Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава вторая. Дом родной
Одно дело – мечтать о перемене места жительства, сидя на солнечной террасе, и совсем другое – вернувшись в реальный мир. В Англии Прованс с каждым днем становился для нас все более далеким, но и все более желанным. На этом этапе мы еще даже не знали толком, где именно хотели бы жить. Если включать в Прованс Лазурный Берег (чего мы не делали, потому что он не похож на истинный Прованс), весь регион охватывает более тридцати тысяч квадратных километров, от гор на севере до пляжей Кассиса и Марселя на юге. Так что, зная совсем немного о своем будущем доме, мы поначалу ограничились мечтаниями и чтением путеводителей, которые только усиливали наше нетерпение.
Дженни, по крайней мере, подошла к делу более конструктивно и записалась на курсы французского языка, где ее окружали одни подростки. Я же оставался убежденным сторонником использования школьного французского, сопровождавшегося в моем случае таким акцентом, что одна женщина в Горде воскликнула: «Mais monsieur, vous parlez français comme une vache espagnole!» Сначала я принял ее слова за комплимент с оригинальным идиоматическим выражением, но позже выяснилось, что она и в самом деле сравнила мой выговор с мычанием испанской коровы.
Когда зима зашлепала по влажной английской грязи, мы стали искать утешения в географических картах путеводителя Guide Michelin и принялись строить планы вернуться в Прованс в начале лета. На этот раз нужно было подготовиться тщательнее и по-деловому. Сколько будет стоить проживание? Хорошо ли там относятся к англичанам-эмигрантам? Следует ли нам получить вид на жительство? Оформить ли нашим двум собакам специальные паспорта? А ужасные французские налоги? Мы рассуждали часами, основываясь на собственном оптимизме и невежестве. Кажется, это была самая долгая зима на моей памяти, но наконец она закончилась, и мы смогли, по крайней мере в мыслях, надеть шорты и солнцезащитные очки. Пришло время ехать.
Мы часто замечали, что, когда англичане отправляются за границу на своих машинах, они доверху наполняют их всем английским: тут и огромные чайные коробки, и любимый заварочный чайник, и шоколадное печенье, и зимние свитеры независимо от времени года (так, на всякий случай), и пара небольших шезлонгов, и зонтики, и неизменно средства от расстройства желудка, поскольку всем известно, что иностранцы обычно добавляют в пищу бог знает что.
Мы же пытались загрузить машину по минимуму, чтобы осталось место для оливкового масла и вина, которое собирались привезти назад. Когда едешь по Провансу, один из самых приятных отвлекающих моментов – это большое количество винодельческих ферм, соблазняющих путешественников: так и хочется заглянуть и промочить пересохшее горло. Подобный визит всегда заканчивается покупкой парочки бутылок вина. Удивительно приятный и цивилизованный способ заняться винным шопингом. Остановитесь ли вы в старом фермерском доме или в миниатюрном Версале в конце двухсотметровой подъездной дороги в три полосы, вас всегда примут с теплотой, вниманием и частенько с чем-нибудь вкусным.
Но сначала нам нужно было добраться до места – паромом до Кале, а затем проехав на юг по обширной территории Франции. Численность населения в наших двух странах более или менее одинаковая, однако земли́ во Франции в три раза больше. Это становится очевидным, когда переезжаешь страну с одного конца в другой. Километрами тянутся открытые пространства, и кажется, что здесь трудилась целая армия ландшафтных дизайнеров – аккуратные поля и живые изгороди, добротные заборы, безупречно прямые тракторные колеи. И как правило, пейзаж пуст – ни домов, ни людей.
Поговорка гласит, что «Прованс начинается в Валенсии», и действительно, как только мы проехали Валенсию, цвет неба стал меняться, изменилась архитектура. Кирпич и шифер уступили место терракотовой черепице. Солнце уже отличалось бо́льшим постоянством, температура поползла вверх. Почти добрались.
С помощью приятеля, который прожил во Франции несколько лет, мы сняли маленькую квартирку рядом с главной площадью Горда. От нее было метров сто до кафе, две минуты до местной булочной, а в соседнем доме располагался многообещающий небольшой ресторанчик. И к тому же в ней был телефон – по тем временам редкость. Чего еще желать?
В первый полноценный день жизни в Горде (хотя пока что мы приехали всего на две недели) перед нами стояли две важные задачи: закупить еды – как в жидком, так и в твердом виде – и найти местного агента по недвижимости. Дела на пару часов. Или так нам казалось.
В те годы супермаркеты, где все покупается за один раз, существовали только в больших городах. В далеких деревеньках Прованса, если тебе был нужен хлеб, ты шел в булочную, мясо – в мясную лавку. Фрукты и овощи, сыр, вино, моющие средства и прищепки для белья продавались в отдельных магазинах, и владелец каждого, специалист своего дела, всегда был рад сообщить вам все, что он знает о предмете. Местные покупатели, в основном пожилые дамы, с подозрением относились к таким россказням и решительно не желали обнаружить среди своих покупок битый персик или гнилой помидор. Хозяин магазина, естественно, вставал грудью на защиту товара. Мял плоды в руках, предлагал понюхать, а если и это не помогало, то попробовать. Весь диалог сопровождался пылкими заверениями, и наконец пожилая дама запускала руку глубоко в кошелек, и покупка совершалась. Эти сцены было забавно наблюдать, но время шло – обычно на две дыни уходило минут десять, – и к полудню кое-что из запланированного мы так и не купили. Увы, в полдень все закрылось. Так мы выучили первый провансальский урок хождения по магазинам: выходи рано, будь терпелив и не опаздывай к обеду.
Найти агента по недвижимости тоже оказалось непросто. Не то чтобы их было мало – даже наоборот. Почти в каждой деревне мы видели по крайней мере один живописный уголок, занятый agent immobilier. На деревянных ставнях офиса висели фотографии предлагаемой на продажу недвижимости. Эти шедевры сельской архитектуры нам неизменно преподносились как сделка à saisir – схватить, пока не схватил другой покупатель. Проблема состояла в том, что, на наш неопытный и ужасно восприимчивый взгляд, все варианты казались подходящими: развалившийся амбар с почти сползшей до земли крышей; миленький деревенский домик, в котором, вероятно не без причины, никто не жил уже двадцать пять лет; голубятня, такая ветхая, что даже голуби оттуда улетели, – все они представлялись нам пригодными для ремонта.
Агенты, конечно, проявляли энтузиазм не меньше нашего, а их язык заставил бы покраснеть даже продавца подержанных автомобилей. Каждая фотография сопровождалась отдельным комментарием – сокровище с неисчерпаемыми возможностями, мечта, редкий и бесценный шанс. Но и это еще не все. Несколько раз нас пытались сразить секретным оружием. По какому-то удивительно удачному стечению обстоятельств находились люди, которые за определенную цену были счастливы нам помочь. При этом многие состояли с агентом в родстве – шурин-архитектор, кузен-электрик, тетушка – ландшафтный дизайнер extraordinaire.
К счастью, нас спасал здравый смысл. И мы не поддавались на уговоры. Напомнив себе, что нам нужен дом, где можно было бы жить, а не ремонт на пять лет, мы продолжали поиски.
Между тем деревенская жизнь преподносила нам приятные и любопытные сюрпризы. Вскоре мы поняли, что стали своего рода местной достопримечательностью. Незнакомые люди останавливали нас на улице и интересовались, не подыскали ли мы жилье. Однажды вечером у нас на пороге появился милейший старичок. Убедившись, что мы те самые les Anglais, он объяснил причину своего визита:
– Говорят, у вас есть телефон. Редкость в нашей деревне.
Да, телефон у нас был.
– Ah, bon, – сказал он. – У меня сын. Его жена ждет ребенка, но мы не имеем никаких новостей. Хочу ему позвонить.
Мы провели его к телефону и дали возможность поговорить, предполагая, что разговор займет пару минут. Через четверть часа он вышел к нам, широко улыбаясь:
– У меня внук. Три килограмма.
Мы поздравили старичка. Он поблагодарил и сказал, что оставил кое-что у телефона. И конечно, на столике лежала монетка в двадцать сантимов. Только получив счет, мы узнали, что его сын живет на Мартинике.
Жизнь была забавная, увлекательная, иногда приводящая в отчаяние. Последнее объяснялось главным образом нашими стараниями овладеть французским языком, чему никак не способствовала привычка провансальцев говорить с головокружительной скоростью, сопровождая свою речь еще и сбивающими с толку мимикой и жестами – нечто вроде визуальных знаков препинания. Постукивание по носу со значительным видом означало призыв к рассудительности, махание руками намекало на сомнительную точность сказанного. Покусывание большого пальца, похлопывание бицепсов, дерганье за мочку уха, акробатическая игра бровями – все это происходило в ходе вежливой беседы. Одному Богу известно, какие коленца они могут выкинуть во время жаркого спора!
В начале второй недели бесплодных поисков жилья нам наконец улыбнулось счастье: мы познакомились с Сабиной в ее небольшом офисе в Боньё. В отличие от других агентов, Сабина слушала, когда мы пытались объяснить ей, чего хотим, и не пробовала продать нам что-то свое. Маленькая и очаровательная, она сразу же завоевала наше доверие, когда предупредила о некоторых подводных камнях деревенской жизни – от любопытства соседей до загадочной древней вражды. Поскольку мы чужаки, сказала она, и тем более чужаки-иностранцы, мы будем в центре особенного внимания и сплетен. Неплохо было бы найти уединенное жилье, подальше от подсматривающих глаз и болтающих языков. Что мы об этом думаем?
Сабина была рада услышать, что мы согласны. И вдруг ее словно осенило. «Ну конечно!» – воскликнула она, хлопнув себя ладонью по лбу, и объяснила, что как раз сегодня утром получила фотографии дома, выставленного на продажу. Идеальный вариант.
Нам показали фотографии. На них мы увидели построенный без особого плана фермерский дом с амбаром. Старинный каменный фасад купался в лучах солнца, под сенью платана спала собака. Нам казалось, что мы почти слышим стрекотание сверчка. Лирическая картинка. Нам поведали и кое-что еще.
