Стихотворения

Из В. Сосноры

Побитой временем скульптуре

мальчика-горниста посвящается.

Спи мой мальчик, мой горнист,

Ты играл среди зарниц,

Перестань трубить отбой,

Уже поздно, мальчик мой.

Спит комарик на горе,

Спит Лошарик в конуре,

Роза пса Азора спит,

Через тернии летит.

Много-много лун подряд

Мел белее, слаще яд,

К праотцам несут котят,

А котята жить хотят.

Нежен бархат-алебастр,

В люльке праха восемь астр,

Стебель остер, как бритва ведьм,

Верь ты мне, или не верь.

Труден подвиг, путь скалист,

Ты поспи еще горнист,

Завтра нас убьют с тобой

Нежно-нежно, мальчик мой…

Русалка

Прохлада быстрых рек,

В чьих волнах плещутся фавны,

Остуди меня, если я человек,

А если русалка, то и подавно.

Врите мне в глаза, люди,

Не видя рыбьего хвоста,

Распушенные волосы закроют грудь,

А мутный омут глаза.

Чресла – кресты перебирает

Твой ракурс зрения из – за,

Цвет розалий красный, ладно,

Я ведь чертовка, а не стрекоза.

Коровы и козы воду пили,

Наведывались козлы,

Здешние люди говорили,

Что пьяна река после грозы.

Ноги кентавров по брегу ходили,

Женские руки носили тазы,

Возводили плотины и воду мутили

Деревенские тузы.

Надень на меня крест, милый,

Он даст мне живительной силы,

Оглянись окрест: далек ли лес,

Кентавр ты или мерин сивый?

Рубли бросали, теряли гребни,

Опали листья с березы и вербы,

Прохлада любви остудила руки,

Русалки стервы, и не говори…

Парад

Промчались самолеты в небе,

Моторов прожужжали шмели,

Проплыли толпы, словно сельди

По Красной Площади – реке.

Своих нимфеток побросали,

«Целую» мамочкам сказали,

Начищенным оружием бряцали

Колонны юных храбрецов.

За ними конница, тачанки,

В платочках красных партизанки

(На самом деле – комсомолки),

Все пели гимны про отцов.

Раздаривали взгляды пряхи,

Подчеркивали формы майки,

На солнышке сверкали бляхи

И подбородки молодцов.

Стояли по периметру зеваки,

На Мавзолее зазывалы,

Торжественно царапали брусчатку

Машины толстою броней.

Хвалил ракеты агитатор:

Мощней они, мол, чем у вражьих стран.

Каких нарядных фаллоимитаторов

Могли б забросить мы за океан!

Осень

Осень наступила позже,

В нашем городе

Стало меньше прохожих,

Меньше богатых,

А бедных больше,

Служащих в серых пальто,

Водителей старых авто,

Слушающих ностальжи и ретро,

В шляпах, с зонтиками,

В макинтошах.

В этом городе даже кот

Ностальгирует по остаткам обеда,

Осень плачет по лету,

Бывший спортсмен

Вспоминает победы,

А я – старый анекдот.

Слушает пенсионер

Пионерскую зорьку,

Пересекает сквер

Бабушка с авоськой,

Убегают года

И не замечают,

О чем целая страна мечтает.

В серых плащиках

И невзрачных пальто,

В трамваях и, из метро

Поднимаясь наверх,

Под осенний дождик

В четверг…

Пластилиновый Еж

Пластилиновый Еж

Ищет старых знакомых,

Их было немного,

Но все же…

В интернете завис

Пластилиновый Еж.

Пока нет взрослых в доме,

Пока дети в школе,

Ищет знакомых

На одноклассниках ру,

Близких себе по нутру

На одноклассниках ру,

Постепенно находит искомых.

Кто на службу куда поступил,

Кто кого полюбил, кто кого разлюбил,

Кто машину, кто дом купил

Разузнает о знакомых.

Тот, с кем был когда-то

Не разлей вода,

Сейчас охладел -

Пишет «занят»,

Вот это да!

А тот, кто пушистей нашел ежих

И детей нарожал от них,

Ежиков хоть куда,

Смышленей чем у тебя,

Всех их выставил тоже туда.

Кто куда уезжал,

Всем уши уже прожужжал:

Демонстрирует снимки

Из Лондона и Амстердама,

Парижа и Роттердама.

Вот фоты Ванюши и Сережи:

Стали мордочки ежиков строже,

Седина в ушах, бес в ребро,

Вряд ли сразу узнаешь кого.

Все разбрелись после школы

По норкам и норам.

Такая, значит, твоя доля,

Ведь уже и не школьник,

Ты стал взрослым что ли,

Пластилиновый Еж?

Ушел из дома

Еж ушел из дома,

Никому не нужен,

Напился вином

И январской стужей.

Пил горькую желчь,

Хотел малой крови,

Да убоится жена свекрови!

Шатался по барам

И местам, что похуже,

Думал, что там, пушистый,

Станет кому-нибудь нужен.

Вернулся домой,

Наплевал в ужин,

Да убоится жена

Мужа!

Его остроты

Для нее колки,

Стали острее бритв

Иголки.

Хотел исполнить

Акт кровавой мести,

Да упал и заснул

На самом интересном месте…

Жара

Не молитва, а цепочка мыслей,

Словно слизанных с зыбкого горизонта,

Выбегает, не зная куда,

Ребенок, оказавшийся на воле.

Дайте ветер, дайте дайвинг,

Чтоб нырять с прекрасного далека!

Жара в городе – русская баня,

Выжигает из сердца глагол «говорить».

Дышать глубоко, истязая

Естество свое, чье настоящее имя

Не знаю.

Слышишь?

Или ты просто-напросто фата-моргана,

Слушаешь,

Как колеса шуршат по гравию,

А выше

Платина не дороже ценится,

Чем серебро и золото ресниц,

Миллионов исписанных страниц?

Наши жизни – не блестящей спиц

Велосипеда,

На котором едем к океану…

Мекка выбора

Зайдя в Мекку выбора,

Он выбрал, она выбрала,

Все выбрали.

На тележках добыча:

Табак, хлеб, сыр, колбаса,

Печень, сердце врага и его глаза.

На рынке невольничьем

Неприлично много креветок,

Мало свежего хлеба,

Мила синяя изморозь,

Уже не жива «живая рыба»,

Срок годности истек у сосисок.

Немного свежевыбрита

И напомажена

Плоть.

Свежа, горяча, розовощека, полногруда

Не-женщина-но-уже-и-не-ребенок,

Я заглядываюсь на тебя,

Сидящую под воспитательным надзором

Камер-киборгов

На рабском рынке выбора

Общества потребления.

Ты лучшая из всех шахерезад на кассе

Рассказываешь сказки.

Рядом дымятся жертвенные

Жаровни оракулов,

Размораживается, замораживается

И парится мертвое мясо.

Вынимаются куски металла

Из черных кошельков-мошонок.

Пышешь здоровьем, умна, добра,

Весела, игрива, в меру упитана и скромна?

Дай фишку,

Дай сдачу,

Дай взгляд!

Счастье

Но неужели счастья нет

И большинство прохожих

Не знает, в чем секрет,

Несчастным кто поможет?

К тому же на дворе

Метет метель и вьюга,

В холодную постель

Опять с тобой, подруга?

Уснут наши тела,

Сны побредут по кругу,

Сто лет как пять минут,

Увидим ли друг друга?

Нет счастья в феврале,

А в марте и подавно.

То холод, то капель,

Тревога и печалька.

Апрельские деньки

Снег превращают в воды.

Любви недели три,

Тоски до полугода.

А мне б домой дойти,

Я сделал бы полдела.

Где пища, там и яд,

Где «я», там оболочка тела.

Там теплая вода

Согреет мою душу,

Айпэд плюс интернет

И мягкие подушки.

Бездарные стихи,

Две синие тетрадки,

Как счастье мне найти,

Чтоб было все в порядке?

Голубь

Когда я перестал

Быть человеком,

Я голубем стал,

Голубем стал,

Летящим

Над плоскостью крыш.

Я голубем стал,

Лучшим из птиц,

Нечаянно

Машины и шляпы

Изгадившим.

Только чуть-чуть,

Немного-немного.

Ради Бога в меня

Не стреляйте,

Не проклинайте,

Не убивайте.

Ради всего святого!

Ведь это примета,

Хорошая примета,

К деньгам,

Говорят,

Когда я перестал

Быть человеком,

Летящим,

Парящим

Над.

Тоска

Что в настоящем,

Что в прошлом,

Что в будущем?

Чем дальше,

Тем медленнее тянется.

Дожди чернильнее каракатиц,

Дни прорастают мхом,

Как пни по пятницам.

Загубленные пьяной вишней

Мухи

Заходят на посадку,

Словно «боинги»,

Послания в виде

Мыслей

Быстрее смс

Читают боги.

Лежат на простыне

Мои суставы

И ждет посыльный

За углом.

Мне хочется скитаться

Босиком,

Мне лучше от лекарств не стало,

Докука, черт возьми, достала,

Покуда ливни чертят

Свои граффити,

У гнева рьяно

Набухают грозди.

На мусорке

Почили розы

И омывают

Их тоску дожди…

Ой да!

Упало мое лицо на сырую землю,

Проросло травою лебедой вглубь

И вонзило корни в самые недра,

Развеселою гурьбой пустилось в круг.

И на крошки оно разбилось,

На зеркальные ломти разломилось.

Ну а люди не заметили лица.

Не заметили, не всполошились.

Ой да, горюшко мое, не всполошились!

Ты не взяла его в свои расписные ладони,

В свои теплые ладони

Суть парное молоко, не взяла.

И на солнечном бидоне,

На старинном клаксоне

Прокатиться не дала!

Через сорные былинки,

Через тонкие травинки

Не заметила лица.

Только хитрая лиса

Его схватила,

Крепко, ловко ухватила,

Понесла в далекие леса,

Ой да, горюшко, в далекие леса!

И на землю я свалился

Со скамейки, что травили охрой,      ,

Оживляли желтой краской

Мне на синие штаны.

И гештальт-асфальт ударил,

Неожиданно ударил,

Опрометчиво ударил

По головушке моей,

Ой да, по головушке моей!

Тело

Отдал тело сну:

Засыпайте кости

С натянутой кожей

На скелет,

Суставы, ломайте

Привычный бег,

Угомонитесь глаз

Уключины,

Не всматривайтесь

В зернистый свет.

Спите ладони,

Сгребая сосредоточенно

Пыль прихожих

(на самом деле комет),

Как многоточий букет,

Что стоит

На скатерти

Белой тоски,

Просочившейся вслед.

Молчите стопы

И отдыхайте от дорожных

Камней.

Губы, вбирайте

Не воздух,

А вздохов шипенье.

Волосы, устилайте

Белых подушек

Лебединый постамент

Иль мраморных надгробий

Позумент.

Глазницы,

Прекратите вращение,

Внутри ведь только

Опрощение.

Свиданий с собой

Неизгладимы пути!

Сердце, стучи

В замочную скважину

Подглядывая,

Душа окаянная,

К Богу лети!

Поезд

Несется поезд по долине,

Мелькают бедные дворы,

Поля за горизонтом пропадают,

Под стук колес бегут они.

От дикой зелени искрится

В окне безоблачный простор,

Давно уж прилетели птицы

В давно забытый Богом двор.

Несется поезд, тамбур черный

От пыли и от табака,

Мелькают майки, блузы, шорты,

Духи сквозь пьяный перегар.

Несут газеты, воду, пиво,

Храпит сосед, цветет сирень

В стеклянной банке, не по силам

Унять дурманящую лень.

Несется поезд, ночь приходит,

Зазолотился небосклон,

Акация тоску наводит

И украшает весь перрон.

Меняет жизнь мою дорога,

Укачивают голоса

И тихая твоя тревога

Ведет ко сну, как в небеса…

Все написано, все придумано

Все написано,

Все придумано,

Все пройдено,

Все часы показывают

Одинаковое время,

Которого нет.

Весь рай населен,

Ады переполнены,

Скорей всего,

Это финал,

Конец времен.

Все счастье испытано,

Дорожки протоптаны,

Энциклопедии написаны,

Рекорды побиты,

Слова сказаны,

Все наслаждения испытаны,

Краски перемешаны,

Все роли исполнены,

Все попытки сделаны,

Бокалы наполнены.

Все элементы открыты,

Как и новые измерения,

Все красавицы уже обнажены

И выставлены

На всеобщее обозрение.

Клиенты порнографов истощены,

Муж и жена разобщены.

Серенады исполнены,

Гимны написаны,

Мертвые отпеты,

А живые пересчитаны.

Ночи стали равны дням,

А дни превратились в ночи.

Все карты перетасованы,

Колхозники стали равны

Интеллигенции и рабочим.

Все швы прошиты,

А края обрезаны,

Весь скот забит

И на шашлык порезан.

Государства перестали

Равняться границам,

Песок пустыни

Засыпает города и селения.

Зачем я так написал,

Не понять тебе,

Прочти историю

Моего поколения…