Когда ты рядом

Глава 8

Виталий Степанович выхватил из кармана мобильник, намереваясь срочно вызвать Ивана Ивановича, но тут же сунул его обратно. Доктор приедет только через два с половиной часа, а пострадавшие в аварии ждать не могли. Заведующий был в Киеве на симпозиуме, и его, естественно, ждать долго и бессмысленно. Он был один, и от его решения зависела жизнь этих людей, балансирующих на грани жизни и смерти. Правда, двое из них были уже мертвы, и Виталий Степанович, констатировав факт их смерти, тяжело вздохнул. Это были совсем еще молодой парень и худенькая женщина. Она умерла с широко открытыми глазами, которые смотрели в одну точку, словно женщина не понимала, почему жизнь обошлась с ней так неожиданно жестоко. Виталий прикрыл ей веки и отвернулся. Его ждали те, в ком еще теплилась жизнь. И он, собравшись, бросился к ним.

– Только не теряй спокойствия, – вслух повторял он слова наставника.

– Что вы сказали, доктор? – остановил его кто-то.

– Операционная готова? – вместо ответа спросил он.

Виталий Степанович, еле передвигая от усталости ноги, решил еще раз осмотреть больных. Наступал вечер, и скоро Иван Иванович должен был принимать смену. Виталию очень хотелось, чтобы наставник остался им доволен. К тому же надо было в который уже раз убедиться, что все сделано правильно.

Сначала он зашел в палату, где лежал парень с загипсованной ногой.

– Ну, как дела? – привычно спросил Виталий.

– Уже нормально. Спасибо вам, – улыбнулся Лешка.

– Не забудь сказать спасибо медсестре, которая вас там спасала.

– Даше?

– Даше. Успели познакомиться?

– Уже давно. Она моя невеста, мы собираемся пожениться.

– Да? И когда свадьба?

– В августе.

– Поздравляю! Молодец, парень! Такую девушку отхватил! Значит, Алексей, тебе как нельзя лучше подойдет поговорка «До свадьбы заживет».

– Будем надеяться.

– Да что там надеяться! Такие, как Даша, на дороге не валяются. С ней можно свадьбу сыграть и на костылях.

– Лучше уж без них.

– Ну ладно, – сказал доктор, – поправляйся.

Виталий Степанович зашел в палату в конце коридора. Здесь лежали двое мужчин. Он подошел к одному из них и потрогал ладонью лоб, на котором блестели капельки пота. У мужчины была еще высокая температура, но, на удивление, после такой сложной травмы и операции этого здоровяка не пришлось даже отправлять в реанимационное отделение. От прикосновения его руки мужчина приоткрыл глаза, провел языком по запекшимся губам и еле слышно спросил:

– Доктор, мальчишка жив?

– Жив, Петя, жив. Правда, пока в реанимации, но, думаю, с ним все будет хорошо.

– Родителей его вызвали?

– Конечно.

– Это я его вез.

– Да ты не волнуйся, с ним все будет нормально. Его спасла медсестра. Если бы не она, не знаю, выжил бы он.

– А как Пашка?

– Паша? А вот он, рядом с тобой. Спит еще. Пусть отдыхает.

– Спасибо вам.

– Не за что. Это моя работа, – ответил Виталий Степанович и направился в следующую палату. – Ну, Сергей Максимович, как вы себя чувствуете? – спросил он там и сел рядом с кроватью на стул. Ноги гудели, отказываясь держать не менее уставшее тело.

Сергей был в сознании и понимал, что находится в больнице. Только вспомнив, что произошло, он принялся искать глазами Виталину и, не увидев ее, попытался встать. Но его позвоночник был словно закован и что-то сжимало его как тисками. Первая же попытка пошевелиться вызвала дикую боль. Он застонал и прикрыл глаза. В это время вошел доктор.

– Виталина… Где моя жена? – тихо спросил Сергей.

Виталию Степановичу неоднократно приходилось сообщать родственникам о смерти их близких. И каждый раз сделать это было не менее тяжело, чем впервые.

– Вам нельзя двигаться. У вас трещины в позвоночнике, – оттягивая неприятный момент, сказал Виталий Степанович.

– Что с Витой? – повторил Сергей и с надеждой посмотрел на доктора.

«Он ждет хорошей новости», – подумал Виталий и почувствовал себя палачом, готовым вот-вот опустить топор на голову этого человека.

– Она погибла, – глухо сказал он и отвел взгляд.

Сергей стиснул зубы и застонал. Его жизнь в один миг рухнула, потеряла и свои краски, и весь смысл. Он не скрывал слез, которые текли по щекам, – ему было все равно, что подумает о нем этот молодой доктор и что будет с ним самим. Ему не нужна пустая жизнь, в которой не будет робкой улыбки Виталины и ее преданных, бездонных, огромных глаз.

– Уйдите! – процедил он сквозь зубы. – Я не хочу никого видеть! Я ничего не хочу! Ничего!

Доктор нажал красную кнопку вызова медсестры. Когда прибежала запыхавшаяся Ася, он распорядился:

– Срочно сделайте ему успокоительное и снотворное.

И вышел из палаты, не в силах больше ничем помочь этому большому и сильному мужчине в минуту слабости и отчаяния.

Сергей хотел, но не мог поверить в ужасную новость. Сознание ее просто не воспринимало. Он видел перед собой глаза, которые могли управлять им, просить, приказывать, любить, но не смогли остановить неизбежное. Сергей не справился с чувствами и, не стыдясь и не скрывая слез, плакал впервые за свою взрослую жизнь. Его охватило непреодолимое желание услышать голос Виталины, ощутить прикосновение ее легкой, такой нежной руки. Он, крепкий, сильный, имеющий власть и деньги, оставшись без поддержки маленькой, хрупкой женщины, вдруг почувствовал безысходность, слабость и собственную ничтожность.

Он не сопротивлялся, когда в его руку впилась игла, потом снова. Медсестра сочувственно смотрела на плачущего мужчину и не находила нужных слов. Она поняла, что слова утешения не помогут, что он должен побыть один, выплеснуть свое горе и принять жестокую реальность. Убедившись, что большая доза успокоительного и снотворного начала действовать и глухие рыдания, вырывавшиеся из груди мужчины, переходят в тихий стон, она тихонько, на цыпочках вышла из палаты, оставив Сергея наедине с горем.

«А все-таки Иван Иванович был прав, – думала она, идя по коридору, – когда ругал меня за каблуки, которые стучат при каждом шаге. Иногда надо уйти бесшумно и незаметно».

Виталий Степанович зашел в женскую палату, где было несколько больных. «Похоже, меньше всех пострадала эта девушка, медсестра», – подумал он, подходя к Даше, которая с пластырем на лбу и забинтованными руками лежала на постели с книгой в руках.

– Как чувствует себя наша героиня? – улыбнулся Виталий Степанович.

Щеки Даши мгновенно полыхнули румянцем, и она, почувствовав это, испытала еще бо́льшую неловкость и опустила глаза, спрятав их за длинными ресницами.

– Тоже мне, – ответила она, – нашли героиню.

Виталий Степанович посмотрел на смутившуюся девушку и переспросил:

– Так все-таки, как вы себя чувствуете?

– Нормально. Что со мной может быть? Я вот о чем хотела спросить. Женщина умерла еще до приезда врачей, это я знаю. Парню я пыталась помочь, но, кажется, травмы не оставили ему шанса. Он тоже умер?

– Да, два трупа, но там действительно были травмы, несовместимые с жизнью. А вы молодец. Говорят, вы боролись за их жизнь до последнего.

– По крайней мере, пыталась. А остальные как? Как ребенок?

– У ребенка черепно-мозговая травма. Сейчас он в реанимации, но его жизни уже ничто не угрожает. Вы совершили чудо, выхватывая этих людей прямо из лап смерти. Им теперь нужно всю жизнь молиться за ваше здоровье и праздновать два дня рождения.

– А как мужчина, у которого, похоже, был поврежден позвоночник?

– Он тоже вам обязан. У него трещины в позвоночнике. Если бы кто-то поднял его и посадил или сам он в горячке поднялся, то остался бы инвалидом на всю жизнь. Вы правильно сделали, что уложили его и не позволяли двигаться.

– Мне помогали люди с базарчика. Сама бы я с ним не справилась – очень большой, сильный и тяжелый. С ним была молодая женщина…

– Его жена.

– Жаль, что она не выжила.

– Конечно.

– А мужчины, которые были зажаты в кабине? Как они?

– Нормальные послеоперационные больные. Вам осталось спросить, как ваш жених, – сказал доктор и внезапно почувствовал укол ревности.

Даша опустила глаза и тихо спросила:

– С ним, надеюсь, все нормально?

– Загипсован и прикован к постели, но только на время. До вашей свадьбы будет здоров полностью и станцует чечетку.

– Какую чечетку? – засмеялась Даша. – Это он уже насочинял. Леша родился медведем, а они, как известно, не умеют танцевать.

– Не скажите. У цыган они пляшут.

– Как пляшут? – спросила Даша и подняла на доктора синие, словно глубокие озера, глаза.

– На задних лапах, как еще!

– Как мой Леша?

Даша опять засмеялась. Виталию Степановичу было приятно слышать звонкий, искренний смех и смотреть на маленькие ямочки на ее щеках. Он понял, почему Алексей с такой гордостью говорил о предстоящей свадьбе с этой девушкой. С ней было легко и просто. Не надо подбирать какие-то особые слова, притворяться и делать красивые жесты. В ней удивительно сочетались и детская застенчивость, и робость, и женственность, и неброская красота. Даже слипшиеся, перепачканные грязью и кровью волосы, заклеенный пластырем лоб и усталость ее не портили, а делали еще естественнее и приятнее.

«Если бы я встретил такую девушку…» – промелькнуло в голове Виталия Степановича, и он тяжело вздохнул.

– У вас усталый вид, доктор, – серьезно сказала Даша.

– А что поделаешь? Иногда бывают спокойные смены, а другой раз… Ваш парень гордится вами и любит вас.

– Правда? – Даша посмотрела на доктора доверчиво, словно ребенок, и ее щеки в который уже раз залила краска.

– Он спрашивал о вас.

– Как вы думаете, шрам останется большой? – Даша легонько притронулась кончиками пальцев к пластырю. – Шрамы на руке меня не так беспокоят, а вот на лице…

– Красоту ничем не испортишь, – пошутил Виталий Степанович.

– Доктор, а когда я смогу уйти домой?

– Хочется домой?

– Ужасно хочется!

– Завтра посмотрим. Если будет все нормально, можете долечиваться дома.

– Это хорошо, – улыбнулась Даша.

– Если что-то понадобится, обращайтесь.

– Спасибо.

Виталий Степанович, шаркая шлепанцами, вернулся в кабинет. У него еще хватило сил, чтобы набрать воды в чайник и включить его.

– Традиция есть традиция, – пробурчал он себе под нос, взглянув на часы.

С минуты на минуту должен был прийти Иван Иванович. Он тяжело опустился в глубокое кресло, вытянул уставшие ноги и прикрыл глаза.

– Приветствую тебя, коллега, – вывел его из дремоты знакомый голос.

– Добрый вечер, Иван Иванович, – подхватился с кресла Виталий, протягивая руку.

– Слышал, слышал, что здесь творилось.

– Уже?

– Да, девочки из приемного покоя еле на ногах держатся. Они мне вкратце рассказали об аварии. Ну, давай докладывай. Только учти, что сегодня, в нарушение традиции, я буду разливать чай и даже накормлю тебя домашними пирожками.

– А кто их напек?

– Соседка, что за матерью ухаживает, – ответил Иван Иванович и выложил на тарелку большие, пышные, аппетитные пирожки с румяной корочкой. Виталий проглотил слюну, только сейчас вспомнив, что уже сутки ничего не ел.

Выслушав рассказ молодого доктора, Иван Иванович подумал: «Вот теперь мне уже точно можно уходить на пенсию и покупать хорошую удочку».