Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Редактор Светлана Михайловна Калина
© Алина Кухтинова, 2018
ISBN 978-5-4490-6220-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава первая. БОЛЕЗНЬ
«Для чего рождается человек? Для того чтобы размножаться, бессмысленно быть частью системной жизни, а потом умереть? Для того чтобы люди свыше эксплуатировали твой труд, а родители решали, как тебе жить? Для этого рождается человек?!».
Тяжело вздыхая, я неосознанно нарушаю привычную тишину в комнате.
– Алина! Сколько можно говорить, мы опаздываем к врачу! Такси у подъезда, я стою в коридоре одетая и жду тебя! Еще час назад говорила одеваться…
Раздается стук в дверь, я медленно поворачиваю голову. В голове я все еще слышу привычный голос, но уже не так отчетливо. Я встаю с кровати и выключаю в комнате свет. Я открываю дверь и выхожу в коридор.
Через большое окно в кабинет невролога проходит дневной свет, я сижу на белом диване и наблюдаю за разговором моего лечащего врача Инессы Анатольевны с мамой.
– Снимки с компьютерной томографии головного мозга показали, что у вашей дочери все хорошо. Как часто бывают приступы?
– Слава Богу, их вообще нет, последний раз это было давно, что я даже забыла, когда это было, – с радостью говорит мама.
– Алина, как ты себя чувствуешь? – спрашивает врач. – У тебя все хорошо?
«А вас действительно волнует мое самочувствие или этот вопрос для галочки? У меня депрессия, еще меня все раздражает, даже эта муха летающая туда-сюда. А еще…».
Я поворачиваю голову и замечаю, что кроме врача, на меня с недовольством смотрит мать. Моментально на моем лице резко появляется ухмылка.
– Потрясающе, все просто потрясающе.
Я с ухмылкой смотрю на врача.
– Алина! Ты как разговариваешь? – начинает мама, но ее порыв злости останавливает Инесса Анатольевна.
– Все в порядке! – говорит врач. – Она просто устала, да?
Я слегка киваю головой, с улыбкой смотря на врача.
– Тебе уже, сколько лет, Алина?
– Девятнадцать.
– Ты уже такая большая, практически невеста, – говорит Инесса Анатольевна и пишет что-то на листе, – а учишься ты где?
– В СПБГЭУ, на рекламе, – с безразличием отвечаю я.
– И тебе там нравится учиться? – с улыбкой спрашивает врач.
– Нет! – с резкостью отвечаю я.
– А друзья у тебя есть?
– Нет!
«Мне скучно, мне плохо, я хочу уйти, уйти домой».
– Так, держите, я вам таблетки все отменила…
«Есть таблетки, нет таблеток – не важно, мне все еще плохо, я все еще слышу голоса: „Нет, Алина! Это хорошо, я твой лучший друг и я помогу тебе“. Эти голоса. Возможно, таблетки мне, правда, не нужны. Устала. Хочу домой».
Я встаю с дивана и подхожу к двери. Оборачиваясь, я холодно безразличным взглядом смотрю на маму.
В комнате я сижу на стуле и с безразличием смотрю на мать. У меня нет желания с ней разговаривать, но мне хочется сказать то, что я думаю, но боюсь сказать уже довольно давно – еще с одиннадцати лет.
– Давай, – говорит мама, – я тебя запишу в салон красоты на чистку лица и еще тебе нужно сделать брови, а то они у тебя густые и широкие…
– Нет, я хочу быть как папа! И вообще мне нравится естественная красота, и менять я в себе ничего не хочу.
– Папа мужчина, а ты девушка! Ты должна быть ухоженной и женственной!
– Я ничего не должна.
– Давай я тебе дам каталог орифлейм, посмотришь его, и я закажу тебе все, что понравится.
– Ну, я же не крашусь, духами не пользуюсь.
– Алина, ты, действительно, как мужик какой-то! Давай я закажу средства для ухода за лицом…
– Нет, я буду как папа! Я похожа на папу.
– Иногда ты меня просто убиваешь. И ты моя дочь. Ясно? Моя. Твой папаша нас бросил…
– Но все равно внешне я похожа на папу, и меняться не буду.
Замечая, что мама хочет встать с кровати, я понимаю, она сейчас выйдет из комнаты и не узнает о моей проблеме. Я быстро собираюсь с храбростью и готовлюсь к ответной злости.
– У меня шизофрения.
Мама с удивлением смотрит на меня и облокачивается головой о стену, по ее взгляду я понимаю, она не относится к моим словам серьезно – не верит.
– Я больна! У меня психические расстройства!
– Ты здорова, это просто от тех таблеток, но ты их больше не пьешь, так что все пройдет.
Я просто поражаюсь спокойному голосу, которым она отвечает.
– Нет, у меня шизофрения, все симптомы сходятся, я читала. Там говорилось то, что сейчас происходит, с возрастом будет усиливаться в пять раз. То есть, я буду постоянно слышать голоса, всегда говорить сама с собой, бредить, почти всегда прибывать в галлюцинациях и теряться в реальности. Меня нужно лечить!
– Это все от таблеток, Алина. У тебя нет шизофрении. Ты здорова.
– Но у меня психические расстройства. Социофобия! Это же психическое расстройство, а шизофрения вообще болезнь мозга, так еще и эпилепсия была. А помнишь, когда я с Вадимом в шесть лет смотрела, «Кошмар на улице Вязов», а потом не могла спать целый год и везде видела Фредди Крюгера…
– Да, большое спасибо ему за это, нашел, что с ребенком смотреть!
Ночь. Я спала у себя в комнате на кровати, а моя мама сидела на стуле и смотрела на то, как я сплю. Я резко просыпалась, задыхалась, крутилась в разные стороны, и при этом у меня сводило мышцы лица, я судорожно дрожала ртом, кусая язык и нижнюю губу. Я пыталась сказать маме, что задыхаюсь, но моя речь нарушалась, издавать получалось лишь тихие хрипы. Я дрожала, у меня очень сильно болела голова, моя мама пыталась меня успокоить. Но я не могла осознавать происходящего. Я поднимала руки и била себя по лицу, много раз, все мамины попытки остановить меня, были бесполезны. Мама вызывала по телефону скорую помощь. Когда приезжали врачи, почти всегда приступы заканчивались раньше, я лежала мокрая и с трудом дышала, все еще судорожно тряся губами, подушка была вся запачкана слюнями, постель мятой, а мама в слезах. Мне давали каждый день лекарства огромными дозами, и вскоре приступы прекратились.
Вечером по дороге проезжают машины. Питерлэнд светится красивыми огоньками. Стоя у окна, я смотрю на финский залив, парк, машины, которые куда-то мчатся по дороге.
«Все в порядке, милая».
Знакомый голос в моей голове звучит очень мило, с добротой и любовью. Голос часто успокаивает меня.
– Идиот!
За стенкой моей комнаты слышится, как мама ругается с Вадимом из-за того, что он не принес зарплату.
– Я на тебя всю свою жизнь потратила! Свою молодость! Когда могла найти кого-то нормального…
– Жалеешь?
– Да!
– Я могу уйти.
– Давай, кто тебя здесь держит! Кому ты вообще нужен?! Твоего здесь ничего нет, ничего!
Я сидела в комнате и смотрела на компьютере фотографии «Порнофильмов» с их концерта в Воронеже.
Услышав, как открылась дверь, я отвернулась от монитора и посмотрела на отчима, тот закрывал дверь.
– Что делаешь, Алька? – спросил Вадим, идя ко мне.
– Ничего. Просто смотрю фотографии «Порнофильмов».
Вадим подошел и с удивлением посмотрел на меня.
– Какие еще порнофильмы? Ты это ни-ни, – он постучал пальцем по столу, – какие ты порнофильмы смотришь?
– Да не! – быстро сказала я. – Это не порнофильмы! Ну, то есть, это так панк-рок-группа называется!
– А то я думаю, что за порнофильмы ты смотришь. Закроешься тут у себя в комнате и порнофильмы смотришь.
– Нет! Я не смотрю порнофильмы!
– Смотри мне, так тебе панк-рок нравится? – с интересом спросил отчим.
– Да, я слушаю такую музыку, – с улыбкой ответила я.
– Я раньше тоже такую музыку слушал, когда молодым был. Так, что поют твои порнухи? Мне интересно. Спой их песню, я хоть молодость вспомню.
Я спела припев любимой песни:
– А «Гроб» ты слушаешь? – с улыбкой спросил отчим, смотря на меня.
– Да, люблю эту группу. Летов классный.
– Так он же умер.
– Он живет вечно в моем сердце!
– Летов вечен…
– Да-а-а!
– Моя оборона, хорошая песня, одна из лучших.
Я с улыбкой смотрела на отчима.
– Помню, раньше ты эмо была, да?
– Ну, да.
– Вот ты все никак не можешь найти себя, то была эмо, то была готом, а сейчас ты кто?
– Просто я. Пытаюсь найти свой собственный путь.
– Это правильно, хватит страдать херней. Слушай хороший панк-рок и больше улыбайся.
– Постараюсь, но ничего обещать не могу. У меня не получается быть как все. Мне противны люди. Я сама по себе.
Вадим с задумчивостью посмотрел в мои глаза.
– Давай, – сказал отчим, – мы с тобой сейчас по пивку?
– Нет, я не пью! – резко ответила я.
– Надя не узнает. Мы ей не скажем. Я сейчас принесу две бутылки пива, и мы выпьем…
– Нет! – с раздражением ответила я.
– А что ты такая вредная?
– Пить плохо, – быстро ответила я.
– Все сейчас плохо, – спокойно сказал отчим. – Жить плохо. Дышать плохо. Есть плохо. Спать плохо. Курить плохо. Пить плохо. Все плохо.
Вадим отвел взгляд, отвернулся и отошел от стола. Он осматривал мою комнату.
– Для чего ты живешь? – прочитал он со стены надпись.
Повернувшись на стуле, я наблюдала за отчимом.
– Лучше быть безумным, – прочитал отчим со стены надпись над дверью, написанную большими буквами, – в одиночку, чем клоном безликой толпы, – он повернулся и с улыбкой посмотрел на меня. – Это означает, что лучше быть одному и думать совершенно иначе, не так как все?
– Да. Лучше быть изгоем, чем клоном безликой массы рабов.
– Ну, да, я с тобой согласен, – он задумчиво посмотрел на меня.
Глава вторая. УНИВЕРСИТЕТ
Моя рука снова тянется к телефону, я снимаю блокировку и смотрю на время – половина третьего. С печалью я кладу телефон в сторону и пытаюсь вникнуть в слова преподавательницы. Она рассказывает о том, как правильно продавать услуги и заключать договор.
И как прекрасно, что это последняя пара. Но до звонка еще два часа, а я ничего не понимаю хоть и хожу на все пары. В чем заключается профессия агента рекламного, и как правильно продавать услуги клиентам – мне не понять.
– Костя, где твоя рука? – спрашивает преподавательница, а также наш куратор Колесникова Елизавета Викторовна.
– М-м-м, я, кажется, все понял.
– Алина, где твоя рука? – спрашивает преподавательница.
Мне не хочется отвечать или совершать какое-либо движение. Елизавета Викторовна, улыбающийся Костя, девочки, все пристально смотрят на меня. Ничего не отвечая, я поворачиваюсь и с безразличием смотрю на преподавательницу. Тишину нарушает одногруппница, а также одна из моих врагов, Юля Пивоварова.
– Она пропала! – говорит брюнетка, смотря на меня.
– Алина, тебе надо учиться общаться по чуть-чуть, потому что так ты никогда не научишься общению. Вот села бы к Косте и вместе бы подумали, составили бы диалог, пусть он будет идти тридцать секунд, но он будет. Не бойся, это не секс, здесь ничего страшного нет, – говорит с улыбкой преподавательница, смотря на меня.
Моментально все начинают смеяться, очень-очень эмоционально смеяться. Улыбаясь, Костя отводит от меня взгляд в сторону и смеется. Он прикрывает тонкие губы, ладонью правой руки, возможно, пытаясь сдержать смех. Мне тоже становится смешно от всего этого, и я старательно пытаюсь сохранить безразличие на лице, но на губах быстро появляется улыбка. Мне кажется, что я слегка покраснела, странное ощущение.
«Секс с Костей?».
Из-за этой мысли я еще сильней краснею, наверное, как вареный рак. На меня сейчас внимательно смотрят девочки и Костя, разумеется.
– Не бойся, это не секс, – говорит с улыбкой Юля.
– Так, Юля! – говорит преподавательница. – Давай быстро работай с Олей! Алина, садись к Косте!
Ничего не говоря, я долгим задумчивым взглядом смотрю на Костю. Он смотрит на меня. Возможно, наш зрительный контакт занимает четыре секунды. Я отвожу от него взгляд и понимаю, что выгляжу со стороны, как немая, глупая девочка, которая всего боится, но это неправда.
Я беру со стола телефон, встаю со стула и иду по кабинету к столу, за которым сидит Костя. Зачем я иду, не знаю, но я иду. Я отодвигаю стул и сажусь рядом с ним. Мы смотрим друг другу в глаза. Спустя несколько секунд одновременно отводим взгляды и, как ни странно, переключаем внимание на экраны наших телефонов.
Мы молчим. Возможно, ему тоже плевать на эту пару и на все это происходящее, как и мне. В телефоне я пишу новое стихотворение, меня Костя вдохновляет. А он, скорее всего, с кем-то переписывается.
Елизавета Викторовна встает из-за стола и идет к нам. Преподавательница берет стул и садится напротив нас.
– Я вам помогу. Итак, вы выбрали, о чем будете говорить?
На вопрос преподавательницы мы молчим, а зачем отвечать, если все это бессмысленно.
– Как у вас с дизайном? – спрашивает преподавательница.
Елизавета Викторовна меняет взгляд от него ко мне, от меня к нему.
– Не очень.
– А у тебя, Костя?
– М-м-м, это сложно.
– А с видео? Костя, я видела вы ходите на дополнительные занятия.
– М-м-м, я только начинаю.
Костя переводит взгляд и с ухмылкой смотрит на меня. Они вдвоем, нет, скорее всего, все смотрят на меня. Ожидая реакции.
«Я с пятнадцати лет снимаю музыкальные клипы, если быть точнее снимала. Очень сильно люблю фильмы ужасов. Я пишу сценарии к фильмам и надеюсь, что однажды сниму кино, возможно, ужастик или драму. Костя, а тебе какие фильмы нравятся? Я слышала, что ты тоже мечтаешь снять фильм. О чем будет твое кино?».
Я кручу головой в разные стороны из-за страха. Страха – не правильно ответить. Страха – снова услышать смех. Страха – привлечь к себе внимание. Страха – быть непонятой. Страха – общения с людьми.
– Ну, тогда телевидение?
Мы молчим.
– Прорекламируйте какой-нибудь продукт вместе.
И снова мы молчим.
– Костя, ты понял задание?
– Да, – быстро отвечает он.
– Работайте!
Елизавета Викторовна встает со стула и уходит.
До конца пары остается час. Мы все еще молчим. К нам снова подходит Елизавета Викторовна и садится на стул.
– Что у вас?
– Ничего, – очень тихо говорю я.
– Костя, ты понял, что надо делать?
– М-м-м, я думаю!
– Вместе думайте! Делитесь идеями! Начинайте общаться!
Мы молчим. Елизавета Викторовна отводит от нас взгляд, встает со стула и уходит. Преподавательница садится за стол и открывает журнал нашей группы. Она начинает спрашивать.
– Юля?
– Нет. Я еще дописываю. У вас вот есть Катя и Карина, Маша и Алена, Алина и Макаров, спросите их.
– Нет, мы пропускаем ход, – говорит Костя.
Он с самодовольной ухмылкой склоняет голову набок и смотрит в мои большие черные глаза.
Елизавета Викторовна спрашивает и слушает девочек, которые выполнили задание, а мы продолжаем молчать, при этом обмениваясь взглядами.
«У нас не получилось работать вместе. Это неудивительно, у меня нет никакого желания работать и говорить на тему рекламы, придумывая какую услугу лучше продавать. В любом случае, я боюсь, боюсь разговаривать с обычным человеком, тем более с Костей, так еще и на тему рекламы. Вполне очевидно, что мы так и не поговорили, тем самым провалив задание».
– Костя и Алина, вы готовы? – спрашивает преподавательница.
– Да, мы, конечно, готовы, – с сарказмом отвечает он.
– Что? – с удивлением спрашиваю я.
Улыбаясь, Костя смотрит на меня. Все девочки смеются.
– У них, наверно, самая лучшая реклама! – с улыбкой говорит Юля.
– Вы написали? – с улыбкой спрашивает преподавательница, смотря на нас.
– Я бы написал, но нужна команда, а команды достойной нет, как видите.
Костя смотрит на меня.
– Хорошо, тогда давай со мной. Я достойна тебя? – спрашивает Елизавета Викторовна.
Костя переводит взгляд на преподавательницу.
– М-м-м, да.
Девочки снова смеются. Звонок с пары. Костя смотрит на меня. Многие девочки все еще с улыбкой смотрят на нас. Я отвожу взгляд от Кости, встаю со стула и иду к парте, где я сидела вначале пары, чтобы взять сумку.
«Раньше все было по-другому. Раньше он был совсем другим. Я думала, что мы с ним похожи, но он такой же, как и они».
Я достаю из сумки номерок от раздевалки и вспоминаю то время, когда была не единственным изгоем.
