Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Фотографии – Э. Умников, А. Смирнов, Б. Плинер, Гарри "Прайс", Н. Ионов, Н. Кочетов.
Автор картины на обложке – Е. Филатов.
Редактор Ю. Бирюкова
Дизайнер обложки Ю. Бирюкова
© Константин Крюгер, 2018
© Ю. Бирюкова, дизайн обложки, 2018
ISBN 978-5-4490-3406-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Благодарности
Этим сборником я отдаю дань светлой памяти друзьям и близким, безвременно покинувшим этот мир: младшему брату Борьке, Андрюшке «Неману», Наталье Шоховой, Борису Раскольникову, Косте «Малышу», Мишке «Нильсону», Эдику «Родственнику», Валерию Василевскому, Игорю «Бамбине», Александру «Полковнику», Николаю «Куке», Шуре «Помидору», Вовке «Осташке», Косте «Моське» и, к сожалению, многим другим, здесь не упомянутым… Большинство рассказок обязаны своим появлением друзьям юности, молодости и всей жизни, постоянно воодушевляющим меня на новые свершения. Я искренне надеюсь, что Андрюшка «Крекс», Колюнька «Ленинский Стипендиат», Мишка «Хиппи», Андрюха «Брат» Чежидов, Шурка «Портос», Мишка «Рыба», Григорий Иванович, Сергуня Робертович, Сашо́к «Штейн», Вова́, Алёнушка Игоревна, Мишка «Алхимик», Умный Петрович, Игорь Солдащенский, Сашка Емельяненко и, конечно, близкие родственники – «Братец» Миша, Ирина Австрейх и Мать Мария не обманут моих ожиданий и будут здравствовать, как минимум, до 120-ти лет.
Выражаю искреннюю признательность и от души желаю долгой и плодотворной жизни своему любимому редактору, а также критикам и рецензентам Александру и Евгению «Джеффу» и, конечно, мэтру Ильичу.
Сотрудничество с Издательством «Ridero» с каждой последующей книгой нравится мне всё больше и больше. Автограф-сессия на стенде «Ridero» на прошедшей недавно ХХХ-ой ММКВЯ привлекла массу новых читателей и вызвала мощный резонанс среди моих постоянных почитателей, за что огромная благодарность всем работникам издательства.
Предисловие
– Всё проходит, мой друг. Любовь, молодость – всё, всё.
История пошлая, обыкновенная.
Как это сказано в книге Иова?
«Как о воде протекшей будешь вспоминать».
С годами всё проходит. Всё забывается.
– Всё проходит, да не всё забывается.
Тайны функционирования мозга Homo Sapiens до конца не изведаны. В полной мере это утверждение относится и к человеческой памяти.
Сейчас благодаря фантастическому прорыву в компьютерных науках созданы миниатюрные запоминающие устройства, способные вместить Ленинскую библиотеку целиком. Как выпускнику технического ВУЗА по специальности «Конструирование и производство комплексов бортовой ЭВА» и бывшему сотруднику НИИ, разрабатывающему именно ПЗУ на магнитных доме́нах, мне более-менее понятны достижения новейших технологий.
Но вот собственная память представляет «тайну, доступную не нам» и постоянно ставит меня в тупик. Иногда она мне видится безбрежных размеров пустыней, где за каждым барханом прячется очередная рассказка, а периодически, наоборот, рисуется совсем небольшим по размеру «чёрным ящиком» с множеством пазов, в которые вставлены крохотные флешки или карты памяти, бережно хранящие тот или иной эпизод этой быстротекущей и такой увлекательной жизни.
Не только незабываемые встречи, судьбоносные происшествия и выдающиеся люди нашли своё место в глубинах памяти, но в её дальние закоулки каким-то боком просочились и совершенно незначащие события и случайные персонажи.
Особенно часто яркие сцены вдруг всплывают в вагонах подземки, когда взгляд скользит по пёстрой рекламе и останавливается на схеме метро. Так возник своеобразный персональный «гид» по многим станциям, где запомнились случайные пристанища, чудесные моменты и весёлые образы из прошлого, ещё ожидающие своего «увековечивания» в рассказках.
Многочисленные постсоветские вояжи в «забугорье» тоже внесли свою лепту в копилку памяти, сохранив целый атлас разнообразных мест пребывания, события в которых порой разворачивались совсем не по запланированному сценарию, а так – «как капризная карта ляжет»!
Каждый год неумолимая судьба забирает из моей жизни всё больше близких, с которыми нас роднили нежная любовь и крепкая дружба. Их светлые образы и связанные с ними воспоминания намертво впечатались в мою внутреннюю карту памяти и останутся со мной навсегда.
Отзывы постоянных и самых преданных читателей
«На мой взгляд, творчество – необъяснимое состояние, с которым живёт человек, коему дано испытать эту страсть, и абсолютно непонятное тому, кто лишён возможности его прочувствовать. Писательство – одно из бесчисленных ипостасей этого чуда. По непонятным причинам гложет потребность выложить своё творение на бумагу, и чем выше градус накала, тем сильнее этот костёр, который горит внутри вне зависимости от твоего желания.
Честно говоря, по твоим воспоминаниям нельзя учить детей читать или предлагать их в качестве жизненного ориентира, но они нужны, раз все так получилось. Писательство тебя и выбрало, чтобы отразить то, чему был свидетелем, причём именно в таком ракурсе и хорошим слогом!
Подумалось вот о чем: рассказки строятся на двух китах – исполнении и содержании. С исполнением всё замечательно: читается легко, ровно, красиво и приличным литературным языком изложено. Что же касается содержания: это конечно дар от Бога, что жизнь автора оказалась наполненной интересными людьми и необычными событиями. Наверное, это тоже своего рода талант, и далеко не каждому дается. Одним словом – отлично!».
«Найденный К. Крюгером стиль рассказок – супер! Его и следует держаться.
Ведь сейчас все сводится к 2—3 минутам внимания аудитории. Когда начнутся повести – вот там можно растекаться по древу.
Искренне – молодец, удачи!»
«Благородство Семидесятых», – такими словами мой отец, известный Советский переводчик отозвался на эти замечательные опусы о том десятилетии».
Мне было очень интересно читать новые рассказки.
То, как подан материал – для меня открытие. Я вдруг увидела глубокого, не лишенного эмоций, человека.
Если в первой книжке, как будто нарочито отстраненно, просто перечисляется происходящее (проснулись, встретились, пошли, купили, поговорили, выпили), то в последующих передаются переживания автора, даже страдания, а мне казалось, что его очень сложно «пробить» на эмоции.
Я считаю – это прорыв, совсем другая «история с географией». Можно прочувствовать время, в котором происходит тот или иной эпизод, и атмосферу, где развиваются те или иные события.
Создатель рассказок открылся для меня совсем с другой стороны. Так держать!
Из цикла: Друзья
Последние отгулы
Светлой памяти Эдуарда Умникова
«Прощальным костром догорает эпоха!»
Самый тяжёлый удар в том году судьба нанесла в начале весны. Я всё ещё с трудом приходил в себя после недавнего развода, когда в середине марта трагически погиб младший брат.
Похороны и всё, с ними связанное, легло на мои плечи, на родителей смотреть было страшно и рассчитывать не приходилось. Отец, крайне негативно относившийся к употреблению алкоголя, сам поставил в изголовье моего дивана купленный к поминкам ящик водки, понимая, что иначе мне не выдержать. Просыпаясь утром и видя перед собой на стене портрет Бориса в траурной рамке, первым делом я выпивал стакан «болеутоляющего».
Если бы не верные друзья, то неизвестно, как бы я пережил дни до похорон. Услужливых профессиональных агентов «Ритуала» в то время ещё не существовало, и все необходимые гнетущие процедуры требовалось осуществить самому. Практически не отходивший от меня Толик «Фёдор» помогал и словом и делом. И «переклинило» его только на третий день. Шофёр похоронного автобуса, крупный хамоватый персонаж неправильно оценил обстановку и внезапно потребовал «два конца» за доставку родственников с кладбища до дома. В срочном порядке пришлось искать другой транспорт, трое наших друзей с трудом оттащили «Фёдора» от полуживого водителя.
Рыдающего Костю «Малыша» после нервного срыва прямо на прощании едва доволокли до его дома. Борькина невеста и любовь всей жизни, Ирина, сама опухшая от слёз до неузнаваемости, не отходила от мамы, периодически капая ей валокордин и делая уколы успокаивающего. Любимая Тётя поддерживала отца, которого я в первый и последний раз в жизни видел плачущим. На поминках я, будучи сильно не в себе, объявил всем родственникам, что была бы моя воля – я бы их всех уложил в землю, лишь бы брат встал. Потом в течение долгого времени, перед приездом в гости к родителям, они выясняли, буду ли я на тот момент дома.
От Борькиной смерти я не отошёл до сих пор.
На этом чёрная полоса не закончилась. В конце мая на службе всем сотрудникам объявили, что научно-производственное направление, над которым работал наш отдел с момента своего образования, переходит в «закрытый режим». Тему передают на родственные «ящики», которые с распростёртыми объятиями примут и развивавших её учёных вместе с инженерным персоналом.
Во весь рост встала дилемма: полностью перейти в «невыездные», но зато продолжить трудиться по родной доме́нной тематике, по которой я уже написал несколько статей в специализированные закрытые сборники и сдал экзамены в аспирантуру, или послать семь лет службы «коту под хвост» и уволиться «по собственному». Форму допуска можно было «снять» в течение нескольких лет, устроившись на открытое предприятие.
Решение необходимо было принимать быстро, но серьёзно взвесив все последствия, и, обязательно на трезвую голову, добиться чего никак не удавалось. После развода я пустился во все тяжкие, а Борькина смерть сильно усугубила ситуацию. На службе с пониманием относились к моему состоянию, и практически каждый день непосредственный начальник, «Карась», отпускал меня с середины дня по какому-нибудь несуществующему «срочному» делу. И я двигал к кому-нибудь из друзей править тризну по брату, и «банкет продолжался».
К нормальной жизни меня совершенно неожиданно вернул Эдик, друг юности, молодости и всей дальнейшей жизни. Его младшая сестра, Наталья только что разорвала затянувшийся, измучивший её роман с «женатиком» и пребывала в депрессивном расположении духа. Желая «порадеть родному человечку» и одновременно помочь другу (а вдруг срастётся?), Эдик попросил меня сшить сестре джинсовую юбку. Далее события развивались не совсем по запланированному Эдуардом сценарию: Наташка пришла на примерку и задержалась почти на восемь месяцев. Мы проживали попеременно у меня, у неё и в холостяцкой берлоге Эдуардика. Но это, как говорится, уже совсем другая история.
Наталья оказалась именно таким человечком, которого на тот момент мне, видимо, и не хватало. Невысокая хорошенькая блондинка с огромными светлыми глазами, она обладала замечательным ровным нравом, рассудительностью, крепко «стояла на ногах» и умела самостоятельно принимать решения. Закончив технический ВУЗ, Наташка распределилась в расположенном недалеко от моего дома НИИ, где работали и многие наши с Эдиком друзья юности. Очень активная, но при этом тактичная и заботливая, девушка быстро восстановила моё душевное равновесие и наладила трезвую размеренную, так мною любимую, жизнь по режиму.
Переговорив с отцом, всю жизнь проработавшим на закрытых предприятиях, я решил расстаться с «секретностью» и начал поиски нового, «открытого» места работы. И по родительскому совету взял курс на самое крупное предприятие в Советском Союзе – автогигант «ЗиЛ»: «Пешком на работу будешь ходить! Таких социальных благ и возможностей – свои пансионаты, дома и базы отдыха – больше нигде нет!».
Заявление на увольнение я подал в середине августа, вернувшись из традиционного заезда в Гурзуф. И внезапно выяснилось: помимо отработки двух недель (согласно Советскому КЗОТу), сотрудник обязан израсходовать все отгулы, положенные за выезды в колхоз и участие в Днях Донора. Их у меня оказалось двадцать четыре дня, что в пересчёте на трудовые будни составило без малого пять недель.
