Чернила

© Алёна Половнева, 2020

ISBN 978-5-4493-7767-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая. 2004 год

– Мы не виделись с вами целый год, – заметила Зульфия.

Она ходила кругами по полупустой комнате и с задумчивой улыбкой трогала нераспакованные картонные коробки с книгами, посудой и одеждой.

Ася и Вася, ее бывшие коллеги, переселились из панельной хрущевки в маленькую студию под самой крышей свежеотстроенного комплекса переменной этажности. Эта комнатка явно была строительным браком – много несуразных углов, маленькие, странно расположенные окна – словно тридцать квадратных метров оказались лишними для соседних апартаментов и их решили отсечь перегородкой в два кирпича, чтобы сдать внаем.

– Какая странная у вас квартира, – сказала Зуля, усаживаясь на барный табурет и протягивая хозяйке дома пустой винный бокал.

Посреди комнаты торчала длинная барная стойка, у стены стояла кровать, напротив – продавленный диван из их старого жилища, за пластиковой ширмой ютились душ и унитаз. Квартира была похожа на купе поезда. На очень большое купе очень большого поезда.

– Зато здесь небо видно, – пожала плечами Заваркина, наполняя бокалы вином.

Зуля оглянулась. В западное окно светило заходящее летнее солнце, настолько жаркое, что кипели глаза. Занавесок на окнах не было.

– Я не очень забочусь об уюте, – засмеялась Анфиса, угадав ее мысли.

– Давно вы здесь?

– Полгода, – ответила Ася.

– Где вы теперь работаете? – продолжила Зуля допрос.

– Я – нигде, – будто досадуя, ответила Заваркина.

Им было неловко. Они не были закадычными друзьями, скорее, товарищами по работе. И пусть в курилке за болтовней они провели больше времени, чем за компьютерами, но разом уволившись с предыдущего места, они потеряли связь, хотя никто из них не сменил номера телефона.

– А где Вася? – спросила Зуля, силясь поддержать увядающую беседу.

– Спустился в супермаркет за ромом, – Заваркина улыбнулась, – и колой с лаймом. Сказал, что хочет пить «Кубу Либре».

Заваркина почти легла на барную стойку, наклонившись поближе к Зульфие.

– Кстати, пока его нет, – жарко зашептала она, – у меня к тебе просьба. Скажи ему, что я тебе позарез нужна для какого-нибудь важного журналистского задания. Что без меня – хоть в петлю! Пожалуйста, я в долгу не останусь!

Последнюю фразу Ася произнесла с таким нажимом, словно от ответа Зульфии зависела ее жизнь. Впрочем, ответить Зуля не успела. Хлопнула входная дверь, и Заваркина приложила палец к губам.

– Девки! – крикнул Вася Заваркин, появляясь на пороге нагруженный пакетами. – Готовьте бокалы!

– Сам готовь, – буркнула Анфиса, забирая у него поклажу.

Вася скинул обувь, прошел в комнату и присел у небольшой пирамиды из полупустых картонных коробок.

– Никак не можем порядок навести, – пояснил Вася Зульфие, вставая с корточек с большими стаканами в руках.

– Никак не хотим, – поправила его Анфиса.

Они пререкались так привычно, так уютно, что Зульфия умилилась.

– Заваркины, я по вам соскучилась! – заявила она.

– Мы по тебе тоже, – призналась Анфиса, кинула брату зеленый плод и приказала: – Режь лайм!

– Попроси нормально, – огрызнулся тот.

– Васенька, порежь, пожалуйста, лайм, – пропищала Анфиса противным тоненьким голоском.

Но даже в приступе ностальгии Зульфия заметила: что-то в отношениях брата и сестры изменилось. Их споры стали чуть агрессивнее, тычки чуть болезненней. Чтобы они не поссорились, Зуля поспешила сменить тему.

– Чем вы занимаетесь сейчас? – спросила она.

Заваркины ответили одновременно.

Ася: «Абсолютно ничем!».

Вася: «У меня свой бизнес».

– Фотомастерская – это не бизнес, – фыркнула Анфиса, – это чтоб девок снимать, извини за каламбур! Связался с наркошей этим, Спотыкайло…

– Вот я еще у тебя буду совета по бизнесу спрашивать! – скривился ее брат. Он замахнулся, чтобы отвесить Анфисе подзатыльник, но та увернулась.

Раньше они дрались в шутку, легко и играючи, но теперь в их интонациях и жестах царило раздражение. Шлепки стали звонкими и обидными.

Отойдя на безопасное расстояние от брата, Анфиса разделила на порции примерно треть бутылки белого рома. Разбавив его колой и сбрызнув соком лайма, она с размаху отправила высокие стаканы с коктейлем скользить по мраморной стойке. Вася ловко поймал и свой, и Зулин.

– Заваркина, никогда не критикуй мужчину, чтобы тот не задумал! – мудрая дагестанская женщина наставительно подняла палец вверх. – Не то ляжет на диван – и не сковырнешь!

– Расскажи лучше о себе, – попросила Анфиса с улыбкой, усаживаясь на стул рядом с Васей. – У тебя наверняка бурная жизнь.

– Ох, – вздохнула гостья, – и не спрашивай…

Этой фразой Зуля любила начинать очередной интересный и очень длинный разговор. Василий машинально кинул взгляд в сторону их «минибара» – картонной коробки с множеством початых склянок. Крепких напитков там почти не было, только вино и три пыльные бутылки отвратительного полусладкого шампанского, которое никто не хотел пить.

– Приключилась со мной одна история, – продолжила Зуля, – началась она, как полагается, со звонка в редакцию…

Заваркины ухмыльнулись. На их предыдущем месте работы все самое странное и увлекательное начиналось со звонка редакционного стационарного телефона.

Зульфия теперь работала в местной газете под названием «Субботние новости». Газетка была средней во всех смыслах: умеренно политизированной, умеренно развлекательной с умеренным числом сотрудников – и, следуя последним веяниям моды, имела онлайн-версию. Зульфию назначили редактором, и она пришла в восторг: ей лучше удавалось распределять и контролировать, чем бегать и записывать.

– В тот вечер я была одна в офисе, доверстывала заметки на сайт, – вещала Зуля. – Зазвонил телефон, я, ничего не подозревая, подняла трубку и услышала властный женский голос. «Алло, барышня», – сказал голос. Я тогда запоздало осознала, что сейчас начнется ад и погибель, разверзнутся небеса и на меня польются потоки какого-нибудь затейливого дерьма…

– Давай без пафоса, – велел Вася, снова наполняя бокалы ромом и колой.

Анфиса толкнула его локтем под ребра: монолог Зульфии имела право прерывать только Зульфия.

– Без пафоса, так без пафоса… – легко согласилась Зуля. – Звонила тетка из поселка Дубный. Умом она оказалась крепка, но слышала плохо. Поэтому в основном говорила…

– Что говорила-то? – заинтересовалась Анфиса.

– Что в поселке нет воды! Совсем! Никакой! Бедствие, говорит, барышня, самое настоящее! У нее внучка беременна, девка молодая и психованная. Паникует, в обморок падает, якобы от обезвоживания. Вот эта тетка и говорит: «Приезжайте, я знаю, кто виноват! Самый главный виноват!».

Зуля торжествующе уставилась на Заваркиных.

– Ой, да брось! – отмахнулась Анфиса. – Неужто на нашего усатого господина бочку покатишь?

Зуля пожала плечами и улыбнулась.

– Я на вашу помощь рассчитывала, – призналась она, – я туда завтра поеду.

– Я так и знал! – ткнул в нее пальцем Вася. – Год о нас не вспоминала, а как помощь понадобилась, ты тут как тут!

– У него это больная тема, – Анфиса улыбнулась и похлопала брата по плечу, – ему вечно кажется, что его все используют! В голову-то не приходит, что страшновато к нему без повода сунуться. Даже позвонить неловко…

Вася за прошедший год набрал килограмм десять мышечной массы и обзавелся мотоциклом. К мотоциклу прилагался гардероб из черной кожи, бритая наголо макушка и взгляд исподлобья. Из своего сурового образа он выпадал лишь в очень тесной компании, и никому в здравом уме не приходило в голову набрать его номер, чтобы почирикать о насущном. Только по делу!

– Ой, да ладно, – Вася кокетливо махнул рукой и побрел открывать шампанское.

Анфиса со значением посмотрела на Зулю.

– Я могу поехать с тобой, – сказала Заваркина непринужденно, – мне совсем нечем заняться.

Ее брат стоял к ним спиной, возясь с пробкой от шампанского, и потому не видел, как тон Асиного голоса контрастирует с ее напряженным лицом. Она буравила взглядом Зульфию и даже закусила губу.

– Твоя обязанность сидеть дома и жарить мне котлеты, женщина, – заявил Заваркин, залихватски хлопнув пробкой.

Он вернулся к ним с открытой бутылкой, из горла которой еще поднимался дымок, и сладко пахнущая пенная жидкость потекла в подставленные бокалы.

– Вот и сижу в плену у неблагодарного брата, – притворно вздохнула Анфиса, мигом разжав челюсти и выпустив из себя легкий смешок.

– Зато смотри, как здорово вы живете, – Зульфия повертела головой и, не увидев ничего примечательного вокруг, посмотрела наверх.

Над стойкой висели бокалы всех сортов.

– Мы много пьем, – усмехнулась Анфиса, проследив за ее взглядом.

– Нам нескучно, – сказал Вася, зачем-то выдавливая лайм себе в шампанское.

– Кому как… – протянула Анфиса тихо.

Зуля поедала виноград из большой вазы и разглядывала хозяев дома. Что между ними происходит? Откуда взялись эти феодальные взгляды на свободу женщины?

– У меня вообще-то есть идея, как ее развеселить… – протянул Вася, бросив улыбку Зуле.

– Я не буду сниматься голой! – отрезала Анфиса. Зульфия прыснула.

– А за пять шоколадок? – рассмеялся Вася. Его сестра отрицательно покачала головой. – А за это?

Он нагнулся, достал из черного непрозрачного пакета, что ютился у его ног, прямоугольную коробку и поставил ее на столешницу. Зульфия, увидев то, что написано на крышке, ахнула.

– Это же «Пигаль»! – улыбнулась Анфиса, открыв коробку. – Классика!

В коробке лежали очень изящные и безумно дорогие туфли. Черные, лакированные, на тонкой двенадцатисантиметровой шпильке, с красной подошвой. Анфиса достала одну, надела на ногу и залюбовалась, склонив голову. Зульфия тоже не отрывала взгляда от безупречно гладкой кожи и даже забыла про бокал, что держала в руках. Шампанское тонкой струйкой вытекало из него на стойку, образуя липкую лужицу.

Анфиса надела вторую туфлю и метнулась к зеркалу у двери. Туфли были безупречны и в сочетании с ее классическими джинсами, безразмерной футболкой и экстремально короткой стрижкой определенно давали перца!

Заваркина стянула с вешалки кожаную куртку в металлических заклепках.

– Модель! – завистливо протянула Зульфия.

– Я, конечно, проститутка, – восхищенно сказала Анфиса, вернувшись к столу, – но я приду завтра в пять!

– Идет, – ухмыльнулся Вася и отпил из своего бокала глоток победителя.

– Ах да! Прихвати завтра в Дубный фотоаппарат! – вдруг вспомнила Зуля.

Вася ткнул в нее пальцем и скорчил зверскую рожу.

– Я знаю, что злоупотребляю, – заныла Зульфия, – но мне правда надо…

– Чего ты вдруг взялась сама копаться в водоканальных делах? – спросил Вася, глядя, как Анфиса рассеянно поглаживает лакированную кожу туфель. – У тебя же подчиненные есть! Или они еще не научились грамотно троллить высокопоставленных лиц?

Зуля молчала. Она никак не могла выразить словами то чувство, которое подвигло ее вылезти из редакторского кресла и отправиться в поля.

– Во имя справедливости… – напыщенно начала она.

Вася скептически хмыкнул, Ася на секунду оторвалась от своих ног и с любопытством взглянула на Зулю.

– Ну ладно, скажу правду, – сменила тон Зульфия и опрокинула в себя остатки шампанского, – я хочу большего, чем имею сейчас! Я хочу…

– Можешь не продолжать, – ответила Анфиса, вернувшись к созерцанию своих ног, – мне понятны твои чувства. Можно я завтра возьму старый «Кэнон»?

Вася проигнорировал просьбу, прикинувшись глухим. Анфиса скривилась. Она соскочила с высокого стула, грациозно процокала к большой коробке в дальнем углу, в которую были аккуратно сложены профессиональные фотокамеры, и присела на корточки, выискивая что-то на самом дне.

– Зачем ты ее голой заставляешь сниматься? – вполголоса спросила Зуля.

– Не заставляю, – хитро улыбнулся Заваркин, – но если не попросить у нее ничего взамен, она на шею сядет. Потребует кабриолет и наркотиков.

Зуля рассмеялась.

– И потом… – Заваркин с хрустом потянулся, – смотри, какая фактура пропадает!

– Прекратите шептаться, – велела Анфиса, возвращаясь с камерой в руках. – И кабриолет я не хочу. Я хочу черный, наглухо тонированный внедорожник, чтобы так, лихо… вжууух!

И бутылка рома, и шампанское расплющили их настроение. Когда вечер превратился в ночь, захмелевшую Зульфию оставили ночевать на диване. У нее не было сил возразить, и, накрывшись пледом с головой, она провалилась в прерывистую алкогольную дрему – противный бесполезный полусон, когда непонятно, спишь ты или бодрствуешь, и всё вокруг кружится. Прошло минут пятнадцать или, может, полчаса, и Зуле пришлось открыть глаза, стянуть с головы плед и задышать глубоко и размеренно. Она боролась с тошнотой.

– Она спит давно, – раздался Васин шепот.

Зуля аккуратно повернула голову. Заваркин сидел на разобранной постели, голый по пояс, и гладил сестру по спине. Анфиса, подтянув колени к подбородку, примостилась на самом краю, отвернувшись от брата. Из одежды на ней остались только туфли.

– Отвали! – Заваркина передернула плечами.

– Брось! – Вася наклонился и заскользил губами по ее голой спине, награждая поцелуем каждый позвонок. – Ты же тоже хочешь…

– Я хочу завтра поехать в Дубный, – сказала Анфиса твердо.

Вася вздохнул и откинулся на подушки.

– Мы это уже обсуждали, – кисло произнес он и пошарил по простыни в поисках сигарет.

– Я хочу поехать в Дубный, – настаивала Анфиса шепотом.

– Нет.

– Я хочу поехать в Дубный!

– Ты никуда не поедешь!

– Если я никуда не поеду… – угрожающе зашипела Анфиса, поворачиваясь к брату.

Вася в ярости ухватил сестру за загривок, опрокинул на кровать и навалился сверху всем весом. Ася издала булькающий звук.

– Что?! – спросил он яростным шепотом. – Что ты сделаешь?!

Он смотрел ей в глаза, не отрываясь. Заваркина холодно выдерживала этот испепеляющий взгляд. Вдруг Вася – резко и крепко, но лишь на секунду – прижался губами к ее губам.

– Ты полгода меня даже не целовала! – жарко прошептал он. В этом шепоте больше не было ярости, только лютая звериная тоска.

– Я хочу поехать в Дубный, – спокойно произнесла Заваркина.

– Поцелуешь – отпущу! – смягчился ее брат.

– Обещаешь? – с надеждой произнесла Анфиса и прижалась ртом к его губам.

– Не сюда…

Он взял ее руку и запустил в свои расстегнутые джинсы. Анфиса тяжело вздохнула. Зульфия, которая лежала ни жива ни мертва, крепко зажмурилась, жалея, что не может, не привлекая к себе внимания, закрыть еще и уши.

– Я знаю, что ты не спишь.

Прошло еще минут пятнадцать (или, может, еще полчаса), и тихий Асин голос грянул в левом Зулином ухе как гром.

– Перестань так жмурится, у тебя сейчас глаза лопнут, – усмехнулся голос.

Зуля с опаской приподняла веки. Анфиса, накинув на голое тело махровый банный халат, слишком теплый для жаркого лета, низко наклонилась над притаившейся подругой. Туфли она так и не сняла.

– Пойдем на балкон.

Зуля с трудом смогла встать. Напряженное тело отказывалось ей повиноваться. Отыскав свои кеды, она бросила быстрый взгляд на постель. Вася спал, раскинув руки и ноги и широко раскрыв рот.

Они вышли на балкон. Заваркина протянула Зуле сигарету.

– Только ради этого вида стоило снять эту халупу, правда? – улыбнулась Анфиса.

На балконе, крохотном бетонном выступе в стене, огороженном не слишком изящной решеткой, едва помешались два человека и пепельница. Зато под ногами плескалась густая чернильная темнота, которую, словно булавки черный бархат, прикололи к земле горящие фонари.

Вид был потрясающий, но Зульфию он совершенно не интересовал.

– Скажи, что вы не родственники! – потребовала она, едва сдерживая слезы.

Она смотрела на Анфисино лицо, что выхватывало из темноты пламя зажигалки, которой та нервно чиркала. Смотрела на трогательный ежик волос, длинную шею, раскосые глаза и страдала, раздираемая жуткими предположениями.

– Мы не родственники, – подтвердила Анфиса с мягкой улыбкой.

– Слава Богу, – выдохнула Зульфия, чувствуя, как расслабляется затекшая и взмокшая спина.

Анфиса снова чиркнула зажигалкой, давая Зуле прикурить.

– Мы – детдомовские, – пояснила она, нахмурившись и щелчком отбросив свою недокуренную сигарету. Темнота проглотила бычок, потушив оранжевую искру, не дав ей долететь до земли. – Никто не знал, откуда мы взялись. У нас не было никаких документов. Нас доставили в разное время и из разных мест, но почему-то записали под одной фамилией – то ли Ивановыми, то ли Кузнецовыми. Я была совсем кроха, даже не говорила еще, но уже все понимала и запоминала. Вася взялся меня опекать. Угостил печеньем. Ему было четыре, он был взрослым человеком.

Ася улыбнулась своим воспоминаниям. Зульфия, напротив, пыталась подавить рыдания. Жалость, постегиваемая живым воображением, разрывала ей грудную клетку.

– Так проще было выживать, – продолжила Заваркина, – мы приглядывали друг за другом. Иногда спали в одной постели. Чтобы нас не разлучали, говорили всем, что мы – брат и сестра. Со временем даже стали похожи друг на друга: мимикой, жестами, улыбками, словечками…

Воцарилось молчание. Каждая думала о своем.

– А когда?.. – нерешительно завела Зульфия, раздумывая, как правильней сформулировать вопрос. – Когда вы?..

– Три года назад, – ответила Заваркина равнодушно, – даже два с половиной. Но влюбился он в меня как положено – в шестнадцать.

– А ты в него? – вывалился у Зули вопрос.

Заваркина ответила не сразу.

– А я в него еще не успела, – тихо произнесла она.

Порыв ветра набросился на полуночных собеседниц, заставив задохнуться. Зульфия решилась задать еще один вопрос, последний на сегодня, но самый важный.

– Он поэтому не выпускает тебя из дома?