Как я решила умереть от счастья

6

Ох, мамочки! Я пойду на это. Прерву сорокапятилетний стаж примерного поведения. Все, иду. Надеваю плащ и вперед. Главное, чтобы мысли не сковали мне тело. Прогнать их вон из головы и двигаться на автомате. Ну вот, я пошла. Только захлопнула за собой дверь, как тут же ладони вспотели, сердце заколотилось, и, кажется, я сейчас взорвусь. Интересно, как настоящие грабители успокаивают нервы? Я так скучно живу, что даже самое простенькое нарушение закона (тоже мне, подвиг – конфету стащить, с этим и младенец управится, не вылезая из коляски!) повергает меня в смятение. Я при одной мысли о правонарушении дрожу от ужаса как осиновый листочек.

Неведомая сила парализует мне ноги, но безумным напряжением воли я заставляю себя доползти до «Монопри». А дальше плыву в потоке своего страха. Опускаю голову, делаю вид, будто очень спешу, и, как всегда, прохожу в магазин, никем не замеченная. Полусонный охранник даже головы не повернул. Надо пройтись по моим любимым отделам, чтобы прийти в себя. Полки с чаем всегда действуют на меня эйфорически. Люблю подолгу разглядывать их. Есть сорта чая, которые словно уносят в далекое путешествие: аромат, яркие цвета упаковок и тонкие причудливые буквы на них завораживают, словно картонные миражи, приманки для туристов. В этом отделе меня слегка отпускает, но не настолько, чтобы я позабыла о цели визита. Глубокий вдох. Для укрепления духа воображаю, как в Рождество выпью большой стакан воды с нужной дозой снотворного. Конечно, живот и без того у меня будет раздут после праздничного торта, и глотать белые пилюли не доставит особого удовольствия, при моих-то проблемах с желудком, но я все равно сделаю это. Рука не дрогнет, рот не выплюнет, горло не отрыгнет. Затем я надену свой самый красивый купальник, погружусь в ванну и спокойно усну в теплой пене, испустив последний счастливый вздох, чтобы уже не проснуться. Эта пленительная картина придает мне мужества. Раз уж не боишься умирать, прекрати бояться жить. Хоть ненадолго. За очередной порцией вдохновения направляюсь в отдел банных принадлежностей. Не хочу умирать в облаке дешевых искусственных запахов апельсина или персика, мне нужен мягкий и успокоительный аромат для последнего пути. Мадагаскарская ваниль, например. Но хватит мечтать: прежде чем вновь потревожить бригаду «Скорой помощи», я должна выполнить все задания. Давай, Сильви! Тебе это по плечу!

Осторожно поглядываю вправо-влево. Никого. Спокойной и расслабленной, как гитарная струна, рукой я беру флакончик пены «Бурбонская ваниль» и кладу в правый карман – он падает тяжелым грузом, оттягивая подкладку. Весит, по-моему, не меньше тонны и заметно деформирует прямой покрой плаща. От каждого его удара по бедру мне становится нехорошо. Такая легкая пытка. В искупление наполняю корзину самыми дорогими товарами: биокрем против морщин, антипригарная сковорода, четырехслойная туалетная бумага и в дополнение к ней, на всякий случай, сверхмощное средство для прочистки труб. Будь у меня еще место в корзине, я бы засунула туда и тостер, и электрическую кофеварку – лишь бы загладить свою вину перед богом торговли. Отпусти мне мой грех, «Монопри». За деньги, в которые мне обойдется вся эта дребедень, я бы могла купить целый склад бурбонской ванили, но у меня другая задача.

Задача такова: пройти на кассу и не описаться. И еще как-то удержаться на ватных ногах. С ужасом представляю, как меня скрутят и повалят на пол, вслед за флакончиком пены, случайно выпавшим из кармана. Нет, ни в коем случае нельзя так глупо вляпаться. Неуверенным шагом приближаюсь к кассам. Надо прийти в себя. Глубокий вдох – и, отбросив сомнения, я ныряю в алкогольный отдел. Здесь слишком людно, поэтому, быстро цапнув бутылку водки, снова укрываюсь в тихом оазисе туалетной бумаги. Вот черт, никогда я не сумею открыть эту бутылку, у нее крышка с защитой от воров. Однако чем-то же нужно успокоить нервы… Дыши, думай. Идея! С громким стуком ставлю водку посреди освежителей воздуха и убегаю в отдел чистящих средств. Не знаю, поможет ли, но пришла пора принять решительные меры. Хватаю банку допотопного пчелиного воска для чистки паркета, с грехом пополам открываю и вдыхаю полной грудью, чтобы в голову ударило. Кто-то нюхает клей или попперсы, а я – пчелиный воск. И что такого? Главное – забыть о флаконе, который хлопает меня по бедру. Я окунаюсь в любимый запах начищенного паркета, делаю еще один вдох, считаю до трех и лечу на кассу, опустив голову. А там понимаю, что мои фокусы пробудили дремавшего охранника. Он взял меня на заметку. Я начинаю задыхаться, струйки пота бегут под плащом. Мой впечатлительный мозг парализован страхом, и все извилины разом переходят в спящий режим. Зато в животе настоящая буря – ну точно, обделаюсь.

– Мадам! Мадам!

Я притворяюсь глухой. Только намертво сведенные скулы мешают мне покаянно завопить: «Простите! Простите меня, я тут ни при чем, я не хотела!» – но тело уже почти готово рухнуть наземь, чтобы упростить процесс моего задержания.

– Мадам! Минутку, мадам!

Он касается моего плеча, и я в панике чуть не роняю корзину.

– Да?

Ничего не слышу, будто рой пчел жужжит в каждом ухе и меня сейчас хватит удар.

– Вы его берете?

– Что-что? Извините, не слышу, в ушах звенит.

Я и так умираю от страха, а его африканский акцент пугает еще сильней.

– Вы открыли банку с воском, придется ее купить!

– Что?

– Вы не поняли, что я сказал? Вам придется купить этот воск, раз вы его открыли!

– Да? Ох, простите! Он, видно, выпал у меня из корзины. Спасибо, всего доброго!

Чуть не плача, вырываю банку у него из рук и спешу на кассу. Посильнее сжимаю ягодицы: похоже, четырехслойная бумага пригодится мне раньше, чем я думала.

У кассы надеваю темные очки, уже не боясь удивить окружающих. Стараюсь не думать о флаконе с пеной, который буквально обжигает мне бедро. А тут еще и кишки перекручиваются. Тяжело выдыхаю от боли.

– Наша карта есть?

– Да, но нет!

– То есть?

– Я очень спешу, мне надо скорей домой!

Кассирша-индианка невозмутимо глядит на меня.

– По карте «Монопри» у вас будет тридцать процентов скидки на некоторые товары. Вы хорошо сэкономите. Особенно на воске и сковороде.

– Да мне плевать! Плохо мне, понимаете? У меня живот болит, у меня понос, я хочу домой!

А она выдает мне улыбку во все тридцать два зуба, как в награду за славный анекдот. Одни покупатели поглядывают на меня с испугом, будто я напукала им под нос, другие хихикают, тактично отвернувшись. Поистине голгофа.

– Все-все, ладно! – смеется кассирша.

Сую ей кредитку, одновременно запихивая вещи в пакет и уронив половину на пол. Потом забираю карту и убегаю.

– Мадам, вы же половину покупок забыли!

– Неважно! – ору я, не оборачиваясь.

Выскакиваю наружу, с жадностью хватаю ртом воздух и устремляюсь к дому бегом. Только бы не нагадить в лифте, он еще никогда не ехал так медленно! Стараюсь не разжимать ягодицы и дышать ровно, глубоко, чтобы успокоить кишечную бурю. Вот так, со стиснутой задницей, я нервно копошусь ключом в замке, а пакеты бросаю у двери, огласив дом адским грохотом, но тем лучше, если он сумел заглушить мой трубный пук. Дверь наконец поддается, чтобы впустить меня и с треском захлопнуться за моей спиной. Сфинктер держится из последних сил, пока я раздеваюсь. И, о счастье – сесть на лучший в мире трон, испустить сладостный вздох и освободить организм, переполненный эмоциями! Ноги дрожат, живот извергается Ниагарским водопадом, невыносимая вонь заполняет весь туалет. Это запах моего страха. Сжав голову руками, я начинаю понимать, что меру позорного задержания в магазине исхитрилась заменить еще большим позором и сбежать под самым курьезным предлогом из всех, что могли прийти в голову. Ирония судьбы! Сходила, видите ли, на дело. Половину покупок там оставила. Смех и слезы душат меня. Смеюсь, потому что последние минуты оказались самыми яркими в моей жизни… но довольно-таки бесславными – оттого и плачу. А еще оттого, что мне отныне заказан путь в любимый магазин. Придется все покупать по Интернету.

Проветрив хорошенько туалет и приняв душ, я позволила себе вздремнуть, чтобы потом на свежую голову подвести неутешительные итоги личностного роста. А оного, надо сказать, не наблюдается. Как была, так и осталась забитой трусливой девочкой, годы ничего не изменили. Впрочем, одно открытие мне сделать удалось: я еще глупее, чем думала.