Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
8
Захват одной из ключевых фигур администрации я воспринял с каким-то рассеянным удовлетворением и больше об этом не думал. Мы – я имею в виду людей-рекрутов – почти совсем не думали, мы знали, что надлежит делать в данный момент, но узнавали об этом, уже действуя, как вышколенная лошадь, которая, получив команду, немедленно ее выполняет и уже готова к следующему сигналу наездника.
Вышколенная лошадь и ее наездник – неплохое сравнение, но все же не полное. Всадник распоряжается умственными способностями лошади лишь отчасти, наши же хозяева получали в свое распоряжение не только разум, но и память, и жизненный опыт каждого из нас. Мы же и общались за них друг с другом, иногда понимая, о чем идет речь, иногда нет. Разговорное общение шло через нас, слуг, но мы никак не участвовали в более важных, прямых переговорах непосредственно между хозяевами. Во время таких совещаний мы просто сидели и тихо ждали, пока наши повелители не наговорятся, затем заправляли одежду, чтобы спрятать их, и делали, что приказано. Одна такая конференция большого масштаба состоялась после того, как был завербован заместитель министра финансов; я знаю о ее содержании не больше, чем вы, хотя я на ней присутствовал.
К словам, что слетали с моих губ по воле хозяина, я имел отношения не больше, чем телефонная трубка к словам, что из нее доносятся. Кстати, все это время аудиореле, имплантированное у меня за ухом, молчало, а свой телефон я оставил на базе. Я, как и он, был всего лишь аппаратом связи, не более того. Как-то, через несколько дней после того, как меня «завербовали», мне случилось передавать администратору клуба новые инструкции о поставках ячеек с хозяевами. Во время разговора я сознавал, что прибыли еще три корабля, но не знал, где они приземлились, в моей голове был лишь адрес в Новом Орлеане, который я назвал.
Впрочем, я совершенно об этом не задумывался, а просто продолжал делать свою работу. После дня в клубе я стал новым «помощником мистера Поттера по особым поручениям» и проводил целые дни – а иногда и ночи – в его кабинете. Возможно, далее мы поменялись ролями: я нередко отдавал устные распоряжения и самому Поттеру. Хотя не исключено, что сейчас я понимаю социальную структуру паразитов гораздо хуже, чем тогда. Их взаимоотношения могли быть более гибкими, более анархическими и гораздо более тонкими, чем я могу себе представить, исходя из приобретенного опыта.
Я знал – и также знал мой хозяин, – что мне опасно показываться на улицах. Через меня мой хозяин немало узнал о структуре, которую мы называли Отделом. Ему было известно, что Старик знает о моей «вербовке» и не оставит поисков до тех пор, пока меня не поймают или не убьют.
Странно, что мой хозяин не подыскал себе нового носителя и попросту не убил меня: «рекрутов» у нас было куда больше, чем наездников. Причем они не испытывали ничего похожего на человеческую щепетильность. Хозяева, только-только извлеченные из транзитных ячеек, часто наносили своим носителям увечья; мы всегда уничтожали таких носителей и подбирали новых.
Напротив, мой хозяин к тому времени, когда он выбрал меня, управлял по меньшей мере тремя человеческими носителями – Джарвисом, мисс Хайнс и одной из девочек в офисе Барнса, вероятно секретаршей, – и в ходе этого, несомненно, приобрел изощренность и умение контролировать своих человеческих носителей. Он с легкостью мог «менять лошадей».
С другой стороны, станет ли опытный ковбой менять вышколенную рабочую лошадь на новую, еще не объезженную? Возможно, только поэтому меня прятали и я остался жив. А может быть, я сам не знаю, о чем говорю: что пчела может знать о Бетховене?
Через некоторое время город был «обработан», и мой хозяин начал выводить меня на улицу. Я не хочу сказать, что у каждого жителя города появился горб. Людей было слишком много, а хозяев слишком мало. Но все ключевые позиции в городе занимали теперь наши «рекруты» – от полисмена на углу до мэра и начальника полицейского управления, не говоря уже о мелких городских начальниках, священниках, членах советов директоров крупных компаний и значительной части руководства связи и средств массовой информации. Большинство населения продолжало жить обычной жизнью, не только не обеспокоенное этим «маскарадом», но и ничего о нем не подозревающее.
Разумеется, до тех пор, пока кто-то из них по той или иной причине не оказывался на пути у хозяина. В таких случаях их просто устраняли, чтобы заткнуть им рот. Это вело к убыли потенциальных носителей, но никакой нужды экономить их не было.
Наших хозяев заметно сдерживали трудности общения на большом расстоянии. Оно было ограничено тем, что́ они могли сказать на человеческом языке по обычным каналам связи. Дополнительные ограничения возникали, если не было уверенности в безопасности канала: тогда приходилось прибегать к кодированным сообщениям вроде того, что я послал, заказывая первые два контейнера. Без сомнения, у хозяев имелась связь между кораблями и, вероятно, между кораблями и базой, но поблизости не было ни одного корабля; этот город захватили случайно в результате моего рейда на Де-Мойн в прошлой жизни.
Очевидно, такого общения через слуг им было недостаточно. Видимо, для координации действий часто требовался прямой телесный контакт. Я не эксперт по экзотическим психологиям. Некоторые утверждают, что паразиты не отдельные индивидуумы, а клетки более крупного организма. В таком случае… но какая разница? Главное, им нужны были конференции с непосредственным телесным контактом.
На одну из таких конференций меня отправили в Новый Орлеан.
На самом деле я не знал, что туда собираюсь. Однажды утром я, как обычно, вышел на улицу, добрался до стартовой платформы, расположенной в нашем спальном районе, и вызвал такси. Машин было мало. Я подумал, что стоит перейти на другую сторону и поехать общественным транспортом, но мысль была немедленно подавлена хозяином. После долгого ожидания мое такси поднялось к платформе, и я начал в него забираться – я говорю «начал», потому что тут подскочил какой-то шустрый старикан и забрался в такси первым.
Я получил приказ избавиться от него, но приказ был немедленно отменен и тут же последовал второй: действовать осторожно и осмотрительно, поскольку даже хозяева не всегда полностью уверены в себе.
– Извините, сэр, – сказал я, – но эта машина занята.
– Точно, – ответил старик. – Я ее и занял.
Он был воплощенным самомнением, весь, от портфеля до диктаторских замашек. Он вполне мог быть членом Конституционного клуба, но не одним из наших: их всех мой хозяин знал.
– Вам придется найти себе другую, – сказал я, пытаясь его урезонить. – И покажите-ка чек с номером очереди.
Свой чек я взял со стойки, как только поднялся на платформу. Номер такси совпадал с номером на моем чеке. Деваться ему было некуда, однако старикан даже не пошевелился.
– Вам куда? – требовательно спросил он.
– В Новый Орлеан, – ответил я, впервые узнав, куда направляюсь.
– Тогда вы можете подбросить меня до Мемфиса.
Я покачал головой:
– Это мне не по пути.
– Да это всего пятнадцать минут! – Он, похоже, злился и с трудом держал себя в руках, как будто не привык, чтобы с ним спорили. – Вам, сэр, следовало бы знать правила пользования такси в наше время всеобщего дефицита. Вы не имеете права необоснованно забирать общественный транспорт в единоличное пользование! – Он повернулся к таксисту и потребовал: – Водитель! Объясните этому человеку правила!
Водитель вытащил изо рта зубочистку – лишь для того, чтобы заявить:
– А мне все равно. Взял, отвез, привез. Сами разбирайтесь между собой, или я попрошу у диспетчера, чтобы дал мне другого пассажира.
Секунду я стоял в нерешительности, не получая никаких инструкций, затем осознал, что забрасываю свой багаж внутрь и лезу в такси.
– В Новый Орлеан. С остановкой в Мемфисе.
Водитель пожал плечами и просигналил в диспетчерскую. Второй пассажир фыркнул и перестал обращать на меня внимание.
Когда мы поднялись в воздух, он открыл портфель и разложил на коленях бумаги. Я без всякого интереса наблюдал за ним, затем чуть изменил позу, чтобы легче было достать пистолет. И тут этот старикашка мгновенно протянул руку и схватил меня за запястье.
– Не так быстро, сынок, – сказал он, черты лица его изменились, и я вдруг узнал сатанинский оскал самого Старика.
У меня хорошая реакция, но я был в невыгодном положении, вся поступающая информация сначала шла от меня к хозяину, там она осмысливалась, и лишь затем ко мне поступала команда действовать. Насколько велика была задержка – миллисекунда? Две? Не знаю. Но, пытаясь вытащить оружие, я уже почувствовал, как в ребра мне ткнулся широкий ствол лучемета.
– Спокойно.
Другой рукой он прижал что-то к моему боку. Я почувствовал укол, и по всему телу разлилось знакомое теплое оцепенение – «морфей» действует быстро. Меня дважды вырубали этим препаратом, да и давали мне его много раз, так что я знал, как он работает.
Я сделал еще одну попытку достать пистолет и рухнул лицом вперед.
Очень смутно я осознал, что слышу голоса. Они звучали, кружились надо мной какое-то время, прежде чем я начал понимать, о чем они говорят. Меня грубо перевернули, потом кто-то сказал: «Эй, осторожней! А то эта обезьяна тебя цапнет!» Другой голос: «Не беспокойся. У нее перерезаны сухожилия». Снова первый: «Да, но зубы-то у нее остались».
Да, промелькнуло у меня в голове, если кто-то из вас окажется рядом, я непременно укушу. Насчет сухожилий тоже казалось все верно: ни руки, ни ноги меня не слушались. Хотя больше всего раздражало, что меня назвали обезьяной. Это просто непорядочно – обзывать человека, когда он не в состоянии за себя постоять.
Потом я почему-то вдруг всплакнул и снова впал в оцепенение.
– Ну как, сынок, тебе уже лучше?
Старик задумчиво разглядывал меня, облокотившись на спинку кровати. Он стоял по пояс голый, на груди его курчавились седые волосы, а снизу выпирало небольшое брюшко.
– Э-э-э… да, пожалуй. – Я попытался сесть и обнаружил, что не могу двигаться.
Старик зашел сбоку.
– Видимо, можно снять ремни, – сказал он, копаясь с застежками. – Очень не хотелось, чтобы ты поранился или еще что… Вот так.
Я сел, растирая затекшие мышцы.
– А теперь – что ты помнишь? Докладывай.
– Что я помню?..
– Ты был с ними – помнишь? Тебя поймали. Ты помнишь, что происходило после того, как на тебя попал паразит?
Мне вдруг стало страшно, безумно страшно, и я вцепился в постель.
– Босс! Они знают об этом месте! Я сам им сообщил.
– Нет, об этом не знают, – спокойно ответил он, – потому что это не та база, которую ты помнишь. Старую я эвакуировал, когда понял, что ты ушел в самоволку. А об этом местечке, я надеюсь, им ничего не известно. Значит, ты что-то помнишь?
– Конечно помню. Я выбрался отсюда – в смысле, со старой базы – через… – Мысли понеслись вперед, обгоняя слова, и неожиданно я отчетливо увидел, как держу в руке живого влажного хозяина, собираясь пересадить его на спину агенту по аренде.
Меня стошнило прямо на простыню. Старик взял ее уголок, вытер мне губы и мягко сказал:
– Продолжай.
Я с трудом сглотнул и выдохнул:
– Босс, они – повсюду! Город у них в руках.
– Знаю. То же, что в Де-Мойне. И еще в Миннеаполисе, Сент-Поле, Новом Орлеане и Канзас-Сити. Может быть, где-то еще. Я не знаю, я не могу быть везде сразу. – Он поморщился и добавил: – Это как бег в мешках. Мы проигрываем, и очень быстро. Даже в тех городах, о которых нам известно, мы ничего не можем сделать. Это очень…
– Боже! Почему нет?
– Сам сообрази. Потому что «более опытные и мудрые» по-прежнему не убеждены. Потому что, когда паразиты захватывают город, там все остается по-прежнему.
Я уставился на него в недоумении, и Старик поспешил меня успокоить:
– Не бери в голову. Ты – наша первая удача. Первый, кого нам удалось вернуть живым. И теперь выясняется, что ты помнишь, что с тобой происходило. Это очень важно. И твой паразит тоже первый, которого нам удалось поймать и сохранить в живых. У нас появился шанс уз…
Он осекся. Должно быть, у меня на лице читался неприкрытый ужас. Мысль, что мой хозяин жив и может снова мной завладеть, была просто невыносима.
Старик встряхнул меня за плечи.
– Успокойся, сынок, – мягко произнес он. – Ты еще слишком слаб.
– Где он?
– А? Паразит-то? Не беспокойся о нем. Можешь увидеть его, когда захочешь. Он на твоем дублере, орангутанге. Кличка – Наполеон. Под надежной охраной.
– Убейте его!
– Бог с тобой. Он нужен нам живым, для изучения.
Видимо, со мной приключилось что-то вроде истерики, потому что Старик пару раз ударил меня по щекам.
– Соберись! Чертовски неприятно беспокоить тебя, пока ты не выздоровел, но обстоятельства вынуждают. Нам нужно записать все, что ты помнишь, на пленку. Так что соберись и начинай.
Я взял себя в руки и начал диктовать тщательный, подробный отчет обо всем, что мог припомнить. Описал, как снял помещение на складе, как «завербовал» свою первую жертву, затем как мы перебрались оттуда в Конституционный клуб. Старик кивнул:
– Логично. Ты и для них оказался хорошим агентом.
– Ты не понимаешь, – возразил я. – Сам я вообще ни о чем не думал. Знал, что происходит в данный момент, но это все. Будто… ну, будто… – Я замолчал, мне не хватало слов.
– Не важно. Дальше.
– После «вербовки» администратора клуба все пошло гораздо легче. Мы брали их прямо у входа и…
– Имена?
– Да, конечно. Я сам, Гринберг – M. К. Гринберг, Тор Хансен, Дж. Хардвик Поттер, его шофер Джим Уэйкли, служитель в туалетной комнате, коротышка по имени Джейк, но от него пришлось избавиться: хозяин просто не отпускал ему времени позаботиться о самом необходимом. Потом был администратор – я так и не узнал его имени… – Я сделал паузу, перебирая в памяти события того напряженного дня и вечера в клубе, стараясь припомнить всех «рекрутов». – О боже!
– Что такое?
– Заместитель министра финансов!
– Хочешь сказать, вы взяли и его?
– Да. В первый же день. Когда это было? Сколько прошло времени? Боже, шеф, ведь Министерство финансов охраняет президента!
Но я разговаривал с пустотой. На том месте, где сидел Старик, уже никого не было.
Я без сил откинулся на спину. Заплакал, уткнувшись в подушку, и вскоре уснул.
