Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
© Алексей Михайлович Гущин, 2019
ISBN 978-5-4490-4528-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
НАЙДИ МЕНЯ: @MARGINALSHINA
Посвящение
тем, у кого,
вроде бы,
все только начинается,
но кому уже кажется,
будто так много прошло
000
Вовсе не лучше умереть, чем хоть раз в жизни солгать, как учил Кант, а лучше совсем и на свет не родиться, чем жить в свете наших истин.
Л. И. Шестов
Перенести я притом не могу, что иной, высший даже сердцем человек и с умом высоким, начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом содомским.
Ф. Достоевский «Братья Карамазовы»
Моя боль сказала мне: «Ты не человек. Тебя нельзя и близко подпускать к другим людям. Ты – грустное и ни на что не похожее животное»
Ю. Мисима
Я думал, что все бессмертно. И пел песни.
Теперь я знаю, что все кончится.
И песня умолкла.
В.В.Розанов
Написано убитым.
Во всех смыслах.
001
Мы – поколение 89—97 годов рождения.
Мы рождены на развалинах того, что когда-то считалось «великой державой».
Мы – дети перестройки.
Мы – дети свободы.
Пока дядьки в малиновых пиджаках разбирали и ставили вверх ногами заваленные постулаты прошлого, делили, ставший ничейным, большой и вкусный торт, мы познавали этот мир. Забытые родными, которые круглосуточно пытались выжить в новом, диком мире, мы были отданы в руки ввалившийся в страну свободы. Свободного масс медиа, свободной торговли, свободной морали. Никем не направляемые, кроме своих родителей, чьих слов мы особо не слушали, мы на ощупь, как слепые котята, двигались к своему совершеннолетию: алкоголь, сигареты, секс, наркотики. Ничто не запрещено, все дозволенно и все в наших руках.
Мы выросли либо наивными слепцами, которых вовремя заперли в четырех стенах, либо злыми и бесчувственными животными, которые знают, что если хочешь жить, надо уметь «вертеться». Мы и «вертелись»: в тринадцать – курили по пачке Winston в день, в четырнадцать – отравлялись алкоголем, в пятнадцать – делали аборты, в семнадцать – умирали от передоза. Секс, драгс энд рок-н-ролл. Мы познали эту жизнь еще до начала наших собственных.
Мы – блюющие в туалетах ночных клубов.
Мы – прячущие красные глаза за темными очками.
Мы – трахающие абсолютно все и абсолютно везде.
Чужие сердца и чувства в них стоят гроши. Чужие души и вовсе ничего не стоят. Каждый сам по себе. Каждый сам о себе. Каждый сам о своем.
Мы – хладнокровные вампиры, охотящиеся за теми, у кого еще не сгнило нутро.
Мы – самые живые из всех живых мертвецов.
Мы – поколение 89—97 годов рождения.
И это мы – Ваше будущее.
2010
002
Я уже видел этот взгляд раньше.
В лицах тех сверстников, кто повзрослел раньше других. Кто уже выбирался из этого наивного мира с универчиком, милыми преподавателями и, кормящей тебя с ложечки, любящей мамули. Кто уже устал задавать вопросы и еще больше устал искать на них ответы.
Все обесценилось, все стало серым и привычным. Все как у людей: жажда денег, жажда власти, жажда собственной значимости. Стыдно перед собой. Перед тем самым собой, который с детской искренностью и щенячьим восторгом смотрел по сторонам, не желая принимать несправедливость мира.
Отец, чьего уважения ты пытался заслужить всю свою жизнь, наконец-то пожмет тебе руку и скажет, что ты возмужал. Все окружающие будут хлопать в ладоши и поздравлять:
«Гиб-гиб-мать-его-так ура! Посмотрите же на этого молодца, что устроился на работу и стремится создать собственную ячейку общества!»
Именно так, под визг петард, грохот фейерверков и марш «Триумфа Победителей»
в тебе
умирает
ребенок.
Больше всего неприятно именно то, что душить его приходится собственными руками. Избитого и изувеченного всеми родными и близкими.
Ты даже не чувствуешь, что убиваешь его.
Скорее спасаешь
от неизбежных мучений.
2012
003
Просто знаешь…
руки деть некуда, когда обняться хочется.
Просто обнять кого-то, понимаешь? Поделиться теплом и чем-то, тем самым сокровенным, которое держат глубоко-глубоко в себе. Все эти дешевые подобия людей вокруг, которые хотят выглядеть так, будто бы им можно доверять… улыбки, взгляды, прикосновения и даже объятия.
Но все с каким-то мерзким и отвратительным запашком, все с каким-то предчувствием неискренности и фальши.
Среди всех этих тварей, сидящих на игле собственной значимости, этих жалких суррогатов тех, кем они на самом деле хотели бы быть, но почему-то выбрали таковыми лишь казаться, я внезапно осознал одну вещь:
каждому
нужен
человек
2012
004
Они все хотели, чтобы я о них написал. Чтобы про локоны и глубину глаз. Чтобы про сводящие с ума чувства и чтобы про мечты о вечном. Но им тогда стоило спать с дешевкой Полярным и попасть в его смердящие романтизмом сказочки про любовь и заботу о бездомных собаках.
У Кати хронический «синдром принцессы» – типичное отклонение. Настолько типичное, что воспринимается обществом как норма. Катю демонстративно тошнит от порно, она не курит, не пьет, ходит на фитнесс в WorldClass и ежедневно выкладывает фото в Instagram с ебанутыми подписями о том как быть счастливым и рассуждениями об истине и прочем. Сумочка от Michael Kors и Pandora на левом запястье, Авиаторы от Ray Ban и все прочее, что только может понравится мужчинам с отсутствием вкуса. Типаж Кати – тело из рекламы хипсов CK, неспособное осознать, зачем розовому название «маджента».
Принцессы знают, что хэппи энд – это когда на них женится принц. Но примерно через год-два, каждая принцесса понимает, что принцу нужно еще очень многое, а их соитие даже близко не было для него хэппи эндом. Принцессе безумно сложно поверить, что она живет не в сказке про золушку и не в мультфильме про Княжну Анастасию, поэтому она с легкостью начинает верить, что ее принц – мудак. Ведь кто еще не будет счастлив из-за того, что у него есть самая настоящая принцесса?
Мы сидим в стремном ISKRA Bar на территории «хипстерской мекки» – дизайн-заводе Flacon. Она ест свой ризотто с овощами, а я наматываю на вилку карбонару:
– У тебя «синдром принцессы», ты знаешь?
– Что это еще за «синдром принцессы» – судя по тону и выражению ее лица, Катя начинает обижаться.
– Это когда самая большая цель в твоей жизни – выйти замуж.
– Не правда!
– Да прям! Но это нормально! Мы живем так уже тысячи лет. Рыцари сражаются с драконами, завоевывают и защищают королевства, а потом берут белого жеребца и мчатся к принцессам, которые только того и ждут.
– Вот! Не то что ты – сидишь и хнычешь: «Смотрите какой я одинокий, я так страдаю и ненавижу женщин!». Нормальные парни добиваются очаровательных девушек и живут счастливо!
Я отрываю взгляд от своих макарон и смотрю на нее:
– Ты так говоришь, как будто у меня никогда не было очаровательной девушки, которую я добился и думал, что счастлив.
– И в чем же тогда проблема?
– В том, что мы так и не придумали занятия веселее войны, а вы так и не научились чему-либо, кроме ожиданий в высокой башне с мечтами о замужестве.
Теперь она обиделась.
Дальше мы сидим молча.
2016
005
Представь, что меня больше нет.
Представь, что я ушла.
От тебя.
Представь что я больше не про тебя,
не для тебя,
не ради тебя.
Не о тебе.
Не с тобой.
Только ты.
И так много «не».
Представь?
Представь, что ты больше не со мной. Что мы больше не вместе.
Что нас
больше
не существует.
Представь что все это
больше
не имеет
значения.
Вообще. Абсолютно. Совсем. Навсегда.
Представь?
Это место, где меня нет.
Что там есть?
∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞
Я вновь все проебал. Я вновь остался ни с чем. Вновь только это, ставшее уже омерзительным, я. Совсем не гордое и не счастливое, совсем не живое и безнадежное:
Я
Попытки понять, после какого момента все было уже не восстановить, приводят в тупик лишь еще большего отвращения к самому себе. Мы слишком испортились, стремясь быть сильней друг друга, мы слишком стремились к нам, доведенные до отчаяния собственной повседневностью, в итоге просто расшибаясь о нас, вместо того, чтобы цепляться.
Мы были слишком.
И только когда «нас» уже нет, я заметил, что «мы» все же были.
В доведенном до безумия рвении достичь друг друга мы забыли то самое чувство, которое изначально побудило в нас по отдельности желание «нас вместе». И кроме как разрушить все, прежде всего дав шанс каждому из нас начать все заново и вновь прийти к созданию нас, я не знал что сделать.
– Ведь если мы должны быть вместе, то мы будем вместе не смотря ни на что?
– Да, конечно.
Сейчас она в Египте. Она так лаконична потому что, как она говорит, вынуждена скрывать нас при посторонних людях, ведь меня ненавидит вся ее семья. Пожалуй, у меня никогда не клеились отношения с родственниками своих пассий.
И теперь я их понимаю.
Думаю, что мне хуево.
Я умываюсь, наклонившись над раковиной в ванной и еле стою на ногах, упорно пытаясь не приходить в себя, потому что в очередной раз осознавать, что я все проебал, мне мучительно сложно. После месяца непрерывного марафона с феном и дудкой, казалось бы, отработанная схема даёт сбой. Утром не бодрит. Вечером больше не расслабляет. Работа не клеится, а мысли сводят с ума.
В голове все крутится и крутится картина: как за три тысячи километров от меня, на берегу Черного Моря, где в воде плавает столько красивых рыбок, о которых она с таким энтузиазмом каждый день мне рассказывает, он целый день пожирает ее глазами: прекрасную, соблазнительную, манящую, полуобнаженную, в купальнике без бретелек.
Как после, уже ночью, бухие и радостные, они возвращаются в номер.
Ложатся в кровать.
Рядом.
Вместе.
Вдвоем.
Поднимаю голову.
Смотрю в зеркало.
Выключаю воду.
Мы слишком многое должны были простить друг другу.
Мы слишком многое должны были забыть.
Мы слишком много допустили этих самых «слишком».
Слишком вдвоем.
Слишком не вместе.
2011
006
«Еле трезвые, со страхом, ждем пенсии»
Баста – Птицы
Поколение до одури счастливых. Поколение призванное в мир, где уже давно нет героев, в котором остались лишь торчащие или уже в конец сторчавшиеся кумиры. Поколение измученных зрелищем. Поколение истерзанное, изуродованное, истасканное билбордами и всевозможной ночной жизнью, одинокой и не очень, но главное – в которую можно каждый вечер кутаться с головой, забывая реальность, к которой мы до сих пор не готовы.
Поколение практически уже не способное принять хоть что-либо конкретное всерьез и даже самих себя. Поколение, которое воспринимает все происходящее только как часть всеобщего шоу, типа «Каникул в Мексике», в котором с каждым новым днем становится лишь больше похоти и эгоизма, намешанного с перегарной блевотиной и абсолютно теряющейся, во всем этом коктейле, ненависти к себе.
И все будто бы этим довольны.
Ведь главное – не ненавидеть себя.
2012
