Билет в ад. Мистика и фантастика

© Сергей Васильевич Ходосевич, 2018

ISBN 978-5-4490-9755-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Слово о русской березе

В тихом шелесте березок,
           голос слышится любви,
Что растут возле избенок
И душой, как не криви,
Лист, сердечко,
               что людское,
Бьется, что у нас в груди,
Небесам так по простому,
Каждый песнь поет мечты.
Ветви, кудри- девки красной,
Белый ствол, как нежный стан.
Без греха и беспристрастна,
В красоте, чей есть- талант.
Образ милый всей России,
Лады помнящий привет,
Той славянской свет- богини,
Женщин милых оберег.
По весне, все льющей слезы,
Чтоб очистилась душа
И из женской доли грозы,
Все ушли бы навсегда!
Ах, берёзонька, береза,
Чисто русская краса!
Что на Троицу, как розу,
Чтут святейшую, любя!

Грот

Возле села за Черную горою,
Речушки быстрой берега,
Что кличат просто-Ангарою,
Есть просто гиблые места..
Дух ведьмы старой тут
Вороньей  правит черной стаей,
И вместе лес от смуты берегут,
Дел черных магией блистая,
Все храбрецов к ним
в гости ждут.
Однажды Прохор-непутевый,
Рубаха- парень, ну и плут.,
После гуляночки- веселый,
Решил увидеть ада слуг.
И из села через болото,
Потом на лодке по реке,
Была ему прибыть охота,
К дуплу большому на дубке.
За коим было нечто грота,
О коем слышал на селе.
Но воронье проклятое кричало
И наровило в темя долбануть,
Сосна, что рядом по-людски
стонала,
А нечто черное, как тень летала,
в глаза пытаясь заглянуть.
     Земля его в себя тянула,
Как лист осины он дрожал,
Мысль в голове едва мелькнула
И Прохор к гроту побежал.
Стальные двери с грохотом открылись,
Горели свечи на стенах,
Внутри, как ноги очутились,
Куда то и пропал весь страх…
За ним тут двери затворились
И стали каменной стеной.
Скелетов триста, что скопились,
Валялись в центре тут горой.
Похмелье -в пот,
Глаза по лошке!
Открывши рот,
Здесь замер Прошка.
С неделю парень обживался,
Мышами, крысами питался
И забывать стал вдруг, как звался,
Уже и к смерти собирался…
Но прикорнув увидел сон,
Со старцем пьет он за столом,
А тот, басистый, словно гром,
Его к иконе бьет челом
И говорит про ведьму сказ:
«Казнили тут все, что селом,
Огнем лишив зеленых глаз.
С осины кол приставить к сердцу,
Не дал старик, сказавши без прекрас,
Что в этом гроте он ее дождется
смерти,
И крикнул: " Замуруйте глиной нас!
Всех чар ее не убоявшись,
Монаха дух перед тобой сейчас.
Над ней имеет, что немного власти
И ты- преемник!» —
смолк тут бас…
Проснулся Прохор!
Подумал: Вот бы кислых щей!
Пред ним уж стол:
 со щами, кашею с горохом,
Фазаны, рябчики, «зеленый змей»
И никокого нет подвоха,
Бери, хватай! И жуй, и пей!
Подумал Прохор о кровати
И перед ним с лежанкой печь
О сне вдруг вспомнив,
  о монахе- брате,
Решил один не может лечь
И о девице молодой и страстной,
Изрек он пламенную речь.
И вот те на! В румянах вся Дуняша,
Что пироги сует уж в печь!
Дворец затем с палатами задумал
И тут же это получил.
В леса на кабана, медведя
С одной рогатиной ходил,
Сидел на золоте и меди
И Дуни дочь благотворил.
Семь лет для всех,
как Прохор сгинул,
Беспечно парень в гроте жил,
Однажды затужил с лучиной
И горькую слезу пустил.
Исчез дворец,
И дочка, и Дуняша!
И снова в стенах четырех,
Где множество скелетов страшных…
Монаха бас вдруг с потолка:
Теперь тебе я не слуга;
Спор глупой ведьме проиграл,
Опять, ты, Прохор, прежним стал!
Я ж перед ней вчера божился,
Что в мире грота, ты забылся
И никакая, что нужда
в мир прежний не вернет тебя,
Что изучил, ну как себя,
Я в этот рай тебя ведя!»
И грота стены разомкнулись,
Тень ведьмы перед ним стоит.
От молодца все силы отвернулись,
А нечисть следовать за ней велит,
В его селе подводит к скиту,
Где прах дены его лежит…
Тут ведьма будто растворилась,
Давай вороны хохотать!
В петле, у дома на осине,
Решил с женою встречи ждать,
День встречи с ведьмой проклиная,
Дух начал быстро испускать…

Страшная сказка

В одной деревне небольшой,
Иван-Еремы сын восьмой,
Однажды клад нашел большой,
В лесу под старую сосной
И короб энтого добра,
В сарае спрятал он сперва,
Потом в поленья перепрятал
И раструбил всем, что богатый.
Не ест он сутки и не пьет,
Сидит и короб стережет.
Сидел неделю, может две
И наяву ли, толь во сне…
Явиться надо
перед ним сове!
Поклон отвесив всей семье,
Шепнула на ухо Ванюше:
«Ведь это не твое! Послушай!
Пока со златом бьёшь баклуши,
Твое, колдунья, сердце сушит!
В пещере старой за рекою,
Того уж ждет,
от глаз людских изгоя,
От клада, что с ума сойдет
И душу смерти на погибель,
сам к ней так скоро приведет»
Но Ванька лишь перекрестился:
«Скажи, старухе, не боимся!
И если, ведьмы ты-слуга,
за золотом моим явился!
То не расстанусь никогда!
Не в нищете я жить родился!» —
И так он сильно взбеленился,
Что птах учить его явился,
За камень быстро ухватился
И в птицу кинуть изловчился!
Тут черный дым пред ним
явился
В одеждах длинных вдруг монах,
  в траве высокой покатился,
 что птицей гордую- орел,
      В высоком небе растворился!
Иван затылок свой потер.
И сильно чуду удивился,
Подумав к брату побежал,
В деревне что за мудрость чтился.
Поведав все, как на духу,
Свою за жадность извинился
Сказал: Я б брат, с тобою б поделился,
Совета только мне, ты, дай,
Кошмар какой б в деревню б не явился!
И молвил брат: Делишки плохи!
Видать у ведьмы той,
предсмертные уж вздохи…
И нужен славный парень ей,
Продлить чуть жизни крохи.
И про монаха я слыхал,
Сошел с ума от злата,
Лет пять потом у ведьмы жил,
На лет на сто дал бабке сил,
Совсем ее омолодил,
Да вот на небо угодил…
Тебя монах предупредил!
Все заколдовано твое богатство,
И прикоснувшись,
каждый так с ума сходил,
Пред тем как перед ведьмою являться,
В церковных записях так если полистать,
За век штук двадцать мужиков-
с твоим что кладом,
может и набраться!
Все, как один в сырой земле лежат,
кто с золотом сей бабки
мог бы знаться!»
Решив Иван, что надо темноты дождаться,
Собрался парень в лес,
чтоб с кладом быстренько расстаться.
И вот луна взошла на небе!
Схвативши короб непотребен,
К сосне Ванюша побежал,
От страха, что дрожал
И вдруг ребенка крики,
он у болота услыхал…
Свое куда попало бросив злато,
Уже на помощь поспешал,
Но дуба на ветвях русалку,
Что горько плачет увидал:
«Чего ревёшь бесстыжее отродье,
Болото что ли мелковато вроде!»
В ответ русалка говорит:
«Что ж молодец, что как змея шипит,
От счастья своего бежит!
Вернуть клад ведьме, что спешит
И весь, как лист осиновый дрожит…
Я знаешь не русалка-я!
Была бы у меня семья!
За женихом пустилась  вслед,
Что клад доставил много бед.
Колдунья старая чертей нагнала,
Топить меня вся свора стала.
И чья то в ярости рука-
брошь с сарафана мне сорвала!
А брошь волшебная была,
От злобных сил оберегала!
Ах, как бы вновь со мной была…
Опять бы девушкою стала!»
И сын Еремы закричал:
А не такая ли большая,
Что с малахитовой змеей,
В звезде Давидовой,
что свет так излучает,
Ажурный корпус золотой,
корону, что напоминает!»
Русалка лишь в ответ кивнула,
Уже Ивашка ускакал…
В густой траве рука искала,
Что с коробочка растерял.
И шли томительно минуты,
В мыслях бродили разны смуты,
Пока в руках рубин не засверкал,
На всю Вселенную тут крикнул,
Иван русалке: Отыскал!,
Но в шерсти зверя руки,
вдруг сзади черта увидал,
Что был не стар не мал
И тонким голоском сказал:
«Ванюша, это не русалки,
Ее мне хоть и тоже жалко,
Колдуньи старой – это знак
И хочешь не попасть в просак,
Отдай скорее мне,
А то тут будет жарко,
Вне короба
и без вещиц других,
Всех несомненно дорогих,
Над нашей мастью он имеет силу,
За то тебе, желанья три,
вмиг выполню я мило.
Устали ведьме мы служить,
Хотим свободными все быть!»
«Богатств несметных, в жены ьы царицу и братьев всех
хочу я в счастье видеть лица» —
Изрек Иван и ну давай молиться!
А черт ему: Угомонись!
Все вскоре может сбыться!
Давай ка на меня садись,
От ведьмы срочно в Питер-град
нам нужно срочно смыться!»
Его послушавши Иван на спину взгромоздился
И стукнув черта по бокам,
с ним в небо воспарился!
И быстро к ведьме черт примчал,
Пред нею повинился
И молвил, что доверчивый дурак,
Давно на этот свет родился.
И ведьме отдАв тайный знак,
В тумане растворился.
Иван на самого себя,
Изрядно сильно злился!
Что понимать добро и зло,
Совсем не научился.
И жил лишь мыслею богатым
стать,
Лежит что плохо сразу брать,
От сраха сразу излечился
И ведьме что то резкое сказать
совсем не поленился.
Утих! Уснул!
И сон ему – прекрасный вроде снился!
А утром так колдунья говорит:
«Коль тяготит тебя, твой нищий вид,
Тебе я завещаю злато
И в мире будешь этом, ты, богатый!
Моим тогда распорядишься знаком,
В последний путь лишь проводи,,
Укрывши черным полотном,
Вступивши с Демоном в большую драку.
Меня, Иван, ты можешь не любить,
В пастель со мною не ложиться,
Но разреши до смерти – день,
Мне девой красной пред тобою
появиться!»
Иван в ответ и молвить не успел,
Как бабка старая то ль зелье
стала, то ли мел..
И юною красавицей вдруг стала,
К себе, чем лишь могла
в шелках располагала.
И парня быстро соблазнив,
Приличья все же сохранив,
Ему на грудь тихонечко упала
И ласки от Ивана ждалА.
А одурманенный Иван,
в охотку взял девицу,
Вспохнула та, что в небеса,
чудесной сойкой- птицей.
Богатство, бабы- вот беда,
для мужиков отрада!
Колдунья тут же умереть была

конечно рада,

На свет родив в тот миг дитя,
Что зла напишет  новы главы..
Из птицы в бабушки скелет,
Ивану не успев сказать: «Привет!»
Колдунья рахнула из камня в гробик
И обомлев Ивашка- богатырь,
слегка успел наморщить лобик,
Когда из птички, из яйца,
Взгляд, леденящий все сердца,
Увидел мельком Василиска,
Шипевшего, как киска,
Большую жабу с мордой петуха,
Что в камень тело обращает,
патроха,
С хвостом змеи, неистовой,
гремучей,
Что силой злобную могучей,
С крылами мыши- " ушана»,
То ль диадема, то ль рога,
У зверя вместо гребня
И кровью светятся глаза,
Из коих красная слеза-
Души его, что откровенья!
Огромной ящерки- когтисты лапы
И хохолок за диадемой той,
Наверно просто вместо шляпы!
Иван тут с жизнью попрощался,
Уже ведь в камень превращался…
Совы знакомой вдруг слова:
 «Пусть взглянет в зеркало мое сперва!»
И смотрит в лапах этой птицы,
Его спасенья, может жрицы,
Большого зеркала кусок,
Как тряпка красную или платок,
Зверь вырвать у совы стремиться.
Один неосторожный миг
И в этом зеркале «урода» лик,
Успел случайно отразиться,
И в камень» нежити», уже, что стих-
  Предрешено в минуту обратиться.
И из совы,
вернувшись в облик свой монах,
Лечил Ванюши дикий страх.
Вокруг него круг мелом очертивши,
Стоял усталый и поникший.
В пещере грохот раздался,
«Кол ведьме в сердце вбить-
твоя стезя» —
Сказал монах, вес свет любя,
Серьезно, вовсе не шутя
И кол осиновый вдруг Ваньке протянул,
Его из круга подтолкнул,
Сам меч с – за пояса достал
И крикнул: Где ты, тьмы вассал!
Швыряя камни Демон разъяренный,
До этого непокоренный,
Вступил с монахом в смертный бой,
С кричавшим сильно: «Нечисть стой!»
Из пасти Демона, боясь огня
Мечом молитвы в воздухе
писал слова,
Другой рукою крест держа,
Бубнил заклятие спеша
И взглядом Ваньку торопил,
Что в камнепаде из последних
сил,
Неспешно к гробу пробирался!
И как тому всего один остался шаг,
Тут Демон в шерсти зверя заметался!
«Хитер монах!» – он вслух признался
И в бой вступить уж с Ванькой попытался.
Из круга выбежав монах,
с мечом за Демоном погнался,
Но крест на камни уронив,
замешкался и растерялся…
И когти длинные вонзив- в монаха шею, Демон рассмеялся!
Но кол колдунье в сердце вбит!
Мохнатой лапою грозя-
Князь тьмы немедленно убрался…
И смотрит Ванька не монах,
дед Карачун с него вмиг стался!
Когтями Демона в дух обращённый,
Хоть с Богом был на» ты»
и в общем то крещённый,
Нашел ход в камне потаённый
И вмиг исчез, злом покоренный.
С пещеры вышел  Ванька- победитель,
Там черт сидит, победы зритель!
И нежно, сладко говорит:
«За мной, твои, как помнишь три желанья!
Томительны ведь славы ожиданья
Давай на горб скорей садись
И к славе этой понеслись.!!!
В столицу,
в белые палаты!
Вина и злата, где богато!
Где ждет тебя царева дочь,
С которой все печали прочь!»
«Мне б медовухи чарку, брат! —
Сказал Иван: " Был б я богат!
Чего нибудь на закусь
и блудницу,
Не надо на которой мне жениться!»
Ответил черт: «Загаданному сбыться!
И три желанья сотворив,
Вдруг поспешил, с огромной брошью ведьмы, удалиться.
Нет-нет, не что ему не сниться:
Хмельное, разная еда,
Дуняша- вовсе не девица,
С которой с августа и по октябрь,
В пещере той Иван резвиться!
С которой мог вообще забыться,
Коли не первый снег вокруг.
От всех утех очнулся хлопец
И тут дары исчезли вдруг.
Не медовухи, не Дуняши,
не разных вкусных всяких явств,
Снега! Снега- одни в безмолвье,
В сугробах коих он завяз
И замерзал, своим желаньям вольный,
Что голью был и голью стал.
Уж не кричал!
От злобы матерился!!!
Немедля карачун явился
И добрый некогда монах,
Что духом злым в пещере обратился,
Глаза бедняге и закрыл,
Лишив его последних сил
И в мир иной с собою утащил,
В котором собственно и жил.
Пусть этот сказ вам и не мил,
В деревне той, умам служил,
Чтобы нечистое добро,
К себе руками не гребло,
Где страх и водка лишь советчик,
Что наказание найдет,
не важно будет, кто ответчик…
С тех пор и всадник в мантии,
тот что в лесах гуляет
Из ада силу на таких,
что сразу направляет!