Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Иллюстратор Катерина Шервуд
© Артур Олегович Сперанский, 2024
© Катерина Шервуд, иллюстрации, 2024
ISBN 978-5-0062-8519-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Москва 2020 г.
Поздние переживания. 2024—2018
«Лучше, чем секс»
Ты похожа на сны,
Словно в кадрах зелено-бежевых,
Как поцелуи весны
Среди теплых песков прибрежных, и
Ты пахнешь как бриз,
Как пальмы, цветы средь осени.
И как анис,
Окруженный кустарной проседью.
Твои губы на мель
Посадят армаду.
Они как карамель
Под оберткой помады.
Твои волосы – ночь
Беззвездного космоса.
Загар твой точь в точь
Оливок из Родоса.
А глаза – карий лес
Утонул в изобилии.
Они лучше чем секс
Красивее лилий.
«Ozymandias»
Я встретил странника из древних берегов,
Который молвил, что в песочном море
Есть пара ног времён былых богов
От исполинской статуи в чьём взоре
Той головы, что рядом улеглась,
Полунакрытая песочным одеялом
Холодная ухмылкой власть
Свой ужас и приказ распространяла.
Творец скульптуры пережил однако
Всю тиранию зла людей-богов,
Средь пирамид, из книги мертвых знаков,
Беспрекословной веры и рабов.
И монумент тот надпись возвещал
Нам об ужасающих вещах:
«Мне имя Озимандия, я царь царей!
Узри мои деянья и дрожи!
Вокруг мертво всё, груды из камней,
Руины городов, лишь миражи
Былых веков, Некрополь без границы,
Где даже не летают птицы,
Где всё накрыло саваном песка,
Где боль, отчаянье, тоска.
Подумай и сомкни ресницы».
«Тридцатая зима»
Вот опять наступают морозы,
Провожаю тридцатую зиму.
У меня за окном две березы
И осина.
Потерялись в московском лесу
Среди «ПИКовских» башен окрестных
И роняют на землю слезу
Снегопады из бездны небесной.
Белокаменная Москва,
Припудренная снегом.
Я останусь навсегда
В твоем склепе.
«Письмо маме»
Мама, я в этом городе давно,
Завязан с ним я слишком прочно.
Мне не хватает многоточий,
Ломаю о письмо перо.
Здесь звезд не видно,
Крыши мокнут от плотности свинцовых туч.
Свобода гибнет, голос молкнет,
В замок не попадает ключ.
Пожалуй, всё это нормально,
Во тьме я отыщу тропу.
Её подсветит мне фонарь, но
Одного я не пойму:
Чем ближе подойдя к погосту,
Тем меньше значит слово мало.
Всё безразличней стало, просто,
И неизбежней, мама…
Не нужно доставать платочек,
Я пишу тебе, мама, опять многоточие.
Ведь я вырос достаточно сильным сыночком,
Ты прочтёшь и вслух скажешь:
Да, точно.
Я пишу тебе это не от бессилия,
Просто рифмы красивые, а я все же сильный, да.
Вдохновляют меня в парках осины
Со стволами прочными.
Да и всё же нормально,
Стукну оземь я посохом,
Теперь моя грудь наполнена воздухом.
И пускай мои волосы разбавлены проседью
Крахмальной,
Мне серые тучи опять улыбаются,
Я живу в этом городе, мам, и мне нравится.
«Гробы после вождя»
«Новый 2023»
За окнами скрываются черты,
Их размывает в декабре капе́ль.
Бывает так тепло зимой, что ты
Напоминаешь мне апрель.
И этот город оживает впредь:
Воскреснет всё, когда нам не до сна.
Я многое из памяти стереть
Сумел, как с чистого листа
Влюбляюсь я в тебя который год,
И каждый Новый всё сильнее тех,
Что пролетели через дни забот,
А проползли через часы утех.
Мои прекрасные веселые года,
И милый возраст утекает вдаль.
Но может не сегодня, а когда
Переверну тридцатый календарь.
И, кажется, что всё это не вновь,
Я 28 проводил годов.
Моя к тебе вселенская любовь
Важнее слов.
За окнами скрываются черты,
Куранты скоро будут бить.
Мне Новый год сулит мечты
С тобою быть…
«Не вечен»
Сколиозы улиц дышат в спину
Домам, прохожим дамам и аптекам.
Я обнимаю в городе осину,
И не кажусь себе плохим я человеком
В этой крепости безумных и живых:
Крестьян, великих творческих умов,
Агентов ФСБ, но жизнь увы
Меня бросает в коридоры тех домов,
В которых я непрошеный чудак.
Судьба несёт все выше от земли,
В мечети Мекки, либо же в кабак,
Что затерялся в глубине Москвы.
Моя страна красна́, тут как ни понимай:
Красива, самодержавием жестока.
Я на Тверской до парка прыгаю в трамвай,
А мыслями же мчусь меж гор Востока.
Я в тюрьмах завсегдатай – не злодей,
А просто тот, кто лечит наше право
Не оказаться в череде людей,
Кого обидели бесчестием кровавым.
Я – Адвокат кремлевских красных стен,
И заточенный ими в лабиринте
Из формируемых веками тем:
«Кто наш сегодняшний правитель?»
Я – Адвокат в стране вождей,
Поэтов, инженеров, программистов.
Страны из серых туч и из дождей,
А также тёплых черноморских бризов.
И так тому и быть, хоть эфемерен миг,
На то ведь он и миг, что скоротечен.
В стихах своих себе я памятник воздвиг,
Ведь я как вы здесь далеко не вечен.
«О миграции»
Я давно писал о миграции:
Неистовое чувство фальшивого спазма.
Как женский акт имитации
Оргазма.
И давно мне снились дальние чуда,
Это прогноз разумного современника.
Не выбирал я роли иуды
Своего державного племени.
Не выбирал я роли буйного,
Либо бегливого.
Жизнь меня несла струями
Берегливыми.
Всё во мраке задуманном,
Высшим злом замеренным,
В сердце зимы дуют мне,
Но верю я…
Что спасётся отечество
От вождей узурпаторов.
Больше мне сказать нечего,
В этом миге патовом.
«Насмешка над истинной»
Философия – насмешка над истиной.
Религия – комиксы древности.
И казалось, что жить мне немыслимо
В этих державных окрестностях.
Я не читал Заратустры,
Всяких священных писаний.
Есть потолок и две люстры
В комнате взрослых скитаний.
В комнате детских отрывков,
Что несмываемым мелом
Запечатлели мне рифмы
На потолке и на стенах.
Так я и стал поэтом,
Наверное и все же.
Впрочем, поэтому
Подытожим:
Образует наше сознание
Пища из инфо сомнений,
Из памяти, прозы изданий,
Модных веяний,
Боли и сумасшествия,
Великих провалов,
В ожидании пришествия
Христа или федералов.
Знаете, всё тщетно ….
Всё холодно и неумолимо.
Иногда безответно,
В точку или мимо.
С домами и с валютным чеком,
Или бедным с авоськой драной.
Главное человеком
Быть, а не болваном ….
Может поэтом,
Может адвокатом.
Немножечко с приветом,
Каплю неформатным…
«Навсегда уснуть»
Мне, видно, человечий дар
Предрёк мой милый ум.
Горит как сена стог пожар
Мой сон, когда засну.
Я вижу прошлое и день,
Что замыкает в круг
Дыханье, время, смерть и тень
Знакомых и подруг.
Циничный цикл торжества —
Венца чужих побед.
Царей, поэтов, Божества
Мы забываем след.
И повторяем всё как дань,
Меняя реквизит.
Нам главное купить -продать,
Оформить на транзит.
Все повторится вновь и вновь:
Без почвы, просто так.
Театр из солдат и вдов,
Лишь временный антракт.
Мне, правда, сложно объяснить,
Что в царстве обезьян
Величие не сохранить,
Ведь так увы нельзя.
История для дураков:
Лишь войны, церковь, власть.
В коробке стен и потолков
Мы раззяваем пасть.
А жизнь идёт твоя, моя,
Её, его, нас всех.
Мы, наступая на края,
Стремимся только вверх.
Однажды, чуть закрыв глаза,
Ты не откроешь век.
Ведь время не идёт назад,
Исчезнет человек.
А новый повторит твой путь,
И так из года в год.
Боимся навсегда уснуть,
Раззявивши свой рот…
«Москва, москва»
Москва, Москва – печальная пора,
Осанка из железа, кирпича.
Где голуби взлетают со двора,
Разносят здесь окрестную печаль.
За что ж я полюбил тебя, Москва?
За ненависть, державную мечту?
Полна тобой моя незримая тоска,
Но жить я с ней, пожалуй, не сочту.
Орлы с небес вцепились в Кремль твой,
И табуреты в круг сплелись как сталь.
Ты принимаешь в омут с головой
Всех тех, кто бросил взор свой вдаль.
Брусчатка, старые дворы,
Аптеки, тюрьмы, мостовые,
Музеи, красные ковры,
Прощаться не привык увы я
Ни с Родиной, ни с улицей твоей,
Как не клянут твоё сердитое начало.
Я площади люблю, стан фонарей,
Которых раньше не встречал я.
Люблю мосты, кафе, что на краю
Москвы реки нам опьяняют ночи.
Я, честно, даже Ленина люблю,
Что в центре здесь прилёг, как между прочем.
Люблю комфорт-такси и деловые встречи,
Метрдотелей у гостиничных дверей.
Люблю пруды, киоски, вечер,
И в парках соловьиную свирель.
«Я к тебе приду на завтрак»
Я к тебе приду на завтрак,
Буду чуть угрюм – обычным.
Всё, что говорят – неправда,
Всё, что мы едим – добыча.
Вечер, завывают волки,
Мокрые смешные стены…
Больше я не вижу толку
Взращивать другую смену.
Мне из потолка моргает
Жёлтый одуванчик лунный.
Я его к себе впускаю,
С ним не одиноко думать.
О тебе, мой дорогой читатель,
О домах, да звёздах, дюнах,
Сидя на краю кровати,
теребя по старым струнам.
Замыкаемый стенами,
Они держат мою крепость,
Частых с улицей свиданий,
Обретаемую зрелость.
Я к тебе приду к обеду,
Буду как всегда угрюмым.
Видимо беда поэта
В том, чтобы мечтать и думать.
Лето дня расплавит серый
Волновидный риф асфальта,
День приостановит веру
В Бога, заговор, атлантов.
Бьют фонтаны и летают птицы:
Чайки, голуби, сороки,
Воробьи, стрижи, синицы,
Жаль, что улетели Боги.
Я к тебе приду на ужин,
Буду чуть угрюм под вечер.
Мы в Московских тонем лужах,
До свидания, до встречи…
«Властвуй»
Не играй с дьяволом в карты,
Не кидай с чертями кости.
Не ходи к адвокату за правдой
В гости.
Не ищи по подвалам ночью
Поцелуев Луны и Солнца,
Разорвут тебя звери в клочья
Взрослого.
Поменяй местами мебель,
Зашторь окна от окружения.
Твои мысли – всего лишь пепел
После сожжения.
Тротуары Москвы холодные,
А мосты с кривыми осанками.
Огоньками моргает подлыми
«Останкино».
А ты всё не выходишь из комнаты,
Перечитывая Бродского.
В темноте све́чи кажутся потными,
Капая воском.
Вроде ты здесь один – инкогнито,
Телефон твой стоит на «авиа»,
И желание быть запомненным
Оставлено.
Твои стены – четыре подруги,
Соблазняют изменой с пространством.
Твоя мебель – консьержи и слуги.
Властвуй…
«Никогда»
Громче моей страны – смех Сатаны.
Жарче наших преград – лишь ад.
Лучше не слушай бред – здесь запрет
Класть на свои уста воль поста.
Здесь не блаженство – боль,
Полный ноль.
Кто ищет всегда найдёт
И пропьёт.
Я не великий, нет,
А Вы да.
Не видел я столько бед
Никогда.
