Горький чай & приторный кофе

© Саша Невская, 2017

ISBN 978-5-4490-1515-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

пролог

садись удобнее. хочешь – можно даже на подоконник. звезды будут гораздо ближе. какой тебе чай? может быть, кофе? дома у меня водятся только сказки, приторный кофе и горький чай. давай я накрою тебя плотнее моим шерстяным оранжевым пледом.

устроился? вкусный напиток? тогда давай я сяду рядом и почитаю тебе. ты, наверное, уже и забыл, как это здорово – когда тебе читают вслух, правда? так уютно и тепло на душе становится. только не засни раньше времени, ладно? я столько всего хочу тебе рассказать!…

я буду читать тебе стихи. уютные, как бабушкины шерстяные носки и запах пирога в родительском доме воскресным утром. а потом придет время Петербургских сказок, таких же теплых-теплых, как коты зимой, вопреки всем стереотипам, и будут они о жизни писательницы-волшебницы в городе на Неве, раздаривающей свое волшебство совсем безвозмездно.

готов? ох, вот и вскипел чайник.

слушай внимательно. с этих строк начинается волшебство…

горький чай

оружие

рушь все, что было прежде
обжигающей своей теплотой и крепким черным чаем с чабрецом между обмерзшими ладонями,
вагонами, сквозняками питерского метро,
расставаниями, встречи перед которыми нам не дано.
нам быть с тобою бы романтизмом и навороченным чересчур барокко,
не любить бы слово «прощаться» и знать, что прощание наше недалеко —
где-то пониже ребер, под спертым дыханием.

прячь меня в себе,
прячь глубже.
боже,
только не надо хуже.
пульсом наружу

—

останься
моим самым
любимым
мазохистским
оружием.

13.03.17.23:57.

одышка

знаешь,
я снова сегодня жалкий и никудышный
поднимался по лестнице с сигаретой в зубах, надрываясь кашлем бронхиальной одышки,
трогал стены подъезда, терпел чертовой памяти белые вспышки.

ты знаешь
мне снова казалось, что моя проклятая любовь к тебе
еще небеснее всякой парижской вышки,
когда я лег на кровать,
и снова

снова

стал вспоминать
тебя
твои губы, руки, родинки, свет голубизны глаз.
ты плачешь?
нет, надо смеяться подчас
потому что причиной моей глупой никчемной истерики
стал наш полосатый
застиранный
старый
матрас.

14.03.17.23:20.

оголенными проводами

даю пари —
ты говоришь, что в душе моей декабри,
ты уверена, что я не умею любить,
и что за каменным лицом моим
скрывается лишь серый и пыльный дым.

но нет.

знала бы ты, что
я искрю фейерверками,
оголенными проводами,
ты не поверишь, но я живой.
я тоже давно горю.
и потому я прошу —
ты думаешь, что всадишь мне в сердце миллион пуль без шрамов и ссадин —
остановись,
я молю тебя,
хватит

15.03.17.23:00.

юность

я пишу сегодня
к тебе,
запечатанной в чёрной непроницаемой мгле
моих глаз,
моих губ,
сердца,
которому не согреться, к сожалению или к счастью, без твоих ледяных ладоней.
почти сатирическая ирония —
я и не думал, что пальцы холодные
могут приносить тепло,
и вызывать практически истерическое, дикое и голодное
желание знать, что счастье наше на вечность обречено.

да и более ничего.
только из зеркальных трещин собирать мягкие твои черты,
и, наконец, пристанище вечной моей весны,
где круглогодично и беспрестанно цветут цветы,
на двоих наша юность.

твоя душа,
твоё тело,
ты.

16.03.17.22:57.

красными нитями2

я стою на крыльце подъезда.
в моих ушах Земфира, неимоверно сложно согреться,
ведь пробивает весенним холодом и невыносимой тоской о чем-то ещё непрожитом
пробитом, пропитом мною без осознания того страшного риска,
на который я пошла, полюбив.

весна и ты подобрались ко мне непозволительно близко —
внутривенно-внутримышечно.
лучше уж опрокидывать в себя кружками кофе без идиотских моральных принципов,
чем не видеть тебя во время снов в своих мыслях —
веснами,
грезами,
криками,
числами.

я снова связываю красными нитями
наши запястья, пальцы, кровь.
я думаю о тебе вновь.
прости меня,
моя любовь

19.03.17.13:19.

синдром Алисы

этим вечером я шёл по улице,
я нагинался к земле,
я заглядывал под карнизы на случай того, что ты без меня заработала синдром Алисы,
потому что Шляпник во мне перебил все тарелки и чашки,
без тебя поставив своё сумасшествие на весы.
в поисках тебя я дотянулся до фонарной лампочки —
уж слишком живо там плясали глаз твоих огоньки,
я вырыл всю землю и вырвал все растущие в парке цветы,
потому что ты их любила, так может, ты – есть их нежные лепестки?

и казалось бы, все ничего,
но
всю эту ночь меня мучала дикая, рвущая настежь мигрень,
возможно, из-за того, что я сгубил даже цветущую сладким туманом сирень,
все потому что этим вечером
мне снова привиделась
твоя чёрная,
душная,
эфемерная
тень.

20.03.17.13:30.

цветы

я объявляю мир.
я складываю на пол холодные пистолеты.
я останавливаю этот кровавый тир.
ломаю стрелы моих арбалетов.
пускай мне и кажется, что во всех церквах я заранее уже отпетый,
что давно друзья не находят во мне должного авторитета,
что давно истлела в руках прокурора твоя сигарета,
и что песня моя ледяною смертью давно пропета —
пускай, если так угодно судьбе.

отныне из дула моего пистолета будут виднеться только цветы.
я объявляю мир самому себе,
ведь мой мир —
это только
ты.

20.03.17.19:50.

ножи и маки4

я вижу
маки,
обагренные твоей алой кровью.
я танцую в душном полумраке,
я обжигаю тебя своей любовью.

я вижу
блики
в твоих полыхающих огненной грустью глазах.
я слышу вымученные людские крики,
ещё не застывшие льдами на их губах.

я вижу
острые пики,
я крашу в темно-алый звуки в их именах.
я все ещё не могу привыкнуть к тому, насколько люди порою двулики.

я танцую свой танец дикий
на остро отточенных
ржавых
ножах.

21.03.17.22:40.

жженный сахар

разбирай меня по деталям:
по мокрым ладоням,
душным волосам
и глазам в огне.

разбери и прочитай голосам
во мне,
что я —
это пульс в бледной шее,
прерывистое дыхание во мгле,
потеря контроля внутри, тихое «нет»
и тотально обратное в пыльном зеркале души.

расскажи!
расскажи моим демонам в полной тиши
о томности хриплого голоса,
о касаниях без звучащего спроса,
под ребрами жги свои спички.

зажигай моё синее пламя на
раз
два
три

только не забывай о правилах нашей игры.
главное – вместе.
если горим, то на пару, мой дорогой.
обнаженные души без фальши и лести —
готов ли ты
встретиться
с моей приторно-сладкой,
полной жженного сахара
тьмой?

18.12.17.01:51.

сталь

мною сам Бог, сам всевышний убит,
я видела кровь, которой в жизни нет бесценней.
я слышала столько горячих молитв,
скольких не слышал ни один алтарь священный.

я всегда оставалась холодной,
когда мне хотелось гореть.
я ощущала миллионы тел на земле бесплодной,
я заставляла их багроветь.

я знаю крики,
я вижу ад.
я знаю, как жертвы порою бывают велики,
что за убийство не бывает наград.

но это неважно, ведь я – всего лишь металл,
что никто не желает видеть мораль,
ведь людям плевать, кто страшною смертью от меня пал,
ведь я —
всего лишь
бездушная
мертвая
сталь.

22.03.17.22:43.

жить птицей

так и живём.
птенцы падают из своих гнезд,
люди травятся любовью своей токсичной,
люди мучаются от своих несбыточных грёз.
и вроде бы, все, как обычно,
свечи догорают быстрее, чем погаснет свет.
но знаешь, чертовски мне непривычно,
что верность моя тебе отдаёт обет.

но я же сильная.
я знаю дурную судьбы привычку:
ты сам птицей полетишь из гнезда,
когда человек подберет к твоей душе отмычку.

ты знаешь, наверное,
во мне победит это самое наваждение,
потому что выберу единственное решение:
несмотря на то, что дико боюсь упасть,
я выберу
птичье
прямое
падение.

23.03.17.10:13.

что есть боль

для каждого есть боль своя.
для прохожей девочки боль – бросить на дороге мячик,
для мальчика боль – потерять новую машинку,
для подростка боль – знать, что ты для него ничего не значишь,
для женщины боль – готовить квартиру к поминкам.
для отца боль – видеть, как его ребёнок плачет,
для влюбленного боль – всего лишь воспоминание,
для палача боль – невозможность поступить иначе,
для влюбленной боль – есть боль расставания.

а для меня есть настоящая боль – терять тебя, рушить нас своими собственными руками,
и быть твоим слабым местом,
не имеющим
никакого
права
на существование.

24.03.17.10:19.

потоп и девятый вал

раз.

я смотрю сквозь стакан с темным вином,
я вижу осколки наших несказанных фраз.
я помню, как думал, что скажу тебе об этом потом,
когда все же выплыву из зеркал твоих глаз.

два.

не танцевать нам больше пьяными на рассвете,
теперь нас разделяют тысячи чертовых километров.
господи, меня шатает от мысли о том, сколько между нами городов,
меня сбивает, когда я думаю, какими были бы наши дети.

три.

я слышу твой слабый запах, в нем – океаны печальной безбрежности.
я разучился уже плакать,
но когда вспоминаю, сколько в тебе, такой хрупкой, было ломающей нежности —
я прыгаю с головой в туман неизбежности.

четыре

не молчать нам уже, лёжа на крыше машины,
не смотреть на звезды, не обливать друг друга спиртным.
не дыши,
не кричи,
не молчи, не молчи, пожалуйста, не взрывай во мне мины.
в моих мыслях – лишь ты да сигаретный дым.

пять

я думаю, наверное, так легко умирать
тем, кто потерял своей жизни штурвал.
подрывает бомбами внутри морскую гладь,
и если во мне не потоп из мыслей о тебе,
то уж точно
настоящий
девятый
вал.

26.03.17.10:09.

R

я говорю себе:
тише.
замолчи, затихни, закрой свой рот.
я задыхаюсь.
страшнее всего не это.
страшнее всего то, кто меня душит.
это я.

я сама на себя сверкаю глазами.
я смотрю на костлявую себя,
я смотрит на меня и жмет мне на горло своими ногами
со всей силы.
её глаза не мои, не зелёные,
это сверкающие первобытно-алым рубины.

я с жалостью улыбается, трогает свои выпирающие ключицы и говорит:
«у тебя таких никогда не будет.
неудачница.
неужели физические потребности для тебя выше моральных? или твоё стремление к идеалу кто-то сломит?
или ты от меня, глупая, прячешься?»

я бьюсь в агонии, хватаю я за ногу.
я смеётся страшным смехом.
«неужели ты решила спасать всех и, не хотя того, быть подобной несуществующему Богу?
ты закапываешь меня в себе, считаешь меня своим грехом?»

я глотаю свою кровь.
я теряю сознание.
«да знаешь ли ты, что такое эта твоя любовь?
она губительна для тебя же, ею ты никогда не добьешься признания.
ты говоришь, что сила в любви и в прощении,
только вспомни о том, что вот тебя в жизни никто не прощал,
хотя в твоих руках не было никакого оружия, кроме страшного волнения
за тех, кто тебя убивал»

я усмехается и наклоняется ко мне.
«сила, милая, это не спасение всех.
сила, девочка, есть только в зле.
и эта сила – не есть грех,
это есть ты»

я кричу себе.
я сдаюсь.
я каюсь.
я оттесняю себя, выплываю из омута мглы
и с воплями дикими
просыпаюсь.

26.03.17.12:17.