отличались от прочих Верзил. Их предания и легенды утверждали, будто здешние исконные обитатели – прямые потомки первых Людей, во времена оны странствовавших на запад Срединных Земель. Конечно, Древние Дни спокойными никак не назовешь, мало кто уцелел в их круговерти, однако когда из-за Великих Морей снова вернулись Короли, они нашли Брыль на этом же месте. Там он оставался и поныне, а память о древних Королях давным-давно быльем поросла.
Ко времени нашего повествования других людских поселений так далеко к западу не было. Правда, в Пустоземье бродили какие-то странные Люди, иногда заходя и в Брыль. Там их не очень-то жаловали и немного пренебрежительно величали Скитальцами из Пустоземья. А напрасно. Высокие темноволосые Скитальцы обладали, похоже, тайным знанием, необычайным зрением и слухом, знали языки зверей и птиц. Путей их никто не ведал, встречали их и далеко на юге, и возле самых Мглистых Гор, но встречали редко, видно, было их совсем мало. Послушать их в Брыле никогда не отказывались. Скитальцы приносили новости издалека, а древние предания рассказывали так, что заслушаешься. Однако с брыльским народом никто из них дружбы не водил.
В здешних краях осело немало и хоббитских семей. Конечно, они считали себя старейшим хоббитским поселением в мире, основанным задолго до перехода Брендидуина и заселения Шира. Жили они по большей части в Дворищах, но и в самом Брыле имелась хоббитская слобода, на склонах холма, над домами людей. Переростки и Маломерки (так они звали друг друга) прекрасно уживались, занимаясь каждый своим делом и ведя их по собственному разумению, при этом оба народа считали себя исконными брыльскими жителями. Во всем Среднеземье это был, пожалуй, единственный пример такого согласного жития.
Брыльчане жили основательно, ветер дальних странствий не пел им песен, а событий в окрестных деревнях вполне хватало, чтобы почесать языки в трактире. Если брыльские хоббиты нет-нет да навещали Шир, в особенности Восточную Четь, ту, что поближе, то хоббиты из Шира бывали в Брыле очень редко (а всего пути-то от Брендидуинского Моста – один день). Случалось, кто-нибудь из Скоков или какой-нибудь бесшабашный Тук останавливался в «Резвом Пони» на пару ночей, но в последнее время и это происходило все реже и реже. В Шире брыльчан считали заблудшими недотепами (как, впрочем, и всех живших за его пределами) и полагали не стоящими внимания. Спору нет, попадается и среди хоббитов голь перекатная, бродяги, способные вырыть нору в любом склоне, а потом бросить ее и сорваться с места, но в Брыле-то хоббиты жили вполне порядочные и респектабельные, ничем не уступающие обитателям Шира. Впрочем, времена, когда между Брылем и Заскочьем связи были куда более прочные, еще не забылись. Брендискоки и вовсе приходились родней некоторым брыльчанам.
В Брыле насчитывалось несколько сотен каменных домов Верзил. Деревню окружал ров, а дорога перекрывалась оградой с воротами, запиравшимися на ночь. Возле ворот имелась сторожка привратника. Вторые ворота располагались на южном выходе из деревни.
Посреди селения издавна стояла большая гостиница с трактиром. Судя по размерам, ставили ее в те времена, когда движение на Дороге носило куда более оживленный характер. Брыль-то располагался на древнем перепутье, и в прежние дни здесь собиралась самая разнообразная публика. «Чуднее, чем брыльские вести», – долго говорили в Восточной Чети, вспоминая времена, когда в «Резвый Пони» стекались новости со всех сторон и ширские хоббиты специально наведывались сюда за этим товаром. Теперь же Север давно обезлюдел, Северная Дорога зарастала, и брыльчане недаром звали ее Зеленопутьем. А гостинице что сделается? Она так и стояла при Дороге, и владелец ее почитался важной персоной. Здесь сходились все окрестные болтуны и бездельники, имелись комнаты на любой вкус, и для бродяг из Пустоземья, и для гномов, все еще проходивших порой к Горам и обратно.
Когда Фродо со спутниками подошли к деревне, было уже темно и в небе высыпали яркие звезды. У ворот пришлось стучать. Привратник с фонарем глянул в окошечко.
– Куда вас несет? Чего надо? – не очень-то любезно осведомился он.
– Идем на восток. Надо гостиницу, – в тон ему ответил Фродо.
– О! Хоббиты! Аж четверо. И по разговору – из самого Шира, – бурчал привратник, внимательно их разглядывая, потом неспешно открыл ворота и впустил их. – Ширские гости у нас в диковинку, – продолжал он. – И зачем это вам на восток? Как звать-величать, опять же интересно.
– Что за дела да как звать – про то нам знать, – Фродо не нравился привратник и его вопросы.
– Дык кто ж говорит, – согласился человек, – дела-то ваши мне без надобности, а вот прозвание выяснить – тут уж, извините, моя забота, с меня спрос.
Теперь вмешался Мерри:
– Что непонятно? Хоббиты из Заскочья идут на восток и хотят остановиться в гостинице. Я – Мериадок Брендискок. Хватит вам этого? Мне рассказывали, в Брыле путешественникам всегда рады.
– А кто ж спорит, – благодушно замахал руками привратник. – Я ведь к тому, что вы в «Пони» не единственные гости сегодня. Народу там полно, и разного. Все равно расспрашивать будут.
Он пожелал им доброй ночи, и они распрощались. Обернувшись через минуту, Фродо увидел, что привратник стоит у раскрытых ворот, внимательно глядя им вслед. Потом ворота стукнули, закрываясь, и Фродо вздохнул с облегчением. Он принялся гадать, чего хотел привратник. Может, кто уже спрашивал про них? Кто? Гэндальф? Маг вполне мог обогнать караван, пока они шарахались по Древлепуще да Упокоищам. И все-таки что-то во взгляде ли привратника, в тоне ли его настораживало.
Человек же у ворот еще раз поглядел вслед хоббитам и вернулся в сторожку. Стоило ему скрыться за дверью, как через стену бесшумно и ловко перемахнула высокая темная фигура и мигом растворилась в уличной тени.
Хоббиты проехали вверх по Дороге, миновали несколько домов и остановились у гостиницы. Сэм глянул на трехэтажный дом со множеством окон, и сердце у него упало. В пути он не раз представлял себе встречу с великанами или еще с кем пострашнее, но сейчас, в конце утомительного дня, при виде здешних высоченных домов ему стало совсем худо, а вообpажение быстренько дорисовало стоящих в гостиничном дворе злобных черных коней и Всадников, наблюдающих за путниками из верхних окон.
– Мы же не будем тут ночевать? – вырвалось у него. – Здесь ведь хоббиты есть, может, кто нас примет? Оно бы лучше было…
– Чем тебе плоха гостиница? – устало спросил Фродо. – Думаю, там внутри уютно. И Бомбадил ее советовал.
Дом, впрочем, если присмотреться, выглядел приятно. Фасадом он выходил на Дорогу, а два боковых флигеля врезались в холм, так что окна вторых этажей почти сравнялись с землей. Во двор проходили под широкой аркой, а за ней виднелось высокое крыльцо. Из открытых дверей лился свет. Большая вывеска над аркой, освещенная фонарем, извещала: «Резвый Пони. Суслень Маслютик».
Пока они топтались перед входом, внутри затянули веселую песню, сразу подхваченную множеством голосов. Хоббиты немножко послушали и спешились. Песня окончилась под взрывы смеха и хлопки ладоней. Тогда они оставили пони во дворе, а сами поднялись на крыльцо. Фродо шел первым. На пороге он чуть не столкнулся с невысоким толстым человеком в белом фартуке, лысым и краснощеким.
– Не могли бы мы… – начал Фродо.
– Полминутки, с вашего позволения, – крикнул человек и живо нырнул в дым и гомон голосов. Полминутки еще только начались, а он уже выскочил обратно, вытирая руки о фартук.
– Добрый вечер, сударь! – доброжелательно приветствовал он Фродо, низко кланяясь. – Чего изволите?
– Ночлег для четверых хоббитов и пяти пони, пожалуйста. Не вы ли будете господин Маслютик?
– Ваша правда, сударь. А звать – Суслень. Суслень Маслютик – к вашим услугам. А вы не из Шира ли будете? – Вдруг он хлопнул себя по лбу. – Хоббиты! Что же это мне напоминает? – мучительно скривился он. – А имена ваши, простите?
– Господа Тук и Брендискок, – представил Фродо. – Это – Сэм Гэмджи. Мое имя – Норохолм.
– Во! Счас! – прищелкнул пальцами хозяин. – Не! Опять упустил! Ладно, авось вспомню, как минутка выпадет. Совсем с ног сбился, но для вас придумаю что-нибудь. Непременно. Не часто нынче встретишь компанию аж из самого Шира. Достойна наилучшего приема. Извините. Расстараемся. Как на беду, такой наплыв сегодня, какого давно не было. То ни дождинки, а то как из ведра, это у нас так говорят. Эй, Ноб! – завопил он. – Где ты там, кляча мохноногая? Ноб!
– Иду, сударь, иду! – Из-за двери возник молодой веселый хоббит и встал на пороге, уставившись на гостей во все глаза.
– Где Боб? – накинулся на него хозяин. – Живо отыщи мне его. Я же не таракан, у меня только две ноги! Найдешь Боба, скажешь: во дворе пять пони дожидаются, пусть пристроит. Живо! Поворачивайся!
Ноб подмигнул хоббитам и метнулся прочь.
– Так, так, так, – частил Маслютик. – Что, бишь, я хотел сказать? А, да! Все одно к одному. Тут компания с Зеленопутья вчера ночью подошла, что само по себе странно. А нынче вечером гномы заявились – здрасьте! Путешествуют на Запад, видишь ли. Ну и вы теперь. Кабы не хоббиты, прям и не знал бы, куда деваться. Да по счастью, есть у меня парочка комнат в северном флигеле. Для хоббитов и держим. Все как вы любите. И окошки круглые, и этаж почти первый. Надеюсь, вам удобно будет. Ужин ведь тоже закажете? Не извольте беспокоиться, готов будет моментально. А теперь сюда прошу!
Вслед за хозяином они прошли по коридору и остановились перед круглой дверью.
– Вот, – сказал Маслютик, отпирая ее. – Надеюсь, подойдет. А сейчас – извините, побегу. Столько дел – поговорить некогда. Кручусь, кручусь, а вот не худею. Я еще загляну попозже. Если понадобится, звякните в колокольчик, Ноб придет. А не придет – кричите, не стесняйтесь!
Когда он наконец умчался, голова у хоббитов уже пошла кругом. Хозяин мог заговорить кого угодно. Путники огляделись. Они были в небольшой уютной комнате. Перед камином, загруженным дровами, стояли кресла. Стол накрыт белой скатертью. А на столе – большой ручной колокольчик. Однако Ноб возник на пороге задолго до того, как они собрались позвонить. Он принес свечи и посуду к ужину.
– Что пить закажете, господа? – спросил он. – Пока ужин готовится, пожалуйте, покажу вам спальни.
Только хоббиты умылись и погрузились в изучение содержимого солидных глиняных кружек, как явились Маслютик с Нобом и в четыре руки споpо накрыли на стол. Тут же возникли суп, холодное мясо, хлеб недавней выпечки, черничный пирог, полголовки зрелого сыра – еда простая, но основательная, ничуть не хуже, чем дома, что окончательно примирило Сэма (он уже и после пива готов был примириться) с местными порядками. Хозяин еще покрутился вокруг и собрался бежать дальше. Возле двери он задержался.
– Как отужинаете, может, к гостям надумаете спуститься, – предложил он. – Хотя с дороги-то, может, и спать решите. А придете – будем рады. Знаете, из Шира редко кто теперь приходит, интересно бы новости послушать, историю там какую или песенку. Одним словом, как хотите.
В конце ужина (три четверти часа, не отвлекаясь по пустякам) настроение хоббитов существенно поправилось, причем настолько, что Фродо, Пиппин и Сэм решили присоединиться к гостям в зале. Мерри их не поддержал.
– Посижу тут, у огня, а попозже, может, выйду подышать, – сказал он. – Вы там поосторожнее. Про наш уход ведь не знают еще, а здесь – Дорога, и от Шира недалеко.
– Да ладно! – отмахнулся Пиппин. – Сам смотри не заблудись. Места-то незнакомые. По мне – так лучше за дверьми сидеть. Спокойнее.
В большой зале компания и правда собралась весьма разношерстная. В камине полыхали смолистые поленья, а под потолком горели три лампы, но света не хватало. В зале было крепко накурено. Возле камина Суслень Маслютик беседовал с двумя гномами, рядом стояли два-три человека. На лавках сидели вперемешку и люди из местных, и местные же хоббиты, еще несколько гномов и прочий люд, которого не разглядеть было в полумраке.
Наших хоббитов встретил приветственный гул голосов. Чужаки, пришедшие Зеленопутьем, тут же с любопытством уставились на них. Хозяин представил местным вновь прибывших и с такой скоростью протараторил имена присутствующих, что хоббиты хоть и расслышали, но понять, кто есть кто, конечно, не успели. В Брыле, похоже, в ходу были все больше имена растительного происхождения, для ширских хоббитов звучавшие странновато. Так, например, названы были Тростинник и Каприфоль, Верескун и Дичок, Шерепей и Хвощ (не забудем и самого Маслютика), несколько Кувшинников и прочие. Были и вполне обычные имена, всякие там Скручи, Бобровники, Долгоноры, Пескодралы и Заройниксы. Их и в Шире немало было. Нашлись даже трое Норохолмов из Дворищ. Они в толк не могли взять, как могут разные Норохолмы не быть в родстве, и со всей душой приняли Фродо за потерявшегося родственника.
Вообще дружелюбия и любопытства брыльским хоббитам занимать не приходилось. Фродо волей-неволей пришлось объясниться. Он выдал себя за ученого, интересующегося историей и географией (сидящие истово кивали, хотя оба слова слышали, скорее всего впервые). Далее Фродо поведал о намерении написать книгу (присутствующие округлили глаза) о хоббитах, живущих за пределами Шира, и с этой целью он, Фродо Норохолм, с друзьями предпринял путешествие на Восток.
Что тут началось! В течение нескольких минут на него обрушилось столько сведений, что пиши он и в самом деле книгу, материала хватило бы на несколько глав. А чтобы не показалось мало, в довершение ему продиктовали список лиц, вполне сведущих в данном вопросе. Начинался он все тем же Маслютиком. Кажется, собравшиеся были несколько разочарованы, сообразив, что книгу писать будут не прямо сейчас, и тогда стали расспрашивать просто о ширских делах. Фродо рассказывал вяло и скоро был оставлен в покое в уголке, откуда удобно было и смотреть, и слушать.
Люди и гномы рассуждали о событиях и новостях, которые давно уже новостями не были. О том, что на Юге неспокойно, знали и так. Люди, пришедшие Зеленопутьем, как раз и ушли оттуда поискать местечка потише. В Брыле сочувствовали, но приютить не рвались. Один из пришедших, противный косоглазый тип, пророчил в скором времени чуть ли не переселение на север. «Ежели им места не найдется, – горлопанил он, – так они его сами отыщут. Почемуй-то они должны жить хуже других-прочих!» Местные слушали и значительно переглядывались.
Хоббитов это не касалось. Вряд ли Верзилы польстятся на хоббичьи норы. Они, развесив уши, слушали разошедшегося Пиппина, веселившего компанию за большим столом рассказом о рухнувшей крыше в Микорытах. Фродо, знавший историю наизусть, улыбался, но скоро ему пришлось жарко. Один из местных хоббитов, не раз бывавший в Шире, вцепился в него как клещ, выпытывая, где же это живут Норохолмы и с кем они пребывают в родстве. Kое-как удалось от него отбиться.
Затем Фродо заинтересовал высокий человек, не то вольный бродяга, не то опытный путешественник. Он сидел в темном углу перед большой пивной кружкой, курил длинную, покрытую затейливой резьбой трубку и внимательно прислушивался к хоббичьей болтовне. Ноги он вытянул, как сделал бы любой усталый человек, и Фродо бросились в глаза высокие сапоги хорошей выделки, изрядно поношенные и заляпанные свежей грязью. В зале было тепло, но незнакомец не снял дорожного темно-зеленого плаща, больше того, даже капюшон надвинул – только глаза поблескивали, и все в сторону хоббитов.
– Кто таков? – улучив момент, шепнул Фродо Маслютику. – Не помню, чтобы его представляли.
– Этого? – шепнул в ответ хозяин, не поворачивая головы, только глаза скосил. – Я и сам толком не знаю. Одни из этих… мы их Скитальцами зовем. Бывает здесь. Молчун. Слова из него не вытянешь. Иногда исчезнет на месяц, иногда – на год. Прошлой весной частенько захаживал, а с тех пор, почитай, и не видал я его. Имени настоящего никогда не слыхал. Колобродом кличут. Шастает на своих ходулях, а по каким делам – неведомо. Да ведь у нас как говорят: «Что запад, что восток – какой с них прок». Это, значит, про Скитальцев и про Шир тоже, прощения прошу. Забавно, что вы про него спросили…
Тут хозяина позвали, требуя еще пива, и он умчался, так и не сказав, что же забавного он нашел в вопросе Фродо.
Фродо встретился взглядом с Колобродом. Тот, видно, догадался, что речь идет о нем, а может, просто так на хоббита глядел. Он приветливо кивнул Фродо и жестом пригласил подсесть к нему. Фродо нехотя подошел. Бродяга откинул капюшон, обнажив давно не стриженную шевелюру, обильно тронутую сединой. Внимательные серые глаза в упор взглянули на хоббита.
– Здесь меня называют Колобродом, – тихо произнес он. – Рад познакомиться с вами, господин Норохолм. Я правильно расслышал, как вас Маслютик назвал?
– Правильно, – сдержанно кивнул Фродо. Под пристальным взглядом твердых серых глаз он чувствовал себя неуютно.
– Господин Норохолм, – веско произнес Колоброд, – я бы на вашем месте попридержал ваших друзей. Они много говорят. Пиво, камелек, вопросы – это все понятно. Но здесь не Шир. Совсем не Шир. И народ здесь разный. Hе мне бы говорить, понимаю, – остановил он возражение Фродо, – но сегодня вслед за вами через Брыль прошли еще более странные прохожие. – Говоря это, бродяга ни на миг не отводил взгляда от лица хоббита.
Фродо смешался, но промолчал. Молчал и Колоброд; подавшись вперед, он внимательно слушал Пиппина. Фродо тоже прислушался и чуть не вскочил. Окрыленный успехом истории про крышу, бравый Тук взахлеб рассказывал о знаменитом дне рождения и дошел уже до Прощальной речи. Вот-вот должен был прозвучать рассказ об исчезновении.
Фродо топнул ногой с досады. Конечно, для большинства здешних хоббитов история была как история, мало ли баек ходит про чудаков из-за реки. Но тот же Маслютик, впитывающий всякие слухи как губка, кое-что наверняка слыхал. Всплыла бы фамилия Сумниксов, а этого никак не хотелось. Фродо заерзал, не зная, как быть. А Пиппин, возбужденный всеобщим вниманием, вошел в раж и совершенно забыл об опасности. Фродо в ужасе понял, что Пиппина понесло, в таком состоянии он и про Кольцо ляпнуть может! Тогда все погибло!
– Лучше бы вам вмешаться, – быстро шепнул ему Колоброд.
Фродо вскочил на стол и заговорил. Слушатели Пиппина тут же отвлеклись и переключились на Фродо. Кое-кто засмеялся, кто-то захлопал, решив, что господин Норохолм уже заложил за воротник и стал поразговорчивее.
Фродо нес околесицу, сгорая от стыда, и машинально нашаривал в кармане Кольцо, как часто делал в затруднительных ситуациях. Вдруг он подумал, что самым простым выходом было бы надеть Кольцо и исчезнуть. Тут же его охватило сильнейшее желание так и поступить. Оно словно накатило откуда-то со стороны. Он отчаянно сопротивлялся искушению, сжав Кольцо в кулаке, чтобы не дать ему выкинуть какой-нибудь фортель. Рассчитывать на порыв вдохновения больше не приходилось. Сначала Фродо произнес несколько «приличествующих слов», как это водится в Шире. Что-то вроде «все мы очень благодарны хозяевам за оказанный прием и, смею надеяться, мой короткий визит послужит возобновлению утраченных уз древней дружбы, связывающей Брыль с Широм»… Он запутался и не нашел ничего лучшего, как закашляться. Множество глаз были устремлены на него.
– Песню! – потребовал кто-то из хоббитов.
– Песню, песню! – поддержали остальные. – Что-нибудь новенькое, чего раньше не слышали!
Фродо так растерялся, что затянул песенку, которую любил и которой весьма гордился Бильбо (слова были его собственные). Там речь как раз шла о трактире, может, поэтому Фродо ее и вспомнил.
Ему долго и громко хлопали. Голос у Фродо был неплохой, и песенка пришлась по вкусу.
– Где там старина Маслютик? – кричали из зала. – Пусть послушает. Эй, Боб, выучи своего кота бренчать, а мы потом попляшем.
Все пропустили по кружке и принялись требовать: «Повторить! Повторить просим! Еще разок!»
Фродо тоже отхлебнул, собрался с духом и запел. Теперь ему подпевали: мотив-то был пустяковый, а слова легко запоминались. Теперь уже Фродо, как недавно Пиппин, почувствовав себя в центре внимания, разошелся не на шутку. Он корчил рожи по ходу песни, подпрыгивал на столе и, пожалуй, переусердствовал немножко, подпрыгнув на словах «Как вдруг корова в небо – прыг!» чуть выше, чем следовало. Приземлился он прямо в поднос, полный пустых пивных кружек, поскользнулся и в звоне и грохоте свалился со стола. Слушатели привстали, уже готовые повалиться от хохота и… застыли с раскрытыми ртами и выпученными глазами. Певец-то исчез, словно сквозь пол провалился, и дырки не оставил!
Местные хоббиты поморгали недоуменно и дружно принялись звать Маслютика. Вокруг Сэма и Пиппина сразу образовалось пустое пространство. На них поглядывали издали мрачно и недоверчиво, как, впрочем, и следовало глядеть на сообщников странствующего чародея, от которого неизвестно чего ждать. А вот один местный, смуглый, посмотрел на них с пониманием, слегка насмешливо и не торопясь вышел вон. Сразу вслед за ним снялся и косоглазый южанин. Между прочим, парочка эта весь вечер шушукалась за дальним столиком. Ушел с ними и привратник Гарри.
Фродо чувствовал себя дурак дураком. Совершенно потерявшись от необходимости что-либо предпринять, он прополз под столами в угол к Колоброду. Тот сидел не двигаясь, и по нему невозможно было сказать, как он относится к происшедшему. Фродо влез на стул и снял Кольцо. Случай поверг в недоумение его самого. Да, наверное, он трогал Кольцо, когда пел, а потом… похоже, потом, когда он попытался взмахнуть рукой, теряя равновесие, Кольцо случайно скользнуло на палец. Это еще вопрос: случайно ли? Уж не решило ли оно показаться кому-то, чья воля ощущалась здесь, в зале? Очень подозрительный вид был у троицы, покинувшей трактир.
– Ну? – сумрачно спросил Колоброд, когда Фродо возник снова. – И зачем это вам понадобилось? Болтовня ваших приятелей в тысячу раз безобиднее. Можно сказать, вляпались обеими ногами. А может, пальцем?
– Что это вы говорите, не понимаю я, – раздосадованный и испуганный, ответил Фродо.
– Да уж что тут понимать! – проворчал Колоброд. – Ладно, подождем, пока все уляжется. А потом нам, с вашего позволения, господин Сумникс, надо бы поговорить по секрету.
– О чем это? – обеспокоенно спросил Фродо, даже не заметив, что его назвали настоящим именем.
– О вещах, важных для нас обоих, – глядя в глаза Фродо, веско произнес Колоброд. – У вас есть возможность узнать кое-что полезное для себя.
– Хорошо, – нервно буркнул Фродо. – Поговорим… после.
У камина шло бурное выяснение обстоятельств происшествия. Появившийся Маслютик честно пытался вникнуть одновременно в рассказы нескольких очевидцев, очевидно противоречащие друг другу.
– Да я сам видел, господин Маслютик, – горячился один хоббит. – То я вот его видел, а то – не увидел. Ну просто взял – и в чистом воздухе растаял.
– Да как же это может быть, господин Кувшинник? – увещевал его хозяин, сам, впрочем, несколько растерянный.
– А вот и может! – не сдавался Кувшинник. – Тьфу, пропасть! Да почему – может? Так оно и было!
– Да ведь не могло же быть! – мотал головой Маслютик. – Вспомните, господин-то Норохолм в теле, как это ему в чистом воздухе таять? А и в нечистом, как у нас здесь, все одно, не с руки!
– Так куда ж он делся? – взорвались сразу несколько голосов.
– Почем мне знать? Может деваться куда угодно, лишь бы по утрам за постой платил. Вот же, пожалуйста, господин Тук сидит, никуда не исчезает.
– Я что видел – то видел, а чего не видел – о том врать не стану, – упрямо твердил Кувшинник.
– Воля ваша, недоразумение здесь какое-то, – бормотал хозяин, быстро собирая на поднос осколки посуды.
– Конечно, недоразумение! – решился подать голос Фродо. – Никуда я не исчезал. Вот он я! Просто решил с Колобродом поговорить.
Он вышел из темного угла на свет. Народ отпрянул. Его появление взволновало посетителей не меньше, чем исчезновение. Объяснения Фродо про падение и путь под столами до стены никого не удовлетворили, и возмущенная публика валом повалила из трактира. Веселье как ветром сдуло. Местные, выходя, недобро поглядывали на Фродо и бубнили меж собой. Скоро и гномы, а вслед за ними и люди с юга поднялись, пожелали доброй ночи хозяину (словно не заметив Фродо с друзьями) и ушли. В зале остался сидеть над кружкой с пивом только Колоброд.
Нельзя сказать, что хозяина расстроило происшествие. Разговоров теперь хватит на много вечеров, а значит, в трактире яблоку негде будет упасть.
– Что это вы натворили тут, господин Норохолм? – укоризненно обратился он к Фродо. – Клиентов моих распугали, посуду вот расколотили прыжками своими…
– Я весьма сожалею о причиненном беспокойстве, – покраснел Фродо. – Я не хотел. Просто такой несчастный случай. Запишите в счет.
– Хорошо, хорошо, сударь. Но если в другой раз надумаете кувыркаться или там поколдовать немножко, а может, еще чем таким заняться, вы уж предупреждайте народ заранее, а главное – меня не забудьте в известность поставить. У нас тут всякие странности не очень жалуют и к новым штучкам не вдруг привыкают.
– Я вам обещаю, господин Маслютик, больше ничего такого не будет. Мы сейчас спать пойдем, завтра хотим выйти пораньше. Вы бы не взяли на себя труд приготовить наших пони часам, скажем, к восьми?
– Hепременно, непременно! – заверил хозяин. – Только пока вы здесь, мне бы поговорить с вами надо, господин Норохолм. С глазу на глаз, – добавил после маленькой паузы хозяин. – Вспомнил я кое-что. Думаю, важное для вас. Вот загляну кое-куда и, с вашего позволения, к вам зайду. Не возражаете?
– Буду рад, – с улыбкой сказал Фродо, но сердце у него упало. «Уморят они меня своими разговорами! Сговорились, что ли?» – подумал он и с подозрением взглянул на хозяина, ожидая заметить на добродушной круглой физиономии следы коварных замыслов.
