Похождения Червонного валета. Сокровища гугенотов

XI

В то время как Екатерина Медичи с герцогом Гизом решала участь гугенотов, герцог Крильон после разговора с Кабошем возвращался в Лувр в весьма задумчивом настроении духа.

Его задумчивость объяснялась двумя обстоятельствами. Во-первых, Кабош отказался верить, что Рене действительно будет казнен, и выразил твердую уверенность, что королева Екатерина выкинет какой-нибудь фокус для спасения своего фаворита. Во-вторых, на обратном пути он наткнулся на растрепанную Фаринетту, которая с воплями рассказала ему, что три неизвестных ей дворянина, сопровождавшие замаскированную даму и назвавшиеся друзьями Рене, отбили у нее Паолу.

Крильон сразу подумал, что этой дамой не мог быть никто, кроме королевы-матери. Но почему она отправилась ночью по улицам Парижа, да еще в самом глухом уголке города, в сопровождении каких-то друзей Рене? Явно было, что тут что-то затевалось, и это «что-то» надо было обязательно заранее предупредить и парализовать. Но как предупредить то, чего еще не знаешь?

– Утро вечера мудренее! – решил Крильон и, повалившись одетым на свою постель, сейчас же разразился богатырским храпом.

В этом отношении король был совершенно прав, когда говорил, что любой из его подданных наслаждается большими жизненными благами в смысле сна и аппетита, чем он, монарх. Действительно, в то время как Крильон издавал носом великолепнейшие рулады, король беспокойно метался на своем роскошном ложе. Хоть он и сказал, что хочет спать, но, улегшись, не мог сомкнуть глаз: слова матери произвели свое действие на его подозрительный ум. Правда, под самое утро он задремал, но ему приснился такой страшный сон, что он поспешил проснуться: ему приснилось, что сир де Кот-Гарди вместе с Генрихом Наваррским старается задушить его. С трудом вырвавшись из власти кошмара, король позвонил и приказал вбежавшему пажу позвать Крильона.

– Дорогой герцог, – сказал он, когда тот явился, – я решил покончить с гугенотами!

Крильон удивленно раскрыл глаза и спросил:

– Разве ваше величество изволили еще раз видеться с королевой-матерью?

– Нет, – мрачно ответил король, – но дело не в ней. Дело в том, что гугеноты строят заговоры и наваррский король тоже!

– Ну, за этого-то я ручаюсь, ваше величество! – ответил Крильон.

– А вот поди позови-ка мне его! – приказал король.

Генрих Наваррский в это время еще спал в супружеской кровати, однако Крильон поднял его и повел к Карлу IX. Король тем временем успел встать и пройти в кабинет. Уверенный тон Крильона произвел свое действие на ум этого неустойчивого монарха, и он принял Генриха гораздо ласковее, чем ожидал сам.

– Мой бедный Анри, – обратился к нему король, – нравится ли тебе жить в Лувре?

– Ну конечно, государь!

– Неужели же ты не скучаешь о своем королевстве и о своих подданных? А ведь мне рассказывали, что Нерак прелестное место. К тому же наступает время сбора винограда и оливок, сопровождаемого танцами и празднествами, а это так интересно, говорят!

– Но все, что вы говорите, может означать, что вы, ваше величество, хотите отделаться от меня! – ответил Генрих с тонкой улыбкой.

– Полно, – возразил король. – Просто я подумал, что у тебя здесь могут быть неприятности и что Марго никогда не бывала в Наварре… Тебе следовало бы свозить ее туда!

– О, я не прочь бы, ваше величество, но…

– А, так ты хочешь поставить какие-то условия?

– Только одно, ваше величество: я хочу одновременно увезти с собой и жену, и ее приданое. Таков обычай!

Карл IX подскочил на месте и издал какой-то неопределенный звук.

– Ну да, – улыбаясь, продолжал Генрих, – мне обещали в приданое за Маргаритой город Кагор и сто тысяч экю. Я нуждаюсь в данный момент в деньгах, ну а Кагор округляет мои владения!

Крильон наклонился к уху короля и шепнул:

– Человек, который способен требовать напрямик свои деньги, не может быть заговорщиком, ваше величество!

Наступила минута общего молчания. Наконец король заговорил:

– А, так ты хочешь вступить во владение приданым?

– Но мне кажется, что это вполне естественное желание, ваше величество, тем более что я нуждаюсь в деньгах. У меня имеются долги…

– Когда женишься, всегда имеешь долги, – сентенциозно заметил король.

– Кроме того, – продолжал Генрих, – мне приходилось слышать от покойной матушки, что нам, наваррским королям, Кагор необходим так же, как воздух птицам или вода рыбам!

– Вот как? Ну а если бы ты не женился на моей сестре?

– Тогда мне пришлось бы забрать Кагор с оружием в руках! – ответил Генрих с хитрой улыбкой.

Карл IX покатился со смеху, которому вторил Крильон. Давно уже прошли для Франции те времена, когда какой-нибудь суверенный королишка мог отобрать такую первоклассную крепость, как Кагор…

– А ведь наваррский король действительно способен сделать это, ваше величество! – задыхаясь от смеха, сказал герцог Крильон.

– Ну, по счастью, в этом не представляется никакой надобности, – продолжал Генрих, – так как вы, ваше величество, отдадите мне Кагор добровольно.

– Ты думаешь? – ответил Карл IX. – Гм… Надо тебе сказать, что Кагор нужен мне самому!

– Да, но вы, ваше величество, обещали мне его, – спокойно возразил Генрих, – и я настолько верю монаршему слову, что готов терпеливо ждать здесь, пока вашему величеству будет благоугодно сдержать свое обещание.

С этими словами Генрих простился и ушел.

– Ну-с, – сказал тогда король, обращаясь к Крильону, – что ты думаешь об этом, герцог?

– Я думаю, государь, что наваррскому королю придется долго прожить в Париже и что вы не будете в состоянии уговорить его отправиться восвояси, пока…

– Да что ты мелешь, Крильон! Где же мне, по-твоему, взять те сто тысяч экю, которые ему обещаны?

Крильон не успел ответить, как вошел паж Готье.

– Ваше величество, – сказал он, – ее величество королева-мать просит ваше величество принять ее величество!

– Пусть войдет! – приказал Карл.

– Ах, черт возьми, государь, – сказал тогда Крильон, – а я-то хотел без помехи сообщить вашему величеству кое-что относительно Рене!

– Не беспокойся, герцог, на этот раз я не уступлю!

Екатерина вошла в комнату бледная и грустная. Она ласково поздоровалась с Крильоном, и последний подумал: «Черт возьми! Я предпочел бы взгляд, полный злобы! Когда королева настроена добродушно, значит, она уверена в победе!»

– Ваше величество, – сказала королева, – я очень счастлива, что мне удалось открыть ваши глаза на истинных врагов монархии и трона. Теперь же, когда я не нужна вам более, я пришла просить разрешения вернуться в замок Амбуаз.

– Что такое? – удивился король, заподозривший, что за этим что-то должно крыться.

– Я имела смелость просить ваше величество выслать наваррского короля из Франции. Теперь я вижу, что была не права, и почтительнейше прошу ваше величество не чинить королю Генриху никаких неприятностей!

– Полно, ваше величество, – сказал король, – играйте-ка со мной лучше в открытую! Вы хотите добиться помилования Рене, не так ли?

– Нет, ваше величество, я отказываюсь долее защищать Рене. Мне пришлось случайно убедиться, что, в сущности говоря, я одна только и защищаю его, и я подумала, что, быть может, меня ослепляет личная привязанность. Монарх не может следовать голосу сердца вопреки желанию всего народа. Поэтому-то я и решила предоставить Рене его участи.

– Мне кажется, вы совершенно правы, действуя так, ваше величество, – сказал король. – Значит, решено: Генрих остается в Лувре, а Рене будет колесован!

– Вы единственный хозяин во Франции, ваше величество, – покорно ответила Екатерина.

– Великолепно, – сказал король, – это дает мне экономию в сто тысяч экю плюс еще первоклассную крепость!

Королева не поняла ничего в этом восклицании и хотела попросить объяснения, однако король продолжал:

– Вы же, государыня, останетесь возле меня, так как я нуждаюсь в ваших советах!

«Я был прав! – мрачно подумал Крильон. – Королева что-то затеяла и рассчитывает на успех. Будет произведена отчаянная попытка спасти Рене. Ну, смотри, Крильон, держи ухо востро!»