Царь Эдип

О деда Кадма юные потомки!Зачем сидите здесь у алтарей,Держа в руках молитвенные ветви,В то время как весь город фимиамомНаполнен, и моленьями, и стоном?И потому, желая самоличноО всем узнать, я к вам сюда пришел, —Я, названный у вас Эдипом славным.Скажи мне, старец, – ибо речь вестиТебе за этих юных подобает, —Что привело вас? Просьба или страх?С охотой все исполню: бессердечноНе пожалеть явившихся с мольбой.

Властитель края нашего, Эдип!Ты видишь – мы сидим здесь, стар и млад:Одни из нас еще не оперились,Другие годами отягчены —Жрецы, я – Зевсов жрец, и с нами вместеЦвет молодежи. А народ, в венках,На торге ждет, у двух святынь ПалладыИ у пророческой золы Исмена.Наш город, сам ты видишь, потрясенУжасной бурей и главы не в силахИз бездны волн кровавых приподнять.Зачахли в почве молодые всходы,Зачах и скот; и дети умираютВ утробах матерей. Бог-огненосец —Смертельный мор – постиг и мучит город.Пустеет Кадмов дом, Аид же мрачныйОпять тоской и воплями богат.С бессмертными тебя я не равняю, —Как и они, прибегшие к тебе, —Но первым человеком в бедах жизниСчитаю и в общении с богами.Явившись в Фивы, ты избавил насОт дани той безжалостной вещунье,Хоть ничего о нас не знал и не былНикем наставлен; но, ведомый богом,Вернул нам жизнь, – таков всеобщий глас.О наилучший из мужей, Эдип,К тебе с мольбой мы ныне прибегаем:Найди нам оборону, вняв глаголБожественный иль вопросив людей.Всем ведомо, что опытных советыБлагой исход способны указать.О лучший между смертными! ВоздвигниВновь город свой! И о себе подумай:За прошлое «спасителем» ты назван.Да не помянем впредь твое правленьеТем, что, поднявшись, рухнули мы вновь.Восстанови свой город, – да стоит онНеколебим! По знаменью благомуТы раньше дал нам счастье – дай и ныне!Коль ты и впредь желаешь краем править,Так лучше людным, не пустынным правь.Ведь крепостная башня иль корабль —Ничто, когда защитники бежали.

Несчастные вы дети! Знаю, знаю,Что надо вам. Я вижу ясно: всеСтрадаете. Но ни один из васВсе ж не страдает так, как я страдаю:У вас печаль лишь о самих себе,Не более, – а я душой болеюЗа город мой, за вас и за себя.Меня будить не надо, я не сплю.Но знайте: горьких слез я много пролил,Дорог немало думой исходил.Размыслив, я нашел одно лишь средство.Так поступил я: сына Менекея,Креонта, брата женина, отправилЯ к Фебу, у оракула узнать,Какой мольбой и службой град спасти.Пора ему вернуться. Я тревожусь:Что приключилось? Срок давно истек,Положенный ему, а он все медлит.Когда ж вернется, впрямь я буду плох,Коль не исполню, что велит нам бог.

Ко времени сказал ты, царь: как разМне знак дают, что к нам Креонт подходит.

Царь Аполлон! О, если б воссиялаНам весть его, как взор его сияет!

Он радостен! Иначе б не украсилСвое чело он плодоносным лавром.

Сейчас узнаем. Он расслышит нас.Властитель! Кровный мой, сын Менекея!Какой глагол от бога нам несешь?

Благой! Поверьте: коль указан выход,Беда любая может благом стать.

Какая ж весть? Пока от слов твоихНе чувствую ни бодрости, ни страха.

Ты выслушать меня при них желаешь?Могу сказать… могу и в дом войти…

Нет, говори при всех: о них печалюсьСильнее, чем о собственной душе.

Изволь, открою, что от бога слышал.Нам Аполлон повелевает ясно:«Ту скверну, что в земле взросла фиванской,Изгнать, чтоб ей не стать неисцелимой».

Каким же очищеньем? Чем помочь?

«Изгнанием иль кровь пролив за кровь, —Затем, что град отягощен убийством».

Но чью же участь разумеет бог?

О царь, владел когда-то нашим краемЛай, – перед тем, как ты стал править в Фивах.

Слыхал, – но сам не видывал его.

Он был убит, и бог повелевает,Кто б ни были они, отмстить убийцам.

Но где они? В каком краю? Где сыщешьНеясный след давнишнего злодейства?

В пределах наших, – он сказал: «ПрилежныйНайдет его, но не найдет небрежный».

Но дома у себя, или на поле,Или в чужом краю убит был Лай?

Он говорил, что бога вопроситьОтправился и больше не вернулся.

А из тогдашних спутников царяНикто не даст нам сведений полезных?

Убиты. Лишь один, бежавший в страхе,Пожалуй, нам открыл бы кое-что.

Но что? Порой и мелочь много скажет.Когда б лишь край надежды ухватить!

Он говорил: разбойники убилиЦаря. То было дело многих рук.

Но как решились бы на то злодеи,Когда бы здесь не подкупили их?

Пусть так… Но не нашлось в годину бедОтмстителя убитому царю.

Но если царь погиб, какие ж бедыМогли мешать разыскивать убийц?

Вещунья-сфинкс. Ближайшие заботыЗаставили о розыске забыть.

Все дело вновь я разобрать хочу.К законному о мертвом попеченьюВернули нас и Аполлон и ты.Союзника во мне вы обретете:Я буду мстить за родину и бога.Я не о ком-нибудь другом забочусь, —Пятно снимаю с самого себя.Кто б ни был тот убийца, он и мнеРукою той же мстить, пожалуй, станет.Чтя память Лая, сам себе служу.Вставайте же, о дети, со ступеней,Молитвенные ветви уносите, —И пусть народ фиванский созовут.Исполню все: иль счастливы мы будемПо воле божьей, иль вконец падем.

О дети, встанем! Мы сошлись сюдаСпросить о том, что царь и сам поведал.Пусть Аполлон, пославший нам вещанье,Нас защитит и уничтожит мор.

Сладкий Зевса глагол! От златого ПифонаЧто приносишь ты нынеВ знаменитые Фивы?Трепещу, содрогаюсь смущенной душой.Исцелитель-Делиец!Вопрошаю почтительно:Нового ль ждешь ты служенияИль обновленного прежнегоПо истечении лет?О, поведай, бессмертный,Порожденный златою Надеждой глагол!

Ныне первой тебя призываю, дочь Зевса,Афина бессмертная!И сестру твою, девуАртемиду, хранящую нашу страну,Чей на площади главнойТрон стоит достославный,И Феба, стрелка несравненного!Три отразителя смерти!Ныне явитесь! Когда-тоОтогнали вы жгучийМор, напавший на город! Явитесь же вновь!

Горе! Меры нет напастям!Наш народ истерзан мором,А оружья для защитыМысль не в силах обрести.Не взрастают плоды нашей матери Геи,И не в силах родильницы вытерпеть мук.Посмотри на людей, – как один за другимБыстрокрылыми птицами мчатся ониОгненосного мора быстрейНа прибрежья закатного бога.

Жертв по граду не исчислить.Несхороненные трупы,Смерти смрад распространяя,Неоплаканы лежат.Жены меж тем с матерями седымиМолят, припав к алтарям и стеная,Об избавленье от тягостных бед.Смешаны вопли с пеанами светлыми.О златая дочь Зевса, явисьЯсноликой защитой молящим!

Смерти пламенного бога,Что без медного щитаНас разит под крики бранные, —Молим: в бегство обратиИз земли родной и ввергниВ бездну Амфитриты!Иль умчи к берегам без пристанищ,Где бушует фракийский прибойИбо мочи не стало:Что ночь закончить не успеет,То, встав, заканчивает день.Ты, держащий в руке мощь пылающих молний,Зевс-отец, порази его громом своим!

Ты мечи, о царь Ликейский,С тетивы, из злата скрученной,Стрелы тучей на врага!Да метнет и АртемидаПламена, что в дланях держит,Мчась в горах Ликийских!И его призываем мы – Вакха,Соименного с нашей землей,Со златою повязкой,С хмельным румянцем, окруженногоТолпой восторженных Менад, —Чтоб приблизил и он свой сияющий факел,С нами бога разя, всех презренней богов!

Вы молите? Отвечу вам: надейтесь,Себе на пользу речь мою уважив,Защиту получить и облегченье.Речь поведу, как человек стороннийИ слухам и событью. НедалекоУйду один – нет нитей у меня.Я стал у вас всех позже гражданином.К вам ныне обращаюсь, дети Кадма:Кто знает человека, чьей рукойБыл умерщвлен когда-то Лай, томуМне обо всем сказать повелеваю.А если кто боится указатьСам на себя, да знает: не случитсяХудого с ним, лишь родину покинет.А ежели убийца чужестранецИ вам знаком, – скажите. НагражуКазною вас и окажу вам милость.Но если даже вы и умолчите,За друга ли страшась иль за себя, —Дальнейшую мою узнайте волю:Приказываю, кто бы ни был он,Убийца тот, в стране, где я у власти,Под кров свой не вводить его и с нимНе говорить. К молениям и жертвамНе допускать его, ни к омовеньям, —Но гнать его из дома, ибо он —Виновник скверны, поразившей город.Так Аполлон нам ныне провещал.И вот теперь я – и поборник бога,И мститель за умершего царя.Я проклинаю тайного убийцу, —Один ли скрылся, много ль было их, —Презренной жизнью пусть живет презренный!Клянусь, что если с моего согласьяКак гость он принят в доме у меня,Пусть первый я подвергнусь наказанью.Вам надлежит исполнить мой приказ,Мне угождая, богу и стране,Бесплодью обреченной гневным небом.Но если б даже не было вещанья,Вам очищенье все же подобало б,Затем, что славный муж и царь погиб.Итак, начните розыски! ПосколькуЯ принял Лая царственную власть,Наследовал и ложе и супругу,То и детей его – не будь потомствомОн обделен – я мог бы воспитать…Бездетного его беда настигла.Так вместо них я за него вступлюсь,Как за отца, и приложу все силы,Чтоб отыскать и захватить убийцуЛабдака сына, внука Полидора,Чей дед был Агенор и Кадм – отец.Молю богов: ослушнику земляДа не вернет посева урожаем,Жена не даст потомства… Да погибнетВ напасти нашей иль в иной и злейшей!А вам, потомкам Кадма, мой приказОдобрившим, поборниками вечноДа будут боги все и Справедливость.

На клятву клятвенно отвечу, царь:Не убивал я Лая и убийцуБессилен указать; но в помощь делуВиновного объявит Аполлон.

Ты судишь верно. Но богов принудитьНикто не в силах против воли их.

Скажу другое, лучшее, быть может.

Хотя б и третье, – только говори.

Тиресий-старец столь же прозорлив,Как Аполлон державный, – от негоВсего ясней, о царь, узнаешь правду.

Не медлил я. Совету вняв Креонта,Я двух гонцов подряд послал за старцемИ удивлен, что долго нет его.

Но есть еще давнишняя молва…

Скажи, какая? Все я должен знать.

Царя, толкуют, путники убили.

Слыхал я; хоть свидетеля не видел.

Но если чувствовать он может страх,Твоих проклятий грозных он не стерпит.

Кто в деле смел, тот не боится слов.

Но вон и тот, кто властен уличить:Ведут богам любезного-провидца,Который дружен с правдой, как никто.

О зрящий все Тиресий, что доступноИ сокровенно на земле и в небе!Хоть темен ты, но знаешь про недугСтолицы нашей. Мы в тебе одномЗаступника в своей напасти чаем.Ты мог еще от вестников не слышать, —Нам Аполлон вещал, что лишь тогдаИзбавимся от пагубного мора,Когда отыщем мы цареубийцуИ умертвим иль вышлем вон из Фив.И ныне, вопросив у вещих птицИли к иным гаданиям прибегнув,Спаси себя, меня спаси и Фивы!Очисти нас, убийством оскверненных.В твоей мы власти. Помощь подаватьПосильную – прекрасней нет труда.

Увы! Как страшно знать, когда от знаньяНет пользы нам! О том я крепко помнил,Да вот – забыл… Иначе не пришел бы.

Но что случилось? Чем ты так смущен?

Уйти дозволь. Отпустишь, – и нестиНам будет легче каждому свой груз.

Неясные слова… Не любишь, видно,Родимых Фив, когда с ответом медлишь.

Ты говоришь, да все себе не впрок.И чтоб со мной того же не случилось…

Бессмертных ради, – зная, не таись,К твоим ногам с мольбою припадаем.

Безумные! Вовек я не открою,Что у меня в душе… твоей беды…

Как? Знаешь – и не скажешь? Нас предатьЗамыслил ты и погубить свой город?

Себя терзать не стану, ни тебя.К чему попрек? Я не скажу ни слова.

Негодный из негодных! Ты и каменьРазгневаешь! Заговоришь иль нет?Иль будешь вновь упорствовать бездушно?

Меня коришь, а нрава своегоНе примечаешь – все меня поносишь…

Но кто бы не разгневался, услышав,Как ты сейчас наш город оскорбил!

Все сбудется, хотя бы я молчал.

Тем более ты мне сказать обязан.

Ни звука не прибавлю. Волен тыПылать теперь хоть самым ярым гневом.

Я гневаюсь – и выскажу открыто,Что думаю. Узнай: я полагаю,Что ты замешан в деле, ты – участник,