Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
X
В сопровождении графа Эриха Екатерина сделала шагов тридцать по какому-то мрачному коридору, и тут показался слабый просвет. Это была дверь. Эрих постучал в нее.
– Войдите, – крикнул в ответ голос, который королева сейчас же узнала: это был голос Генриха Гиза.
Герцог, сидевший верхом на скамейке, при появлении королевы почтительно вскочил и низко поклонился ей. Граф Эрих вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Стараясь веселой улыбкой замаскировать охватившую ее жуть, Екатерина Медичи сказала:
– Согласитесь, многоуважаемый родственник, что вы обращаетесь со мною в достаточной мере свободно и без всякого стеснения!
– Простите меня, ваше величество, – ответил герцог, придвигая королеве кресло, но сам оставаясь стоять, – только осторожность диктовала мне этот образ действий, который при всяких других обстоятельствах был бы совершенно непростительным!
– Но чего же вам было опасаться с моей стороны, герцог? – спросила Екатерина.
– Ну, ваше величество, если мы обратимся к прошлому, то… Словом, я подумал, что совершу большую ошибку, если доверю себя вашему величеству…
– Вы с ума сошли, герцог!
– И вот что я придумал: а что, если я похищу вас из Парижа?
Королева в ужасе вскочила.
– Сделать это не так уж трудно, – спокойно продолжал герцог Гиз. – У Монмартрской заставы меня поджидают оседланные лошади, заставным караулом командует преданный мне душой и телом немецкий офицер, а меня сопровождают трое таких молодцев, которые стоят целого полка. Таким образом, доставить вас в Лотарингию было бы пустяковым делом, ну а раз уж вы будете там, то мне станет много легче столковаться с вами о важных интересующих меня вопросах!
Королева окинула герцога надменным взором и направилась к двери. Тогда герцог хлопнул в ладоши, дверь открылась, и Екатерина увидела, что на пороге стоят с обнаженными шпагами молодые люди, проводившие ее сюда.
– Это подлое предательство! – в бешенстве крикнула королева.
– Полно, ваше величество, – спокойно ответил герцог, – это честная, открытая война. Но мы могли бы столковаться и здесь, без всякого насилия.
– Иначе говоря: вы хотите продать мне мою свободу?
– О нет, я просто хочу гарантировать свою собственную!
– Так говорите!
Герцог подал знак, и дверь снова закрылась. Снова королева осталась наедине с Гизом.
– Государыня, – начал он, – наши интересы тесно связаны между собой. У нас один и тот же политический враг в лице партии гугенотов и один и тот же личный враг – наваррский король.
– Это правда!
– Ну вот, и стоит нам столковаться сегодня, как участь наших врагов будет решена. Только я хотел бы знать заранее, что вы дадите тому, кто избавит вас от врагов.
– Но… я не знаю. Скажите сами!
– Вы, ваше величество, не захотели выдать за меня принцессу Маргариту. Конечно, вы сами видите теперь, какую ошибку вы сделали, так как наваррский король оказался вовсе не таким простачком, как вы думали!
– Ну да, – перебила его Екатерина, – я согласна, что ошиблась в этом браке, и уже раскаиваюсь, но это раскаяние пришло слишком поздно!
– Римский папа легко расторгнет брак с еретиком!
– Да, но Маргарита любит мужа, вот в чем беда!
Эти слова заставили Гиза болезненно поморщиться.
– Ах, ваше величество! – сказал он. – Какие жестокие вещи говорите вы подчас!
– Простите меня, и перейдем к гугенотам, – ответила ему королева.
– Хорошо, – сказал герцог. – Так вот, стоит вашему величеству захотеть, и во Франции меньше чем через месяц не останется ни одного гугенота!
– Ни одного? Даже считая самого наваррского короля?
– Даже и его!
– Что же, разве вы собираетесь окрестить его?
– Да, но не водой, а железом!
Королева вздрогнула.
– Ваше величество, – продолжал герцог, – примите во внимание, что я в Париже больше дома, чем вы думаете!
– О, я знаю, – с горечью возразила королева, – я хорошо знаю, что Лотарингский дом умеет находить себе приверженцев во всех странах!
– У меня имеется тайная армия, сорганизованная в самом Париже. Достаточно одного знака, чтобы эта армия вдруг выросла словно из-под земли с криком: «Да здравствует месса! Долой проповедь!»
– Когда же вы дадите этот знак?
– Его дам не я, а вы сами, ваше величество!
– Но ведь вы вождь этой армии!
– Нет, ваше величество, официально этим вождем явитесь вы. Наши роли должны быть распределены. Я человек дела, я руки, но вы должны стать головой!
Королева задумалась, не решаясь дать ответ.
– Поторопитесь, ваше величество! – сурово сказал ей Гиз. – Время не терпит, и я должен покинуть Париж до наступления дня. Если вы не дадите мне положительного согласия, то я буду принужден увезти вас в Лотарингию, чтобы там докончить наш разговор!
– Но, герцог… Ведь вы обещали мне спасти Рене.
– Я спасу его!
Королева увидела, что раздумывать ей не о чем: у нее не было выбора.
– Ну что же, – сказала она, – раз интересы государства требуют этого, то я согласна!
– В таком случае остается только назначить день. Сегодня у нас четырнадцатое августа. Что вы скажете, если мы назначим этот великий день на двадцать четвертое, день святого Варфоломея?
– Мне все равно, – нерешительно ответила королева.
Герцог принес и поставил перед королевой небольшой столик, на котором были заготовлены письменные принадлежности и пергамент, и произнес:
– В таком случае, ваше величество, соблаговолите написать под мою диктовку нижеследующее: «Герцог Гиз действовал в ночь двадцать четвертого августа по моему приказанию».
– Но позвольте, герцог, – сказала Екатерина, – ведь вы можете зайти слишком далеко и потом сослаться на мое приказание!
– Ну что же, если вы боитесь этого, вам остается только последовать за мной в Лотарингию и бросить Рене на потеху палачу, – сказал герцог.
Екатерина взяла перо.
– Что же делать, – сказала она, – приходится покоряться!
Она написала требуемое, подписала и вручила пергамент герцогу Гизу.
