Суражский вокзал. Рассказы

© Владимир Шестаков, 2017

ISBN 978-5-4485-0245-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Маленькая женщина

«Достоевский и Кафка умерли в съёмных квартирах.

Они были уверены, что знают этот мир лучше нас.

Возможно в их жизни не хватало маленькой женщины.

Маленькие женщины знают, как этого избежать»

У К. не было выбора. Одно единственное место в конце потёртого автобуса было свободным. К. хотел сесть на ступеньку у входной двери возле водителя, но тот категорически повёл взглядом и махнул головой назад.

К. неуклюже сжал свой старый портфель и под пристальные взгляды местных жителей пошёл по салону обычного рейсового автобуса. Маленькая женщина понимающе встала и пропустила К. к месту у окна. Она села рядом почти неслышно.

Было что-то нелогичное в её бесшумном присутствии, что—то невозмутимое и безразличное таилось в каждом её движении. К. бросил беглый трусливый взгляд на молодую женщину в лёгком цветном платье с открытыми руками и нервно отвернулся.

Пыльное большое окно выпустило его испуганный взгляд на простор майского поля, усыпанного незатейливыми пятнами диких цветов. Автобус с рёвом тяжело тронулся с остановки посреди цветущего луга и поехал по пыльной дороге.

К. по—дурацки сжимал свой портфель у себя на коленях, что вызвало настороженный взгляд маленькой женщины—соседки. Его пальцы побелели от напряжения. К. всегда чувствовал себя неловко среди чуждого ему мира простого человека, всё в этой простоте казалось ему нелогичным, трудно исполнимым и безрадостным. Он так запутался в своей жизни со своими, подобными этим, умозаключениями, что находился на уровне инстинктов.

Сложный он был человек, скорее, совсем потерянный. Машины у него не было, как и семьи, поэтому ехать в далёкую деревню приходилось таким незатейливым способом.

Его приятель попросил написать статью о достопримечательностях древнего храма, который находился теперь уже совсем рядом. К. хотел быстро попасть к руинам храма, всё там рассмотреть, поговорить в краеведческом музее, что—то запомнить, что-то записать и сразу назад. Не было в его душе места огородам, дачам, рыбалкам и всяким другим напастям, которыми тешат себя непоседливые люди. Историков он не любил особенно, считая их лгунами и фантазёрами, которые только и извиняются перед человечеством за свои неточные выводы. Люди и сегодня не знают, что находится в километре под водой, зато историки знают про брачные игры динозавров в мелких деталях плюс-минус миллион лет.

У К. было много претензий к учёному человечеству, только у человечества не было претензий к К., что неизбежно накладывало определённый отпечаток на их товарно-денежные отношения.

Если взглянуть на К. со стороны, то так он и выглядел, как и думал. Маленькая женщина оценила это сразу. Никогда у неё не было такого мужчины, которого можно было бы утешить, как малое дитя. Она уже знала, что К., какой бы он не был, всё равно первым заговорит с ней, а там – как карта ляжет.

Все маленькие женщины так думают. Все маленькие женщины выучили наизусть одну сюжетную линию будущего счастья. Звучат эти слова впечатляюще и беззащитно, их смысл пленяет разум и сводит с ума, лишает бдительности и завораживает своей монументальностью, которая соткана из пустоты и чужой программы имя которой – размножение. Миллионы лет с шорами на глазах работает механизм на обоих полюсах полов под вывеской «Думаю, потом делаю – это для женщин. Делаю, потом думаю – это для мужчин».

К. даже не понял, как его язык повернулся что-то спросить про останки древнего храма у маленькой женщины-соседки. Автобус ждал недолго этого вопроса и облегчённо выдохнул, когда маленькая женщина улыбнулась и согласилась всё показать такому незадачливому путешественнику, который запутался в девственности собственного несовершенства. Маленькая женщина уже фантазировала дальнейший путь за двоих. Она знала слабые места этого неуклюжего путешествия и сильные места своего заговора.

На развалинах храма сидели ленивые чёрные вороны и утверждали, что могут уничтожить небо, если захотят. У неба не было претензий к воронам.

К. смотрел на усталые стены былого величия рядом с маленькой женщиной и пытался сохранить в памяти точную картинку. Он всегда так делал. Надо точно запомнить детали, а потом будет легко пофантазировать.

К. был хуже историка, вернее, стал таким час назад, потому что теперь его разум был заполнен более важными делами, которые не терпят отлагательств. Внезапная пена жизни захватила его, весь его прошлый изнурительный порочный опыт что-то изменить вдруг попросился на разоблачение.

Он чувствовал, как что-то неизбежно меняется местами в лучшую сторону и, не находя объяснений происходящему, всё списывал на заслуги маленькой женщины.

Здравый смысл и бунтующий разум вышли из его тела и испуганно убежали в разрушенный храм под ироничное карканье ворон.

Маленькая женщина нежно взяла за руку К. и повела по прямой дороге вниз холма. К. вспомнил про свой портфель на вековых камнях, на который уже нагадили вороны, и хотел вернуться, но маленькая женщина одёрнула его. К. махнул рукой и скрылся за горизонтом.

Тысячи женщин склонили свои головы и плакали. Бесцветные слёзы стекали в огромное прозрачное озеро. Те, кому не было возможности подойти к берегу, плакали прямо на спину огромного холма.

Не было печали и криков в этом генетическом шабаше. К. стоял среди плачущих женщин и уже не искал ответа на очевидные вопросы. Можно даже сказать, что К. уже не замечал всего этого. Ему казалось, что ничего не произошло. К. даже не заметил сделки, где он потерял свою единственную ценность.

У этого недосмотра было много причин. Наша интуиция порой спит, если тебе нужно оправдание, иногда спасает тебя, если твоей вере нужна защита, но, как правило, нет здесь никакой интуиции. Мизерность самой конструкции внутреннего мира человека отворачивается от неспособности мыслить дальше и принимает то, что лежит на расстоянии вытянутой руки. Остаются лишь угрызения совести, которые быстро исчезают. Когда такие вопросы тревожат маленьких женщин, некоторых из них, скажем так, тогда они поступают как всегда – рожают ещё ребёнка, начиная всё сначала.

Тем временем, на берегу маленькие женщины изменились. Это всегда происходит, потому что маленькие женщины так считают – объём слёз пропорционален счастью.

Вы с этим не согласны? Вспомните Гамлета с вопросом «Кто скажет мне – подлец?» Это то же самое в женском обличье.

Теперь каждая из них выглядела сообразно своим представлениям о счастье. У всех свои представления на этот счёт. К. уже не было видно среди женщин-властелинов. Он растворился в цветном безумии юбок на берегу якобы солёного озера. Иногда он появлялся тёмной точкой, когда юбки широко развевались в порыве страсти, но это длилось недолго.

Вороны, которые сидели на страже усталого храма периодично прилетали сюда после очередной наивной угрозы небу и клевали мусор, который мешал маленьким женщинам веселиться. К. испытал облегчение, когда почувствовал жёсткий клюв вороны на своём затылке. Огромная ворона безразлично несла К. обратно к храму. Он смотрел в голубое небо, у которого не было никаких претензий к К..

Никто не ставит под сомнение, что Достоевский и Кафка знали этот мир лучше нас. Может быть, это произошло из-за отсутствия в нём маленькой женщины? Они её проигнорировали, иначе как понять грань фразы: «Есть вопросы, мимо которых мы никогда не прошли бы равнодушно, если бы не были освобождены от них от природы»

Радуга за углом

На пустой освещённой улице где-то на окраине усталого мегаполиса высокий, длинный, как гигантский поезд, многоэтажный дом, из которого вышел А., безмятежно спал в тумане сентябрьской ночи. Былое величие пылающего августа предательски отступало перед молчаливым безразличием осени, её плавная нежность тихо и таинственно прилипала сонной негой на влажные ресницы сбитого с толку А..

Мягкая печаль уходящего лета вяло вытекала из безмолвных теней рыжих клёнов под фонарями и лениво зевала одинокими вальсами редко падающих листьев. На другой стороне улицы зловеще поблескивали рельсы трамвайных путей, и, там, где они заканчивались, вдали, можно было рассмотреть силуэт застывшего вагона на конечной остановке.

А. сел на пустую скамейку и закурил. Лицензия на счастье его никчемной жизни уже давно плюнула на А. и скрылась в поисках другого кандидата. А. теперь не принадлежал никому, отчёты и доклады самому себе о смысле или бессмыслице его существования остались бесхозными. Рюкзак с тяжёлыми камнями судьбы был сброшен с усталых плеч, и А. только улыбался самому себе, повторяя слово «судьба» много раз. Неожиданно он засмеялся громко и закричал от охватившего его счастья, которое хлынуло на него с головы до ног. Бывают такие моменты, когда приходит наваждение, через минуты оно физически надоедает и, скорчившись, уходит. Моменты счастья в хаотичном движении материи.

А. пошёл по пустой асфальтированной дороге в сторону конечной трамвая. Он остановился и достал из светлого плаща недопитую бутылку красного вина, открыл зубами самодельную пробку. А. выплюнул пробку на дорогу и приложился к бутылке. Пробка остановилась на железном рифлёном люке канализации. А. допил до дна вино и выбросил бутылку в траву. Его шатнуло от удовольствия, и он поднял голову и долго смотрел в туманную дымку, в застывшие силуэты парка, где фонари плавно мазали молочным цветом вокруг себя, как усталые юбки забытых невест-неудачниц.

А. опустил взгляд на дорогу и удивлённо заметил, что пробка из газеты исчезла. Он точно видел, как она упала на землю, и, прокатившись по ровной поверхности асфальта, остановилась на железном люке. Он стал на таинственную эмблему железного круга и постучал по нему каблуком. Стук каблука раздался ужасным пугающим глубинным эхом в лабиринте потревоженной земли.

Люк начал медленно сдвигаться в сторону вместе с улыбающимся А.. Вдалеке, на остановке зажглись фары трамвая, они медленно начали приближаться. Люк со скрежетом сдвигался в сторону. А. отошёл на несколько шагов и лихорадочно смотрел то на трамвай, который плавно сошёл с рельс и выехал на асфальтированную дорогу, то на люк со зловещей эмблемой, который сам себя двигал в сторону.

Трамвай бесшумно приближался к А., теперь на его крыше вспыхнул прожектор и безжалостно слепил глаза. Люк резко подбросило, и он нелепо покатился по дороге, плавно виляя, приземлился на другой люк и лёг на него точно сверху. Неведомая сила беззвучно вдавила упавший люк в дорогу. А. зачарованно вертел головой, глядя то на приближающийся трамвай, то на чёрную открывшуюся бездну колодца и успокаивал сам себя растерянной улыбкой.

Он бросил беглый взгляд на огромный дом и оцепенел от страха – на него смотрела ровная стена железобетона. А. пытался вычислить, где приблизительно могли находиться окна его квартиры на третьем этаже, где ещё жила бледная надежда, но плоская безликая поверхность уходила в туманную бесконечность и сбивала привычные ориентиры.

А. закричал, он знал, что он кричит. Мышцы лица свело от боли, рот был широко раскрыт, но звука не было. Теперь трамвай стоял перед ним и удивлённо рассматривал А., моргая фарами, как глазами. А. повернул взгляд от света.

Из глубины парка юбка света от фонаря медленно взлетела над деревьями. Грациозно танцуя с невидимым партнёром, Незнакомка плавно приближалась к А.. Он смотрел, как танцующая, сотканная из лунного света юбка кралась по туманному небу к ним. Трамвай любовался мистическим ритуалом лунной юбки и повернул фонарь на крыше в сторону магической феерии. Ровный луч сопровождал Незнакомку, её сотканное из миллионов разноцветных искр тело светилось в тумане, улыбка замерла на её безмятежном лице.

Незнакомка приземлилась рядом с А. и протянула к нему сверкающую еле заметную руку. Газовый призрак в лунной юбке обволакивал, меняя форму, застывшее в неверии, существо А.. Из чёрной бездны колодца начало выползать бесцветное желе, оно пенилось и множилось, поглощая всё пространство. А. стоял в нелепой позе, держа в руке призрак Незнакомки, свет фар трамвая потускнел из-за мутного желе, которое лезло в уши, щекотало горло – и музыка, ещё звучала музыка. В ней не было скрипок, барабанов, высоких нот – ровное однотонное тягучее гнетущее «ФА».

А. поднял взгляд вверх и ничего кроме желе там не увидел. Однако в миг всё прояснилось, желе отступало и превращалось в колпак над его головой. Незнакомка летала под образовавшимся круглым потолком, как в цирке, и сыпала блестящие искры. А. ловил их руками и улыбался. Он пробовал их языком и показывал трамваю, на что тот лишь лениво моргал фарами. Незнакомка опустилась возле А., и он отчётливо впервые увидел её лицо.

– Я тебя никогда не видел раньше, не правда ли?

Незнакомка поцеловала А. в губы и взяла его за руку. Она подвела его к краю колодца и опустила свой взгляд вниз. Трамвайный фонарь на крыше вытянул свою железную шею и согнулся в колодец. А. увидел внизу удивительно прекрасный наполненный яркими красками восхитительный мир. Тысячи любопытных человеческих глаз смотрели на него восхищённо и молчаливо манили к себе. А. поднял свои глаза на безмятежное блаженство в лице Незнакомки.

– Тот мир огромнее и прекрасней, чем этот?

Незнакомка плавно качала своей сверкающей головой.

– Ты отпустишь меня?

Незнакомка поцеловала А. в сухие губы и оторвалась от земли. А. смущённо улыбнулся, глядя, как она переливалась миллионами искр в молочном спокойствии, и шагнул в цветущий колодец.