34
– Позволь представить тебе Массимо Сабатини, ispettore superiore.
Лоик не мог вспомнить, чему соответствует это звание: капитану или майору. Во всяком случае, достаточно, чтобы вести уголовное расследование. Мужчина подтвердил, что дело Монтефиори поручено ему. Светлые волосы, сбрызнутые лаком, лет сорока, он отличался той бесцветностью, которая бывает иногда присуща итальянцам с севера страны, скорее смахивающим на немцев.
София препоручила Милу и Лоренцо одной из сестер и вернулась к ним:
– Месье Сабатини хотел бы с нами поговорить, это займет несколько минут.
– Со мной тоже? – спросил Лоик, разыгрывая удивление.
– Это ненадолго, – бросил полицейский, слегка поклонившись.
Все собравшиеся двинулись к выходу с кладбища. Над решеткой ограды трещали вспышки фотоаппаратов. Ispettore указал на тенистую дорожку, которая вела в обратном направлении. Семейство Монтефиори устроило обед для пятидесяти самых близких – Лоик не спешил к ним присоединиться.
Они шли в молчании. Аллеи напоминали улочки Помпеи. Время внезапно замерло благодаря лаве и пеплу. Ритуальные кресты, разделенные немалым расстоянием стелы, шелестящая под ветром листва… В совершенной лазури деревья казались синими, а гробницы посеребренными.
Пока что судебно-медицинские службы и похоронные конторы били все рекорды скорости: транспортировка тела, вскрытие и возвращение тела семье заняли меньше сорока восьми часов.
Наконец София спросила:
– Вы напали на какой-нибудь след, ispettore?
– Пока нет. Никаких свидетелей, ни единой улики, и мы представления не имеем, где ваш отец… скажем так, подвергся нападению. Место, где обнаружили тело, ни о чем не говорит: наши специалисты уверены, что его туда перевезли.
Сабатини казался робким и нерешительным. Маслянистые волосы наводили на мысль о первом холодном отжиме, которому его подвергли.
– Сейчас, – продолжил он своим неуверенным голосом, – мы испытываем большие сложности с установлением его распорядка дня и…
– Мой отец был очень закрытым человеком.
– А вы сами не знаете, куда он мог направиться в то утро?
– Вот уже много лет я живу во Франции. Спросите лучше его супругу. Или моих сестер: они работали у него.
– Да? Отлично.
Сабатини кланялся, будто извиняясь, после каждой фразы. Оправа очков скрывала его светлые ресницы, лишая лицо всякой выразительности. Однако, пока они шли, Лоик почувствовал и что-то другое. Этот тип играл свою роль. Стратегия в духе Коломбо, чтобы усыпить их бдительность.
– А у него в кабинете был ежедневник – электронный или на бумаге? Я хочу сказать, на вилле во Фьезоле? При нем мы ничего не нашли. Даже мобильного телефона.
– Мой отец никогда не использовал ни бумажные носители, ни компьютер, – пояснила София бесстрастным голосом. – Одна деталь, которую вы, конечно, не знаете: он так и не научился по-настоящему читать и писать. Но у него была исключительная память на цифры.
Графиня играла свою роль идеально: высокомерная, ледяная, неприступная.
– Вы в курсе, что у него было два телохранителя? – снова заговорил итальянец.
– Да, я их отлично знаю.
– Во вторник ваш отец освободил их на все утро.
– Иногда он предпочитал ходить на встречи один.
Это была игра кошки с мышкой, и София совершенно напрасно, в чем Лоик был теперь уверен, принимала себя за победительницу.
– Мне искренне жаль, мадам, но вы ошибаетесь.
Первый удар когтем.
– Мы уже проверили: они впервые не сопровождали его. На протяжении как минимум десяти лет Джованни Монтефиори никогда не передвигался без них.
Они дошли до конца аллеи. Не сговариваясь повернули направо. Лоик представил себе призраков, проказливые блуждающие огни, мелькающие между могил, пользуясь покоем и пространством.
– Вам знакома компания «Heemecht»?
Лоик подскочил. Теперь Сабатини обращался к ним обоим. Кошка играла не с одной, а с двумя мышками.
– Это одно из предприятий отца, – признала София.
– Одно из наиболее крупных, – подтвердил полицейский. – Предприятие по извлечению, рециркуляции и обогащению металлов. А также фрахтовая, транспортная и логистическая компания, как и мощная финансовая группа со штаб-квартирой в Люксембурге, которой принадлежат паевые доли во многих международных компаниях.
Ispettore перечислял эти факты нейтральным, но твердым тоном. Он немного опередил своих собеседников, чтобы иметь возможность окидывать взглядом обоих, продолжая шагать дальше.
– Возможно, вы этого не знали, но ваш отец уже несколько лет находился под пристальным вниманием Guardia di Finanza в связи с некоторыми… темными соглашениями между ним и империей Mediaset, а также из-за коррупционных связей с некоторыми депутатами от Тосканы и Ломбардии.
София остановилась. Она наконец поняла: мягкое вступление было всего лишь ловушкой. А сейчас их будут поджаривать на углях – и ее саму, и муженька-финансиста. Сабатини по-прежнему рассеянно улыбался, будто не осознавал всей убийственной жесткости информации, которой поделился.
– Он оказался бы под следствием в течение ближайших недель, – продолжил он. – Если бы обстоятельства убийства не были столь варварскими, в первую очередь возникла бы версия самоубийства.
София казалась ошеломленной. Лоик и полицейский замерли рядом с ней. Все было готово к дуэли на троих, посреди кладбища, в лучших традициях спагетти-вестерна.
– На самом деле полные отчеты о его компаниях, поездках и перемещениях по Италии уже лежат на моем столе. Вопреки расхожим слухам полицейские службы эффективно сотрудничают и иногда могут быть весьма расторопны. Среди предприятий, акционером которых является «Heemecht», имеется «Колтано», вам это о чем-нибудь говорит?
– Смутно, – прошипела она сквозь зубы. – Повторяю, я не занимаюсь делами отца.
У нее и мысли не мелькнуло рассказать то, что ей в конце концов открылось: ради слияния своих африканских акций оба отца устроили брак детей.
– А вам? – спросил Сабатини, глядя на Лоика, словно приглашая его вступить в игру.
– Прекратите задавать вопросы, ответы на которые вы и так знаете, – ответил тот на своем самом изысканном итальянском.
– Джованни Монтефиори владел вместе с вашим отцом значительными долями в горнодобывающей компании в Конго. Полагаю, его убийство связано с этим фактом.
– Почему?
– Потому что Филипп Сезе Нсеко, тамошний директор «Колтано», был убит два месяца назад именно таким способом.
– Моего отца убили африканцы?
Фраза вырвалась у Софии, и в ее тоне было столько отвращения, что это вполне могло сойти за расизм. Машинально Лоик взял ее за руку, словно пытаясь остановить на этом скользком и скверном склоне.
– Итальянцы могут дать фору любой стране в том, что касается жестокости и варварства, – продолжил Сабатини, – но все наводит на мысль, что это убийство связано с Африкой и «Колтано». Возможно, речь идет о захвате власти… радикальном захвате власти внутри группы.
Нервным движением София выхватила сигарету из глубины сумочки.
– На сегодняшний день я единственная наследница его долей, – заявила она, выдохнув дым в сторону солнца. – Мне тоже может грозить опасность.
Полицейский отмел это предположение легким движением:
– Не бойтесь. Мотив не в этом. На самом деле у вашего отца осталось всего несколько акций «Колтано».
– Что вы такое говорите?
Поздновато было просвещать Софию, но Лоик прошептал:
– Он все продал за последние недели. Я тебе объясню…
– Мне тоже хотелось бы услышать объяснения…
Лоик отступил: Сабатини смотрел ему прямо в глаза.
– Причины этой операции довольно сложны, – попытался вывернуться он, – понадобятся часы, чтобы…
– Назначим встречу.
– Без проблем, – отозвался Лоик, скрывая тревогу, – вот мой телефон.
Сабатини с удовлетворением взял его визитку. Еще раз поклонившись, он указал им на другую тропинку. София курила так, словно ее тело работало на пару.
– Изидор Кабонго – знаете такого? – поинтересовался ispettore, как бы ни к кому не обращаясь.
– Нет, – рассеянно ответила София. – Кто это?
– «Господин Рудник» из Конго-Киншасы. Он много раз был министром горнодобывающей промышленности и геологии. Остался в роли эксперта при правительстве Жозефа Кабилы.
– Никогда о таком не слышала.
– А генерал Трезор Мумбанза?
– И о нем тоже.
Лоику были знакомы эти имена, но он никак не мог вспомнить в точности, какие именно отношения связывали их с Грегуаром.
– Полковник Лоран Бизинжи?
– Лучше объясните нам, кто это, ладно? – вмешался он.
– Люди, связанные с добычей и торговлей колтаном в Конго. Мне не хватает кое-каких деталей, но одно точно: Бизинжи, который является заместителем Мумбанзы, нового директора «Колтано», – военный преступник.
– Это он ваш подозреваемый? – спросил Лоик.
– Сначала нужно доказать, что он был в Италии в момент совершения преступления.
По ассоциации Лоик снова подумал о Морване:
– Может ли быть, что мой отец тоже в опасности?
– Во всяком случае, он неосторожен. Согласно моим источникам, он сейчас там.
– Именно.
– Вам известна цель его поездки?
– Нет. Мой отец разделял с Джованни склонность к секретам.
Сабатини снова улыбнулся, делая вид, что любуется пейзажем: могилы, тисы, небо… Слово за слово он довел их до выхода. Лимузины, катафалк, грузовички с телевизионщиками исчезли.
– Я вас попрошу пока что не уезжать из Флоренции.
– Вы начинаете и впрямь действовать мне на нервы! – внезапно взорвалась София. – Вы говорите с нами как с обвиняемыми. У вас такой вид, словно вы забыли, что это мой отец был убит!
Лоик встал перед полицейским, загородив ему дорогу:
– Что вам на самом деле нужно?
– Записная книжка Джованни Монтефиори.
– Вам же сказали, что…
– Вы ошибаетесь. Согласно свидетельским показаниям, он записывал свои конфиденциальные встречи в блокнот, который хранил на вилле. Он изобрел примитивный алфавит, которым мог пользоваться только он сам, чтобы фонетически записывать имена и названия мест, где назначена встреча.
Лоик никогда о таком не слышал, но по выражению лица Софии понял, что коп сказал правду. Он подумал о своем отце, который тоже обожал коды, тайны и прочие сексотские штучки.
Старые обезьяны…
– Найдите эту записную книжку, signora, мы будем вам очень признательны. Несмотря на финансовые расследования, направленные против вашего отца, на данный момент мы не можем провести обыск во дворце во Фьезоле…
– А если мы ее не найдем?
Сабатини снова согнулся пополам – елейные манеры прошлого века.
– Смерть вашего отца не отменяет процедуру, объектом которой он был. Грозящее ему обвинение будет перенесено на вашу мать, которая принимала участие в делах супруга, и на ваших двух сестер, которым пришла в голову скверная мысль занять его место.
София прикурила новую сигарету. Яростно и беспомощно выдохнула клуб дыма.
– Возможно, в другие времена связи вашего отца обеспечили бы ему защиту, но те времена миновали, – продолжал настаивать полицейский. – Италия переменилась, signora. Во всяком случае, мне нравится так думать.
Наконец-то Сабатини сбросил маску: мелкий буржуа, который просто кончал от счастья, что стал поборником справедливости, – он был до невозможности доволен тем, что взял верх над аристократической флорентийской семьей, а вдобавок еще и над кланом выскочек эры Берлускони.
– Даю вам двадцать четыре часа.
Полицейский напоследок окинул их взглядом, потом развернулся и, не оборачиваясь, вышел с кладбища.
София не шевелилась, затягиваясь и кусая губы. Наконец они переглянулись, и совместные годы взаимопонимания и поддержки мигом воскресли. Они найдут записную книжку жестянщика, но уж точно не для того, чтобы отдать ее копу, промасленному, как бутерброд.