ОглавлениеНазадВпередНастройки
Шрифт
Source Sans Pro
Helvetica
Arial
Verdana
Times New Roman
Georgia
Courier
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Преданье
Посвящается С.А. Соколову
1
Он был пророк.Она – сибилла в храме.Любовь их, как цветок,горела розами в закатном фимиаме.
Под дугами его бровейсияли взглядыпламенно-святые.Струились завитки кудрей —вина каскадыпенно-золотые.Как облачко, закрывшее лазурь,с пролетами лазурии с пепельной каймой —предтеча бурь —ее лицо, застывшее без бури,волос омытое волной.
Сквозь грозыи напастистремились, и была в чертах печальныхнега.Из багряницы роз многострадальныхстраститворили розыснега.
К потокам Стикса приближались.Их ветер нежил, белыми шелкамивея, —розовые зори просветлялисьжемчугами —умирали, ласково бледнея.
2
На башнях дальних облаковложились мягко аметисты.У каменистых береговчелнок качался золотистый.
Диск солнца грузно ниспадал,меж тем как плакала сибилла.Средь изумрудов мягко стлалстолбы червонные берилла.
Он ей сказал: «Любовью смертьи смертью страсти победивший,я уплыву, и вновь на твердьсойду, как бог, свой лик явивший».
Сибилла грустно замерла,откинув пепельный свой локон.И ей надел поверх челаиз бледных ландышей венок он.
Но что их грусть перед судьбой!Подул зефир, надулся парус,помчался челн и за собойрассыпал огневой стеклярус.
3
Тянулись дни. Он плыл и плыл.От берегов далеких Стикса,всплывая тихо, месяц стылобломком матовым оникса.
Чертя причудливый узор,лазурью нежною сквозилистрекозы бледные. И взорхрустальным кружевом повили.
Вспенял крылатый, легкий челнводоворот фонтанно-белый.То здесь, то там средь ясных волнкачался лебедь онемелый.
И пряди длинные кудрей,и бледно-пепельные складкиего плаща среди зыбейкрутил в пространствах ветер шаткий.
4
И била временем волна.Прошли года. Под сенью храмаона состарилась однав столбах лазурных фимиама.
Порой, украсивши главувенком из трав благоуханных,народ к иному божествузвала в глаголах несказанных.В закатный час, покинув храм,навстречу богу шли сибиллы.По беломраморным щекамструились крупные бериллы.
И было небо вновь пьяноулыбкой брачною закатов.И рдело золотом онои темным пурпуром гранатов.
Забыт теперь, разрушен храм,И у дорической колонны,струя священный фимиам,блестит росой шиповник сонный.
Забыт алтарь. И заплетенуж виноградом дикий мраморИ вот навеки иссеченстаринный лозунг: «Sanctus amor».
И то, что было, не прошло…Я там стоял оцепенелый.Глядясь в дрожащее стекло,качался лебедь сонный, белый.
И солнца диск почил в огняхПлясали бешено на влаге, —на хризолитовых струяхмолниеносные зигзаги.
«Вернись, наш бог», – молился я,и вдалеке белелся парус.И кто-то, грустный, у рулярассыпал огненный стеклярус.